– Ха! Я буду к тебе сегодня благосклонен и пойду на твои условия. Возможно, в толпе не все это поняли, но голос Бульдога звучал уже не так уверенно. Он уже осознал, что Цефас не блефует. Он действительно, одним прыжком может добраться до его горла.

Конечно, парни придут на помощь, но они ведь могут и не успеть. Тут хватит и одного мгновения. Перед ним была машина для убийства. Адреналин бушевал в крови мешая сосредоточиться.

– Нет пес! Ты мне поклянешься на имени Создателя, и если ты не выполнишь своего обещания, я найду тебя в другом мире. Помни об этом!

– Да! Я клянусь именем Создателя, что не трону этих двоих. Можешь убрать свой меч.

Цефас положил оружие на пол, и в следующее мгновение на него накинулись люди Бульдога. Они выволокли его на улицу.

– А теперь, моя дорогая канарейка, ты отправишься к своему Создателю! Привяжите его к этому дереву! – голос Бульдога вновь стал уверенным и наглым. В нём не осталось ни капли сомнения или страха. На его лице появилась довольная улыбка.

Самаэль с облегчением выдохнул. Он радовался тому, что скоро всё закончится. Бандиты ведь дали слово, что не тронут никого из посторонних. Значит они убьют только этого бедолагу и уйдут.

Но в ту же секунду глаза Самаэля наполнились слезами. Стыд был сильнее облегчения, ведь он радовался своему спасению, в тот момент, когда вот-вот должен был погибнуть другой человек. Может быть тот голос прав?

Может быть нет спасения и не будет третьего пришествия? Люди погрязли в нечисти, людям уже ничто не поможет.

Цефаса привязали к дереву. Вокруг стояла тишина, были слышны только редкие смешки из толпы, стоявших на улице головорезов. Те же, кто не по своей воле оказался в рядах Синдиката стояли молча, с грустными лицами наблюдая за происходящим. Далеко не каждый становился бандитом по своей воле. Среди них были и должники, и просто безвольные люди, которые не хотели убивать, но это был самый простой способ заработать деньги, особенно для тех, кто не любил вкалывать на полях и шахтах.

– Скажи мне канарейка, какой герб у твоего ордена? – насмешливо спросил Бульдог.

– Красная канарейка на фоне желтого диска. – спокойно ответил Цефас. Его голос был спокоен, он уже приготовился к смерти.

– Правильно! И знаешь, что это значит? Это значит, что мы тебя сожжем заживо! Вы же предвестники Вашего сраного Создателя! Вот ты и оповестишь его, что скоро отправишься к нему. – Бульдог смачно плюнул на храмовника.

Этажом ниже раздался надрывный и горестный плач дочки Освина. Как только Цефаса вывели на улицу он закрылся на все замки и вместе с дочкой из окна наблюдал за происходящим.

Бандиты уже притащили хворост и сено с заднего двора таверны. Лица Цефаса не было видно за шлемом, слышался лишь его шепот. Храмовник молился. Наконец, один из головорезов поджёг сено, что лежало у ног пленника.

Самаэль стоял не двигаясь, его сердце готово было выскочить из груди. Слезы катились по лицу, костяшки пальцев побелели от напряжения. Он уже видел как истязают людей, когда помогал местному знахарю. В их деревне тоже была ячейка Синдиката, но старейшина поселения не позволял им вершить произвол.

Самаэль никогда не думал, что такая жестокость может происходить на территории империи, на расстоянии буквально одного дня пути до города-крепости Креда.

Цефас чуть слышно шептал молитву. Боль становилась невыносимой. Доспехи раскалились от костра и безжалостно жгли тело. Беззвёздная летняя ночь озарилась пламенем, никто уже не смеялся и стояла гробовая тишина. Слышалось лишь потрескивание углей и шепот молитвы. В воздухе повис запах жаренного мяса.

– Кстати, дорогая моя канарейка, это еще не все! Ты же еще живой? Да живой, вижу Создатель тебя не особо ждет. Так вот, у меня для тебя еще один сюрприз.

Бульдог повернулся к одному из своих соратников:

– Сожгите таверну, людей не выпускать.

– Ты давал клятву, ублюдок! – закричал Цефас, глаза его от услышанного стали круглыми. Молитва вводила храмовника в транс, и он не так сильно чувствовал боль, но сейчас Цефас уже не контролировал себя.

