– Арсений Сергеевич… – будто прочитав в её округлившихся глазах немой вопрос, представился профессор, – Ваша комната наверху, надеюсь вы с легкостью найдете дорогу без моей помощи.

«Ну вот! Уже выгоняет, ничего не объяснив. Точно посчитал меня глупой невоспитанной студенткой!» – Лиза робко кивнула, ещё раз глянула снизу верх на высокие книжные стеллажи и побрела из кабинета. Почти сразу её встретила резная лестница на второй этаж, и девушка поднялась искать свою комнату.

Профессор не соврал. На всём этаже Лиза насчитала всего пять дверей, но только одна – не заперта. Одна из самых дальних дверей была приоткрыта и в проеме можно было разглядеть край кровати и тумбочки. А вот остальные двери… На всех остальных красовались маленькие амбарные замки. Зачем человеку запирать почти весь второй этаж, если он живет в доме один. Неужели, он так «подготовился» к приезду девушки. Лиза медленно проходила по коридору, мимо закрытых дверей и разглядывала замки. Нет, они были не новые, но и не покрытые многолетней ржавчиной. От странного профессора можно было ожидать чего угодно. Лиза невольно вспомнила все страшные байки, которые разносились по университету о хозяине этого дома, но они вызвали лишь усмешку у девушки, она фыркнула и зашла в свою новую комнату.

Почти всю середину комнаты занимала довольно большая кровать, придвинутая изголовьем к стене, она была даже больше её собственной в родительском доме. Лиза подумала – на ней она сможет хотя бы высыпаться после утомительных дней работы. Рядом прикроватная тумбочка с настольной лампой, в углу небольшой платяной шкаф. Открыв его всего на секунду, девушка закинула туда свою небольшую сумку и присела на кровать.

Теперь Лиза могла разглядеть вторую часть комнаты, где стоял письменный стол со стулом, а на столе…это что, печатная машинка? Она нахмурилась. Неужели он правда собирается заставить её печатать на этом. Последний раз девушка видела такие в кино и в музее. Она точно попала в прошлое. Может профессор не знает о существовании всех современных технологий. Но ему же не сто лет!

Немного успокоившись, Лиза призналась себе, что просто испугалась такого старого прибора. Она совсем не умела пользоваться печатной машинкой, хотя на обычной клавиатуре печатала быстрее всех, еще на уроках машинописи в школе. Девушка успокоила себя – даже если ей придется набирать текст на этом, она постарается быстро освоиться. Ведь, на самом деле, большинство её обожаемых книг было создано именно на печатных машинках. И, возможно, ей удастся сотворить что-то по-настоящему значимое.

Голова коснулась подушки. Лиза перевернулась на спину и поняла, что ела сегодня только ранним утром перед отъездом. Это было уже так давно. Первый день её летних каникул тянулся невыносимо долго и наконец закончится, если ей удастся уснуть. Сильнее чувства голода ощущалось чувство огромной усталости. Девушка с трудом наполняла грудь воздухом, а выдыхала резко, пытаясь уложить в мыслях сегодняшние события. Теплилась маленькая надежда – завтра она узнает, что ей предстоит сделать для успешного прохождения практики, она сможет погрузиться в работу и дни полетят быстрее.

ИЮНЬ.

Распахнув глаза и почувствовав спертый нагретый воздух, Лиза зажмурилась от солнечного света, наполнившего комнату. После такого тяжкого вчерашнего дня было сложно понять сколько часов она пробыла в кровати, утро сейчас или полдень. Пол был теплым от июньского солнца. Девушка отодвинула ажурный тюль, заслонявший окно и впустила морской ветерок. Вдохнув его, она ещё раз поблагодарила судьбу, что дом, в который её занесло, стоит на морском побережье, а окно её комнаты открывает чудесный вид на дикий пляж.

Пора было спускаться и начинать работу с профессором. Побродив без результата в поисках по первому этажу, Лиза решила, что перед началом, всё-таки, надо позавтракать, не будут же её здесь ещё и голодом морить.

На кухне на нескольких практически пустых полках хранились какие-то приправы, немного яиц, макарон и многочисленные пачки овсяной крупы.

