Кайла все время думала о том, что для матери это тяжелый период времени. Да, она не могла представить, какого это потерять отца, но если бы она потеряла мать, то. … Кайла даже думать об этом не желала. Она боролась со своим желанием, пока шла по дорожке, петляющей вокруг деревьев, к склепу.

Рейчел же в это время была насторожена. Женщина не понимала, почему ее дочь обратила свое внимание именно на эти треклятые таблички, а не спросила, к примеру, о поляне для сожжения тел. Если бы Кайла спросила об этом, то после ответа наверняка поинтересовалась бы, почему горожане не используют крематорий, и Рейчел было бы легче ответить. Таблички же – слишком опасная тема и приходилось подбирать слова. Правда, слишком мерзкая и ужасна для девушки. Более того, женщина боялась, что узнав ее, Кайла может тут же сбежать не только из города, но и от нее.

– Послушай, неважно, сколько времени пробыл человек в твоей жизни, он все равно меняет ее. Даже мертвец может заставить задуматься о быстротечности жизни. – вздохнув ответила Рейчел – Мы пришли.

Они остановились возле небольшой постройки без окон с красивым барельефом и двумя ангелами с опущенными мечами, что охраняли вход. Наверное, когда-то эта постройка сияла белизной и была гладкой на ощупь, но время сделало свое дело. Даже смотря на это, Кайла видела шершавость поверхности камня и то, что белый цвет стал серовато-белым. Весь этот вид вызывал в душе некое умиротворение и грусть.

Рейчел остановилась на некоторое время возле входа. Она вспоминала последний разговор с отцом. Тогда Эдвард приехал в город, чтобы попросить ее вернуться домой и познакомиться с Кайлой. Она так и не дала ему этого сделать, нагрубила в своей манере, защищая дочь от поездки, которая на тот момент была абсолютно невозможной. Да и вообще встреча Кайлы с Эдвардом могла привести только к проблемам для девочки. Зачем она тогда так много грубила? Надо было сказать, что она гордится, что его дочь и очень скучает по нему. Нет, после некоторых споров и высказанной злобы они перешли к более мирному разговору, но почему же она так и не сказала отцу, как тоскует по нему и дому? Рейчел и сама не могла ответить на этот вопрос, может гордость, а может нежелание показывать, как было тяжело даже с поддержкой брата.

Не судьба и с этим надо смириться. Рейчел вздохнула и потянула за ручку железной двери склепа. Почти сразу же женщина услышала, что кто-то поднимается по лестнице, а ведь сама служба и прощание с мужчиной закончились часов пять тому назад. Рука сама потянулась к поясу, чтобы схватить несуществующий клинок, все мышцы напряглись в ожидании атаки. С одной стороны это был бред, а с другой никогда не было гарантий, что кладбище не смогут населить гули или зомби. Даже защита на воротах и заборе были только для того, чтобы сдержать нечисть, если она появится.

– Господи, Рейчел! – воскликнул женский голос, а женщину ослепил луч света от фонарика.

Кайла сначала не поняла, почему мать остановилась и так напряглась, а потом появился свет и женский возглас, заставивший девушку подпрыгнуть от неожиданности и испуга.

После, мать девушки обняла другая женщина в теле с каштановыми волосами, карими глазами и чертами лица, что не давали определить возраст. Таких называли женщинами бальзаковского возраста.

– Меган! – воскликнула Рейчел, обнимая давнюю подругу.

Казалось, прошло так много времени после того как они встречались лицом к лицу. Да, они созванивались, но это было не то. Рейчел всегда не хватало живого общения с подругой, и сейчас она понимала, насколько сильно тосковала не только по дому, но и по друзьям.

– Прими мои соболезнования, дорогая. Я была на охоте, когда узнала о кончине Эдварда. Недавно приехала и решила сразу же отдать дань памяти. Хорошим мужиком был твой отец.

– Это да. – согласилась Рейчел. – Меган, это моя дочь Кайла.

На это девушка робко кивнула, рассматривая подругу матери. У нее были лишние килограммы, но они не висели по бокам, наоборот женщина была подтянутой и гармонично выглядела, обладала неким шармом этой пышности, из-за которого человек с одного взгляда располагал к себе.

