– До завтра, милый. Ты не обижайся. Просто что-то на меня навалилось.

– На нас обоих навалилось…

Я плохо спал. Долго ворочался, решая, обращаться в милицию, или не обращаться. Если обратиться, то ничего, кроме неприятностей, меня не ждёт. Два года назад меня немного грабанули. Милиция с моей помощью быстро нашла преступника, но в суде дело обернулось так, что воришка вышел с гордым видом, а я молил бога, чтобы на меня не навалилась пристрастная проверка налоговых органов. Частнику в Белоруссии обращаться в милицию совершенно бессмысленно и даже глупо. Так я постепенно склонился к тому, чтобы никуда не обращаться. Мой преследователь наверняка поймёт мои мотивы и не воспримет их как доказательство своих подозрений, что именно я прикарманил его денежки.

Утром я приехал в офис пораньше, чтобы предупредить своих бухгалтеров, что их ожидает. У меня хорошие бухгалтера, толковые и добросовестные. Недолго посокрушавшись над разгромом в их комнате, они деловито взялись восстанавливать былой порядок. Это было им уже знакомо. Обе они уже пережили подобное на старом месте работы. Их бывший шеф сидит с тех пор в тюрьме, а они пришли ко мне.

Лидочка почему-то на работе не появлялась. Я позвонил ей домой. Телефон молчал. К обеду мне стало не по себе. Ясно, что случилось нечто неприятное. Я нервно реагировал на каждый звонок, надеясь, что услышу её голос. Но это были деловые звонки, которые меня в этот день совершенно не радовали.

Когда я дошёл до высшей точки беспокойства и, не в состоянии усидеть в кресле, забегал взад-вперёд по комнате, раздался звонок, которого я ждал.

– Альберт Васильевич? – в трубке зарокотал начальственный баритон.

– Да, я.

– Альберт Васильевич, у нас есть одно общее дело, которое следует обсудить.

– Что за дело?

– Вы наверняка догадываетесь, а если нет, то узнаете об этом при личной встрече. Подходите ко мне в «Октябрьскую», попьём кофейку и поговорим с глазу на глаз.

– А если я не подойду, у меня своих дел полно?..

– Подойдёте. Вы же разумный человек и не желаете зла вашим близким…

– Так это вы…

– Только не надо вслух по телефону, зачем? Приходите, и мы всё решим к обоюдному удовольствию.

– Где вас найти?

– А вы подходите к главному входу, и вас проводят.

– О’кей, через четыре минуты.

До бывшей гостиницы ЦК КПБ рукой подать, и точно через четыре минуты я поднимался по её ступенькам. Перед этим я сходу вычислил одного хмыря, который меня явно «пас», чтобы я не убежал. Навстречу мне спустился типичный молодой жлоб с мощными «копытами» на костяшках кистей от многолетних тренировок в каратэ, с могучей шеей борца-классика и с короткой пегой стрижкой.

– Господин Блохин?

– Он самый.

– Пойдёмте.

В тамбуре между массивными дверями жлоб неожиданно остановил меня и бесцеремонно ощупал по бокам – проверял, нет ли у меня за пазухой какого оружия. Я решил не возмущаться такому обхождению – не поможет.

Мы прошли в какое-то помещение для переговоров на втором этаже, в котором за большим столом сидел малоприятный тип лет шестидесяти с золотой цепочкой на шее, удерживавшей золотой же крестик. На столе стояла кофеварка, ваза со сладостями, пара чашек и телефон. В углу в настороженной стойке стоял ещё один жлоб, словно брат-близнец первого.

– Присаживайтесь, Альберт Васильевич, налейте себе кофе…

– Спасибо, не хочу. Что у вас за дело?

– А вы не догадываетесь?

– Понятия не имею!

– Ну-ну. По-моему, вы неискренни. Очень даже имеете. Вон даже по лицу вашему видно.

«Крестоносец» внимательно следил за моим лицом, это факт. И было оно в явном смятении. Это тоже факт. Если бы не Лидочка, я без затруднений сыграл бы перед ним роль невинного агнца, но исчезновение Лидочки меня выбило из седла.

– По лицу моему видно, что я понятия не имею, какого рожна кто-то шмонает по нашим квартирам и даже на даче, а теперь и Лидочку куда-то упрятал. Я этого не понимаю и поэтому боюсь. Зачем вам всё это?

