Про исчезновение дара в мире, тоже ничего не сказано. Как сможешь, напиши мне, как проходят поиски носителей дара? Я помню, как ты горел этим в духовной семинарии, но сам знаешь, как я скептически отношусь к этому. Но могу тебя заверить мой дорогой друг, что ты меня удивил. Более того, то, что ты мне говорил, имеет смысл.

Вернусь к дару, ведь как написано в Книге пророка Иеремии, во благо использовать его, а не во зло. Вспомни, что до сих пор происходит с неверными? А если задуматься сколько людей проживает на другой стороне?

Во второй Апокалипсис утеряны карты мира, и я до сих пор не уверен, что все было очищено от ереси. Но мы пока можем лишь рассуждать, поскольку всему свое время…

Брат мой, ты дал мне почву для раздумий, последние недели, я только и думаю над прочитанным. О моих мыслях буду информировать, как смогу. Но будь аккуратней, инквизиция может обвинить нас в ереси. Тот, кто передаст тебе мое послание должен быть убит.

Помни, что мы должны заметать наши следы. Надеюсь, скоро ты посетишь меня…

«Однажды ты поймешь, что жизнь, это лишь подготовка к бесконечности, жизнь играет с нами, ты есть пустота, ты должен освободить себя от всего сущего, от всех благ, страстей, желаний, лишь пустота твоя союзница, пустота есть твое продолжение и твоя покровительница».

Самаэль вздрогнул, снова этот голос в его голове. Минуту, надо прийти в себя. Он открыл глаза. Перед ним стояла девушка, молодая, возможно ровесница. Она с ожиданием смотрела на него и скорее всего стояла уже не первую минуту, не понимая, что происходит.

– С вами все в порядке? – услышав ее голос, тихий и нежный, он вспомнил о сестре.

– Да… все нормально…принеси мне пиво – он поднял голову. На его губах появилась легкая ухмылка. Девушка улыбнулась в ответ и направилась к барной стойке.

Самаэль молча проводил ее взглядом, на вид ей было лет двадцать. Его сестра сейчас могла бы выглядеть точно так же. Молодая энергичная, темно русые длинные волосы, слегка пухлые губы, большие зеленые глаза. Но его сестра никогда не будет такой.

Оторвав взгляд, Самаэль осмотрел помещение, где находился. Сидел он у небольшого стола на деревянном стуле, который скрипел при каждом движении. Эта был Постоялый двор «Последние дни Создателя», правда название никак не соответствовало действительности.

Большое помещение, четырнадцать столов, на помосте стояла барная стойка. На противоположной стороне располагалась небольшая деревянная сцена, где выступали бродячие артисты. Честно говоря, пели они очень фальшиво. Мебель была старая, в помещении постоянно стоял запах пота, алкоголя и табака. Лестница вела на второй этаж, где можно было переночевать, в распоряжении имелось четыре комнаты.

У входа в здание стоял храмовник, облаченный с ног до головы в тяжелые доспехи. На его голове был надет рыцарский топфхельм. Из прорезей для глаз, смотрели серые усталые глаза, периодически осматривающие зал. Прискорбно осознавать, что члены некогда знатных орденов, борющихся с нечистью, сейчас занимались охраной постоялых дворов, таверн, борделей, или занимались охраной богатых купцов и знати.

Поверх доспехов на рыцаре была надета накидка: красная канарейка на фоне желтого диска. Канарейка предвестник Создателя, желтый диск, как олицетворение солнца, красный – цвет жизни и огня. Храмовник был членом Ордена Предвестников Судьбы.

В настоящее время орден обосновался на Восточной части континента, контролируя около пятнадцати крупных городов. В простонародье их называли канарейками, Предвестниками или судьбоносными бойцами человечества.

По преданию, тысячу лет назад, большая часть континента находилась во владении Некрополиса. Но Предвестники судьбы вместе с другими орденами разбили узурпаторов и дали людям свободу. В настоящее время некогда фанатичный орден, погряз в разделе имущества и борьбе за власть.