Наспех девушка сварила безвкусную овсянку и перекусила, чтобы появились хоть какие-то силы на сегодняшний день. Лиза уже домывала тарелку, после своего скромного завтрака, когда услышала, что-то похожее на захлопнувшуюся дверь в прихожей и тяжелые мужские шаги. Девушка сразу же поспешила в кабинет профессора, подумав, что долго скрываться от работы будет подозрительно.

Арсений Сергеевич уже сидел за своим письменным столом и готовил бумагу. Перед ним стояла почти такая же печатная машинка, как у Лизы в комнате, может только чуть больше. Мужчина заправил чуть желтоватый лист в машинку, вышел из-за стола и взглянул на девушку. Это было понятное приглашение занять своё рабочее место. Теперь она окончательно убедилась – ей придется печатать под его диктовку. Лиза совсем не успела разобраться, как эта штука работает, но надеялась совладать с ней в процессе.

– Мы с вами, Елизавета, должны подготовить мой трактат по философии для издательства, – наконец пояснил профессор. – Прошу Вас отнестись к заданию серьезно, внимательно, не делать ошибок и не перебивать.

Лиза присела за печатную машинку и пока её начальник рассматривал книги, успела задаться десятком вопросов. Наверно, самый главный – неужели вся её практика просто заключается в том, чтобы стучать по клавишам и успевать фиксировать личные умозаключения профессора.

Научную работу, которой ученые посвящают всю свою жизнь, ей придется подготовить за три месяца и всего с одним человеком. Да и её работа всего лишь в том, чтобы сохранить для истории абсолютно чужие мысли и теории.

Изменить что-то уже не представлялось возможным, а провалить практику в первый же учебный год хотелось меньше всего. Лиза поднесла пальцы к своему рабочему инструменту и приготовилась. По каким-то старым рукописным записям Арсений Сергеевич зачитывал свои монологи иногда делая короткие паузы, разбираясь в пометках и исправлениях. Иногда он читал цитаты из книг дополняя их своими пояснениями, погружаясь в эти долгие изречения, они всегда работали без перерыва, по шесть или семь часов. Профессор чаще стоял к ней спиной, бурча что-то себе под нос. Он всегда говорил тихо и в кабинете, и во всём доме его почти не было слышно.

Так прошел почти месяц или около того. Первый месяц из трех. Всего один. Лиза иногда поглядывала на маленький календарик, который нашла в своей комнате. Сверяла тянувшиеся недели, но не была уверена, что не сбилась со счета. Дни проходили однообразно. Взгляд совсем замылился, в пустом доме глазу не за что было зацепиться, даже запертые двери не вызывали уже никакого интереса.

Коробки с овсянкой, кажется, были бездонными и совсем не заканчивались, не было даже одного шанса поменять начало очередного предсказуемого дня, позавтракав чем-то кроме это серой жижи.

Первую неделю было тяжело управиться со старым печатным агрегатом. При каждой опечатке Лиза закрывала глаза в страхе позора. Под осуждающее молчание профессора приходилось перепечатывать весь лист, не смея снова допустить хотя бы одной ошибки.

Спустя несколько недель скорость печати значительно увеличилась. За эти дни Лиза так усовершенствовала свой навык стенографистки, что стучала по клавишам уже на автомате, даже не вникая в смысл слов профессора. Он долго и монотонно надиктовывал что-то о работах известных философов, рассуждал о времени и людском предназначении. Девушке было интересно высказать своё мнение на многие философские темы, но это был чужой труд и её роль в этом творчестве была невелика.

Работа Лизы длилась примерно половину дня. Обычно, после раннего завтрака она находила профессора в его кабинете, ожидающего свою гостью. Всё остальное время, она блуждала по тихому зданию и в его окрестностях. Иногда, Лизе мерещился силуэт мужчины рядом с домом на холме или вдалеке на морском побережье, в окне её комнаты. Удивительно, как в таком небольшом доме двум людям удавалось почти не пересекаться. Завтракала, обедала и ужинала, девушка всегда в одиночестве, а на кухне вовсе не было следов существования ещё одного человека. Набор продуктов был довольно скуден и прост. Чаще Лиза ела два или даже один раз в день, аппетит пропадал, а его место занимала пожирающая скука.