– Рыжая… – хмыкнула Меган посмотрев на девушку.

– В отца. – согласилась с очевидным фактом женщина.

– Брат и сестра Оберри одинаковы, недаром двойняшки. – покачала головой женщина. – Пойдешь или в бар?

Рейчел посмотрела на дверь в склеп, и покачал головой.

– Пойдем в бар, отцу это бы понравилось больше, чем то, что я бы стояла над его телом.

Кайла от этого решения вздохнула с облегчением. Ее мало прельщала мысль спускаться под землю ради того, чтобы посмотреть на свежий труп мужчины, которого она даже не знала.

– Вы на машине? – поинтересовалась женщина.

– Да, решили не соблюдать традицию и так опоздали на похороны. – кивнула Рейчел.

– А я решила соблюсти, все-таки сначала зашла и к родителям. Тогда встретимся возле входа в бар.

– Да, давай.

Рейчел посмотрела на дочь. Она должна была ей так много рассказать, но сама же боялась. Пыталась несколько раз это сделать, придумывала в ее детстве сказки, что пересказывали собственный опыт женщины по охоте. В старшем возрасте рассказывала о наследии семьи и охотниках на нечисть, но Кайла будто убегала от этого говоря, что это бред и Рейчел отступала. Может зря? Может и не стоило ее везти сюда? Нет, ее дочь и так припозднилась с вливанием в семью, пусть сама столкнется с реальностью, тогда будет проще все объяснить.

Эрик отпустил почти всю прислугу, чтобы они тоже смогли почтить память Эдварда Оберри, а сам остался в одиночестве. Демон покинул дом парой минут тому назад и мужчина был этому рад, так как его компания казалась самой худшей в этот вечер. Он не любил шумных гуляний, на которых они обязаны были присутствовать в дни похорон других охотников, а сегодня пил весь город, вспоминая Эдварда. Даже в кондитерской «Грейс» Лилиана наливала сегодня алкоголь всем и работала сверхурочно. Ирония судьбы, но именно сегодня в такой горестный день у Эрика появилось право не идти, и не гулять со всеми провожая в последний путь отца, словно викинга в Вальгаллу.

Мужчина прошел в кабинет отца, где проводил много времени еще с юности. Он помнил, как отец сидел за своим столом и занимался необходимыми делами во благо города, а он сам сидел на тахте или на полу, читая фолианты по охоте на нечисть или учебники по единоборствам до самого утра. Он зачитывался этими книгами до поздней ночи и мучил отца разными вопросами, часто засыпая прямо здесь, а с утра бежал в тренировочный зал, отрабатывать приемы, о которых прочитал. Получал от отца за то, что систематично опаздывал на первый урок или вовсе его прогуливал, даже в институте, но видел в этот момент в глазах отца гордость за собственное усердие и негодование за то, что почти не интересовался политикой.

Зря он тогда не уделял больше внимания вопросам управления городом. Это пришло со временем, и многие вопросы, которые возникли, он не мог задать отцу. Осознание о потерянном времени приходило слишком медленно, будто продираясь через густую чащу леса, или густой сахарный сироп, в котором ноги застревали, и невозможно было двигаться.

Только после слов демона Эрик почувствовал сомнения в своих силах. Справится ли он? Сможет ли он достойно управлять городом, так же как и Эдвард? Удержит ли барьер? Слишком много вопросов и ни одного ответа самому себе. Эдвард наверняка нашел бы подходящие слова, чтобы подбодрить его, но сейчас не одна из всплывших фраз отца в голове не подходила к ситуации, не могла развеять пласт сомнений, что поселили в Эрике слова демона.

Он сел за стол отца и зацепился взглядом за фотографию со своей свадьбы. Он и Лора были на ней молодыми и счастливыми, любящими друг друга и мечтающими о счастливом будущем. Удивительно, что эта фотография была на столе отца, хотя Лора за два года смогла занять свое место в сердце каждого обитателя дома. Она словно солнце озарила теплом каждый день их жизни, а он не смог сохранить ни ее, ни тот лучик надежды, что должен был появиться на свет. Не мог из-за чертовых правил города.