Что касается контингента, находящегося в данном заведении, то он оставлял желать лучшего. Постоялый двор располагался на границах крупного города под названием Кред, население которого составляло около двадцати тысяч человек. На границах крупных городов часто встречались люди, принадлежащие Синдикату. Те, что были побогаче и могли жить за взятки Инквизиции, кто был победнее останавливались в деревнях, если же, местное население общими усилиями не изгоняло их.

Синдикат был союзом преступников, воров, насильников, беглых заключенных. Инквизиция в свое время не позволила орденам уничтожить данный союз, так как такие люди привносили баланс в жизнь простолюдинов, были стукачами и шпионами.

Постоялый двор «Последние дни Создателя» принимал всех, у кого были деньги, а помимо членов Синдиката, которые заняли три стола, и было их восемь человек, компанию Самаэлю составил худощавый мужчина, средних лет, сидевший рядом с полным мужчиной. Скорее всего это был местный помощник казначея или не особо богатый купец. Мелкие чиновники пригорода были завсегдатаями Постоялого двора.

Громогласная компания ремесленников в пятнадцать человек, заняла четыре стола. Самаэль знал, что в любом случае вечер закончится потасовкой, поэтому бросил сочувственный взгляд на храмовника и поплотнее укутался в свой походный плащ.

Девушка вернулась с кружкой пива, Самаэль снова улыбнулся и кивком поблагодарил её. Она улыбнулась в ответ и направилась к членам Синдиката. Артисты закончили свои завывания и покинули таверну.

«Нужно допить пиво, провести тут ночь и продолжить свой путь. Сильфа последнее время совсем плоха, но я надеюсь, что успею вернуться с лекарствами вовремя. До Креда еще сутки, надо бы поесть, но деньги уже на исходе. По пути надо будет подработать… время, время не ждет. Зачем я сижу тут? Зачем я пью? Да, наверное, потому что мне надо немного расслабиться, дорога очень тяжелая».

Мысли Самаэля прервал крик девушки, которая только что подавала ему пиво. Он повернул голову и увидел, как один из членов Синдиката встал со скамьи и схватил её за руку. Это был мужчина лет тридцати пяти, с грязными засаленными волосами, трехдневной небритостью и достаточно крепкого телосложения.

Его товарищи, смеясь и подтрунивая подталкивали его к более решительным действиям.

Официантка обернулась, отыскивая взглядом того, кто смог бы ей помочь. Но компания ремесленников сделала вид, что ничего не видит и не слышит. Никто не хотел оказаться с распоротым животом посреди улицы. А храмовников на границе было не так много. В основном они были у тех, кто имел деньги и мог себе позволить такую охрану, но простой люд на их защиту вряд ли мог рассчитывать.

Конечно, это касалось только мелких потасовок, грабежа, или изнасилования. Если Империя утром не досчитается нескольких своих ремесленников или крестьян, ничего страшного не случится. Власти императора это не угрожает.

У Самаэля заиграли желваки, он сжал пальцы в кулаки, но подходить к дебоширам не стал. Он не воин и не убийца. Он просто обычный трус, как он всегда себя называл и тихо ненавидел себя за это. Он считал, что все его несчастья происходят от того, что он боится бороться с несправедливостью и тем, что происходит вокруг него. Именно для того, чтобы помогать людям, он стал лекарем. На его решение повлиял ряд причин, одной из которых было чувство вины.

Храмовника долго ждать не пришлось, завидев заварушку он направился к столу, где сидели члены Синдиката.

– Да я тебе заплачу, глупая! А если ты мне откажешь, я заставлю твоего папашу срать кровью. Уж он то знает, что я на это способен! – мужчина, которого собутыльники называли Белый Бульдог, схватил девушку за талию.

– Я прошу меня простить, уважаемый человек, но я попрошу вас отпустить девушку. – Храмовник остановился у стола, его правая рука лежала на эфесе одноручного меча.

– Пошел вон сраная канарейка, тебя тут еще не хватало! – Белый Бульдог отвернулся от храмовника и продолжил свои приставания к девушке.