– Срать я хотел на твоего Создателя. – Бульдог смачно плюнул на землю и громко рассмеялся. Хрупкая тишина взорвалась криками и смехом.

Дара из лесной чащи наблюдала за происходящим. Она могла бы с небольшим отрядом вырезать всех этих ублюдков. Но ставки были слишком высоки, она должна была выполнить порученную ей миссию.

Её этому учили всю жизнь – выполнять приказ командора. Потому её специальный батальон и был самым эффективным. Попасть в него могли только самые надёжные и проверенные, как сама Дара.

– Блядь! – выругалась она, услышав слова Белого бульдога.

«Мальчишка точно в таверне. В инструкциях не было ни слова, что он входит в состав Синдиката, да и тут нет лиц, похожих по описанию. Я видела человека в окне на втором этаже, это точно он. Хорошо, что я взяла с собой шаманские зелья, но к сожалению сегодня не обойтись только орлиным взглядом…».

Дара вытащила склянку зелья из внутреннего кармана своей куртки. Потом откупорила крышку, сделала большой глоток, надела маску и побежала вперёд.

Самаэль начал открывать окно, но его остановил крик внизу. Схватив свою сумку, он подбежал к двери.

– Отец, отец вставай! – дочка Освина стояла на коленях перед своим отцом. Он лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни.

– Что с ним случилось? – громко кашляя крикнул Самаэль, спускаясь по лестнице. Таверна наполнялась смогом от пожара.

– Он потерял сознание, когда они подожгли Цефаса. Отец вставай! Я прошу тебя!

Дочь Освина подняла своё лицо к Самаэлю:

– Он тяжелый, мы не сможем его нести.

Она продолжала плакать, но увидев Самаэля в глазах ее появилась надежда на спасение.

– Тут есть погреб? Возможно, мы сможем пересидеть там, а завтра под обломками нас найдут. – Прокашлявшись сказал Самаэль.

– Там, за барной стойкой! – Девушка уже чувствовала головокружение и слабость. Дым заполнил её лёгкие, и она закашлялась.

Самаэль схватил девушку в охапку и поволок к погребу.

– Стой! Там отец! Он же дышит, мы…мы, – девушка начала рыдать.

Самаэль доволок дочь Освина до погреба, рывком открыл дверь, толкнул ее вниз и прыгнул следом.

– Он уже не дышал, – выдохнул Самаэль, закрывая тяжелую деревянную дверь на засов. – У него остановилось сердце.

Девушка, рыдая упала на колени. Самаэль сел у стенки и закрыл лицо руками. Погреб представлял из себя маленькую комнату с полками, уставленные банками с соленьями. На каменном полу стояли бочки с вином и пивом.

«Жалкий врун, он же ещё дышал! И ещё было время, чтобы спасти его! Но нет! Мы лучше будем рыдать, поскольку мы всего боимся. Плакса и трус! Так ведь дорогой Самаэль?»

Дара пронеслась мимо толпы. Из её самострела вылетела маленькая стрела. Она влетела в прорезь для глаз на шлеме Цефаса, пронзила глаз и поразила мозг храмовника. Головорезы даже не поняли, что произошло.

«Покойся с миром брат, мы обязательно отомстим за тебя, но это будет позже. Мне повезло, что орлиный глаз еще действует, но у меня не так много времени. Зелье северного волка очень быстро теряет свою силу».

Дара ворвалась в ошеломленную толпу и в одно мгновение оказалась за спиной Белого Бульдога.

– Стоять смирно, ублюдки! – заорала Дара, держа у горла Бульдога кинжал. По его шее уже стекала струйка крови.

– Кинжал отравлен, и я уже пустила ему кровь. Если кто-нибудь из вас только дёрнется в мою сторону я перережу ему глотку.

Один из головорезов поднял самострел, но не успел пустить стрелу. Реакция Дары была молниеносной. Бедолага упал на землю с пробитым глазом. Струйка крови из шеи Бульдога стала шире.

– А теперь, сукин сын, дай команду всем кинуть оружие. – шепнула Дара Бульдогу на ухо. Тот находился в ступоре. Всё произошло настолько быстро, что он перестал соображать.