– Чего ухмыляешься, Силити? – Энтони шмыгает носом, разминая костяшки пальцев. – Когда за тебя перестанут заступаться – станешь девочкой для битья.

– Не раньше тебя. – Сжимаю кулаки, выставив их перед собой.

– Начинайте, – произносит мистер Джингс, складывая руки на груди.

Дригли пристально смотрит мне в глаза. Замечаю, как сжимается его челюсть, а взгляд наполняется нескрываемой ненавистью. Он медленно переступает с ноги на ногу, и когда левая уходит вперёд – понимаю: он готовится наносить удар. Резко разворачиваюсь на девяносто градусов и бью с левой ноги в корпус ровно в тот момент, когда он летит на меня. С его губ срывается хриплый выдох, он сгибается пополам. Добиваю ударом в голову и отскакиваю назад, но моих сил едва хватает чтобы пошатнуть его.

– Дрянь, – хрипло выдавливает он и бросается вперёд, хватая меня за ноги. Теряю равновесие, пытаюсь уцепиться за его футболку, но руки соскальзывают, и я оказываюсь на полу. Удар в живот жгучей болью скручивает меня, хочется прижаться головой к коленям, закрыться, чтобы всё это прекратилось. Но натасканное тренировками тело реагирует быстрее мозга – перекатываюсь в противоположную сторону, минуя ещё один пинок, и вскакиваю на ноги.

– Ты не выпустишься из академии. – Агрессия сочится с его губ, а лицо покрывается красными пятнами. Он привык отправлять в нокаут соперников с первого удара, а когда не получалось – злился и начинал махать руками, открывая лицо и грудь.

– Я – шестая, и скоро займу твоё место. – Мои слова подобны тротилу, брошенному в огонь. Дригли взрывается и летит на меня, размахивая кулаками. Успешно уворачиваюсь от первых ударов, бью ногой в корпус, но он хватает меня за голень и отбрасывает в сторону. Падаю на пол и не успеваю подняться, когда он настигает меня и пинает в грудь.

Тяжёлый кашель, спирает дыхание, рёбра ноют, норовя рассыпаться. Нужно вставать и продолжать, но сил хватает только на перекат, что спасет мою голову от очередного пинка.

– Хватит. – Голос мистера Джингса звучит едва уловимо, словно нас разделяет стена. – Отвратительно, мисс Силити. А Вы, мистер Дригли, как могли пропустить такие простые удары? – Он делает несколько шагов в нашу сторону и останавливается возле меня. – Хватит лежать, здесь не комната отдыха.

Поднимаюсь на ноги, опираясь одной рукой о пол, второй держусь за солнечное сплетение. И первое, что замечаю, это полный ненависти взгляд Энтони – его оскорбило моё сопротивление и нежелание отключиться после первого удара. Теперь он будет искать способ уничтожить меня. Не волнуйся, милый, сопротивление ты получишь. Мне хочется плюнуть ему в рожу, но от этого будет только хуже. Я не в состоянии сейчас постоять за себя, а просить помощи у Герета – подтвердить статус ничтожности.

– Следующая пара мистер Вергли и мистер Харбиди. – Наставник вызывает для боя двух рослых парней, и мне приходится отступить в сторону, уступая место, но мой взгляд продолжает впиваться в Дригли. Он уже о чём-то говорит со своими дружками, искоса поглядывая на меня.

Чувствую, как во мне закипает злость, смешиваясь с ненавистью, как разрывается голова от оскорблений и самоуничижения. До итоговых экзаменов остался месяц – мне необходимо победить всех, чтобы подняться в рейтинге и войти в тройку лучших. Мне нужно одержать победу над грёбанным Дригли, а вместо этого я валюсь на полу, как несчастная слабачка.

Выдохни. Эмоции – худший враг. Они делают нас беззащитными и слабыми. Они обнажают уязвимые места, так и крича врагам «Бей сюда». Мне нужно их контролировать, подавлять, чтобы они не разрушили оболочку моей защиты.

Время тянется мучительно медленно. Мой взгляд скользит по пространству комнаты. На кирпичных стенах видны сколы, трещины, яркие пятна, что вызывающие выделяются на общем фоне – новые кирпичи. Они были установлены взамен разбитых и рассыпавшихся. Каждый из нас представляет собой кусок красного камня – неугодных выбросят и заменят новыми. А семья опозорившегося будет годами искупать предательство.