– Хм… Логично, однако. Хорошо играете, молодец.

– Да уж тут не до игры…

– А вот тут вы переиграли, Альберт Васильевич. Куда деньги девал, гнида?!

– Какие деньги?! Вы что? Сбрендили?

– Сбрендил, Альберт Васильевич. Сбрендил. Извините. До вас ещё не всё дошло, а я уже в карьер пустился. Наливайте кофе, не стесняйтесь. Малыш, помоги Альберту Васильевичу.

Малыш без малейшего выражения на лице подошёл, налил чашку кофе, насыпал сахар и добавил сливок. Всё размешал и пододвинул чашку ко мне. Я остался без движения.

– Придётся вам всё подробнее объяснить. В ночь на среду второго июля, точнее в ноль часов тридцать две минуты вы выехали с территории пограничного терминала в Бресте и направились домой. Где-то через полтора часа вас обогнала моя машина с тремя охламонами, которые умудрились врезаться в мост на ваших глазах. Каким-то образом из машины выпал кейс, который вы не поленились подобрать.

– Какой кейс, что вы несёте?!

– Не нервничайте, Альберт Васильевич. Вы же опытный человек, бывший сыщик. Разумеется, я всё проверил. Вы – единственный человек, который мог оказаться в момент аварии поблизости. Все остальные, а я проверил две дюжины из тех, кто пересекал границу примерно в то же время, остались ждать рассвета прямо у терминала. Вы единственный, кто не побоялся, как и мои охламоны, ехать по темноте дальше. И по времени всё складывается так, что вы обязаны были видеть аварию. И когда вернулись вы из Германии, вы впервые за всё время не побежали сразу в офис, а неизвестно где провели весь день. Якобы грибочки собирали. А какие в это время грибочки?

– Свинушки…

– А, бросьте вы. Из-за свинушек хозяин фирму не бросит… Вот вы отпираетесь, значит, деньги у вас. Прятали вы деньги, а не свинушки – тьфу, гадость! – собирали… Вернуть надо денежки-то.

– Ничего не понимаю… О чём вы. Ну, ехал я из Бреста, правда. Без единой остановки. Никакой аварии нигде не видел. Трасса вообще мёртвая была. В обе стороны.

– Вот то-то и оно, что мёртвая. Кроме вас никто больше не мог подобрать тот кейс.

– Да не видел я никакого кейса!

– Очень даже видели. Вот полюбуйтесь…

«Крестоносец» достал из-под стола несколько больших фотографий. На них можно было разглядеть не очень чёткие следы автомобильного колеса.

– Вот видите. Здесь след экстренного торможения и остановки. Вот в пыли просматриваются контуры прямоугольного предмета, по размерам точно соответствующего тому самому кейсу. А вот здесь просматривается рисунок протектора. Такой же протектор, как и на колёсах вашего «мерседеса».

– Да! Место происшествия осматривал и протоколировал явный дока. Это же было на расстоянии не менее сорока метров от горящей машины. Я моментально признал в душе своё поражение. Это была занесённая слоем пыли и грязи обочина. Вот на ней следы-то и отпечатались. Хоть и не очень чёткие, но рисунок протектора, тем не менее, вполне узнаваем. Вполне возможно, что следы на обочине сохранялись долго – кто будет наезжать на обочину? И сделаны эти снимки наверняка при повторном осмотре, когда «крестоносец» убедился, что кейса в машине во время пожара не было.

– И сколько тысяч других колёс имеют такой же протектор?

– Всё. Разговор этот смысла не имеет. Ставлю вам ультиматум. Или вы отдаёте мои деньги назад, или я отправлю вас и заодно вашу Лидочку в рай. Оба вы без больших грехов, и ждёт вас вечное блаженство в раю.

– Да побойтесь же Бога!

– А я и боюсь. Вот и крест чудотворящий всегда со мной. И построил я Господу нашему, да святится имя его, уже три храма. И всегда, как согрешу, обязательно покаюсь. Вот и вас убить велю, а сам во всех трёх храмах за вас же и помолюсь, и покаяние принесу. Бог мне и простит, он милостив, господь-то наш. А гордыню он не любит. Лидочка-то точно в рай попадёт, а вот насчёт вас есть у меня сомнения.