История знает случаи, когда изменников отслеживали, пытали, а после голову отправляли семье в назидание. Для получения прощения она помещалась в специальный сосуд с хрустальными стенками и ставилась на обеденный стол, чтобы каждый член семьи помнил – президиум не прощает предательства. И только спустя семь лет её можно было убрать. За это время кожа слазила с лица, глазницы становились пустыми, а череп покрывался трупными личинками.

Голова дядюшки появилась на нашем столе, когда мне было пять. Я не знала его, но этот образ прочными нитями вшился в память. Когда я отводила взгляд от колбы, матушка заставляла смотреть. Её ногти впились в щеки, оставляя алые вмятины. Плачь и молитвы отпустить, злили её и выводили из себя. Тогда она хватала меня за волосы и тащила через весь стол, чтобы я могла рассмотреть детали – морщины на лбу, синеющую кожу, как она опускалась, оголяя череп. После третьего раза я взбунтовалась и срезала волосы под корень. Остановило это её? О, нет. Страдать стала моя шея – пару раз она чуть не свернула её, а при сопротивлении – она била меня лицом об стол, причитая о моей непокорности.

У меня много причин ненавидеть родителей. И эта одна из немногих.

После занятия спешу вернуться в комнату, чтобы смыть следы позора и привести мысли в порядок. Сейчас они хаотично носятся на полной скорости, втаптывая мою гордость в склизкую и воняющую жижу, накидывая сверху оскорблений. Я сделала недостаточно, надо было игнорировать боль, подниматься на ноги и вести бой до победы. Дригли не самый сложный соперник на моём пути – у него нет техники, скорости, только сила. Как я могла ему проиграть?

По дороге сталкиваюсь с Кристофером Мелроу – другом брата. Они учатся на одном курсе и много времени проводят вместе. По характеру и внешности они больше похожи на родственников, чем я с Геретом. Тёмные волосы, массивная челюсть, высокий рост. Ответственные, серьёзные, целеустремлённые, слишком умные. Своей дотошностью могут нокаутировать противника не хуже, чем физически. А вот отличий между ними мало: Герет кудрявый и предпочитает молчать, когда Кристофер не затыкается и носит прямые, зализанные назад волосы.

– Выглядишь помятой. – Самодовольная улыбка растекается по его лицу, он вальяжно шагает рядом, пружиня на каждом шаге.

– Смотри, как бы тебя не помяли.

– Да, не злись ты. – Он толкает меня локтём в плечо. Задорность на его лице сменяется серьёзность. – Что случилось?

– Не делай вид, что тебя это волнует. – Мне не нравится, когда он проявляет заботу, выполняя функции старшего брата. Он делает это слишком навязчиво и напористо, не принимая отказов и игнорируя советы отправиться в Пустошь. Зачем Герет натравил его на меня?

– Эмирия, один проигрыш не имеет значения – у тебя прекрасный результат, о котором мечтают многие.

– Я – не многие, – стиснув зубы, ускоряю шаг, желая избавиться от Мелроу.

– Злючка. – Брошенное слово в спину, приносит облегчение. Он не собирается идти за мной и вынимать душу, не придётся тратить двадцать минут на споры и пререкания, после которых разойдёмся в разные стороны, оставшись ни с чем.

Зайдя в комнату, понимаю, что злости стало больше. Она каскадами обрушивается на мои мысли со всех сторон, заставляя бултыхаться. Но вместо попыток выбраться отчаянно гребу в эпицентр.

Как я могла проиграть? Столько времени и сил уходит на тренировки, а результата – нет. Как одолеть того, кто сильнее и больше? Мои удары точные, быстрые, но слабые. С таким же успехом я могла погладить Дригли по голове и пожелать приятного вечера.

Руки сжимаются в кулаки, натягивая кожу на костяшках. Хочется перевернуть стол, разбить чашку, наорать на кровать – сделать хоть что-нибудь, чтобы злость вышла наружу и уничтожила кого-то другого, а не меня. Но вместо погрома выдыхаю, подавляя эмоции, пряча их в очередной ящик.

– Успокойся, Эмирия, мы просто будет больше тренироваться и всё получится.

– Говоришь сама с собой, сумасшедшая? – За спиной колокольчиком трещит голос соседки – Кристалл Кэрол. Она проходит в спальню, толкая меня плечом, самодовольно виляя бёдрами. Присаживается на кровать, закидывая ногу на ногу, и отбрасывает чёрные локоны назад, обнажая ключицы. Сегодня на ней фиолетовое атласное платье на тонких бретелях, которое она надет ещё пару раз и отправит пылиться в шкаф к остальным обожаемым тряпкам.