– Он был один?

Русалка медленно кивнула, будто еще раздумывала, что ответить.

Клара переводила взгляд с одного собеседника на другого. Ловила каждое слово, и ей категорически не нравилось то, что она слышала.

– Что значит, заклинал? – спросила она, и русалки синхронно посмотрели на нее не мигая.

Ровно одну минуту они сверлили ее странными взглядами, а потом вернули внимание Люренцу.

– Расскажите, что вы видели, – попросил он.

– Довольно разговоров, – откликнулась старшая водяница. – Ли Ярн сказала все, что знала. Мы выполнили условия договора и можем уплывать.

Она кивнула другой болотнице, словно давая разрешение. Та опустилась под воду и скоро словно растворилась в ней.

– Нет, нет, нет, – запротестовал Кинс. – Так нельзя!

– Мы больше ничего не знаем. Мы все сказали!

Вторая русалка тоже стала опускаться в глубину и таять там. Напарники остались вдвоем.

– За что они нас так ненавидят? – отказываясь понять, Клара развела руками. – Похоже, так было всегда.

– Это да, – напарник тяжело вздохнул и приземлил свой зад в лодку. – Поплыли отсюда. Делать здесь больше нечего.

Кларина тоже села. Ответа она не получила, но, наверное, и не надеялась услышать его от Люренца.

Они двинулись обратно, а Риц продолжала думать. Ведь причина должна существовать. В большинстве мест, где она бывала сама или что-то о них слышала, отношения между магиками и другими созданиями были вполне сносными. Все уживались друг с другом, учились, торговали, а иногда даже умудрялись выходить замуж или жениться. Речь шла, конечно, не про горных троллей или спятивших на полнолуние оборотней. Но всякое бывало.

А здесь, в Услимских топях, болотницы магиков просто ненавидели. Из самих болот регулярно лезли чудища, которые не трогали никого, кроме жителей Мюста. Другие виды, вроде болотных фей, не очень-то шли на контакт, если не считать вредную Бетти. Хотя она, возможно, просто не смогла ужиться с родней из-за дурного характера и сбежала к магикам, став персоной нон грата среди сородичей.

– Надо спросить у Бетти, – осенило Кларину, – за что болотные ненавидят Мюстовчан.

– По-моему, все очевидно, – протянул расстроенный Кинс. – Мы живем на земле, которая когда-то была их.

– Уу, – покачала головой Кларина. – Мы живем на клочке земли среди огромных территорий, покрытых водой, целого болотного океана с зарослями, мертвыми деревьями и трясиной, уже больше тысячи лет. Неужто они настолько злопамятные? И не нашли, не построили себе новых домов? И настолько свежа неприязнь? Нет. Здесь что-то другое.

Кинс задумчиво покачал головой и согласно крякнул. Придраться в ее рассуждениях было не к чему.

– Ты только сразу к Бетти не приставай, а то дел слишком много сейчас. Будет злая летать, как фурия. Все молоко в кофейнике скиснет.

Клара снова прыснула. Но от своей идеи не отказалась. Ей вовсе не казалось, что то, о чем она думала, неважно. Или, что оно никак не связано с заварушкой, в которой сейчас оказался Мюст.

В город они вернулись ещё до полудня. Клара так вдохновилась зацепкой с домом миссис Нориц, что тщательно просмотрела и остальные дела. Но ничего подобного они с Люренцем больше не обнаружили.

Кинс выглядел озадаченным после разговора с болотницами. Риц тоже ломала голову. Словами водяницы не сказали им ничего путного. Но определённо они лгали, и это было самое интересное. Зачем, о чем и почему русалки врали? Стоило найти ответы, и тайна смерти Аржанта Зельвейра будет раскрыта.

Но пока ниточка оборвалась. Оставалась та, что обнаружилась на улице Камышовой, и за неё Кларине не терпелось потянуть.

– Предлагаю не заглядывать в участок и сразу отправиться к миссис Нориц. А шефу скажем, что отрабатывали его же задание, если у него появятся вопросы, – невинно предложила Клара, когда они высадились из лодки на пристани.

Кинсдахд был не в духе и нахмурился. Но потом оттаял и кивнул:

– А пойдем. Я знаю эту старушку. Она обязательно накормит нас пирогами. А то после этих болотных настроение ни к черту. Еще и живот подвело.

Они двинулись. Дошли от пристани до той развилки, где расстались накануне вечером, и пошли вверх по узким улочкам. Те виляли, словно ужи на сковородке. Но в основном вели вверх, опоясывая холм. Порой башенки домов так близко подходили друг к другу, что их хозяйки могли обмениваться сплетнями или желать доброго утра, просто выглянув в окно. На подоконниках стояли цветы, иногда встречались небольшие балконы, увитые буйной растительностью.

Чем выше поднимались полицейские, тем красивее и изысканнее становилось вокруг. На стенах красовались объёмные цветы, раскрашенные глянцевыми, пурпурными и золотыми красками. С других стен смотрели огромные бабочки, встречались даже пикси, не говоря о животных и растениях всех мастей. Выше полицейского участка, который они миновали минут через 15, вообще не встречалось гладких стен. Все они остались на нижних улицах. А здесь самым простой отделкой была искусно обработанная штукатурка в виде тщательно вырезанной и раскрашенной древесный коры, рыбьей чешуи или змеиной кожи.

Клара и Кинсдахд прошли главную городскую площадь, где стояла мэрия и старинная статуя Люсинде, освободительнице магии. Статуя была ровесницей Мюста и выглядела весьма потрепано. Обнаженная птицами, засиженная мухами, покрытая то ли плесенью, то ли патиной, а местами заросшая наглым мхом.

Такие статуи имелись во всех городах, где доводилось бывать Кларине. Их возводили, чтобы почтить память одной из главных героинь в истории магиков. Однако не везде за ними одинаково хорошо следили. И в некоторых замшелых городишках на краю цивилизации порой забывали о главной ценности магиков – магии, которой у них раньше не было. Клара чувствовала это особенно остро.

Вскоре Риц и Люренц остановились на улице Камышовой около богато разукрашенного витого дома с круглой верандой. Их стены, казалось, были инкрустированы раковинами и жемчугом исполинских размеров. Каждая жемчужина не уступала яблоку средних размеров.

– Выглядят как настоящие! – присвистнула Риц.

– Не знаю, не спрашивал, – ответил Кинс и показал пальцем вверх по холму, далеко за дом миссис Нориц, – видишь ту темную крышу? Это резиденция нашего мэра. Была.

– Угу, – кивнула Кларина и резко потянула за дверной колокольчик.

Дверь открылась очень быстро. Будто полноватая старушка в небольших круглых очках, выцветшем домашнем платье и с невесомыми седыми кудрями только и ждала, когда же они наговорятся на пороге и соизволят позвонить.

– Господин Люренц! – просияла она. – А я все жду, когда же поступит ответ на мое заявление. А тут и вы пожаловали. Какая удача! Проходите, прошу вас!

– Благодарю, миссис Нориц, – улыбнулся Кинс и представил свою стажерку, – знакомьтесь, это Кларина Риц, молодой, но подающий надежды специалист.

– О! – только и произнесла старушка, взглядом смерив Клару с ног до головы. – Пройдемте.

Они прошли в круглую гостиную с дубовыми буфетами вдоль стен, заполненными посудой и разными фарфоровыми безделушками. Три круглых окошка, занавешенных тюлем старинной работы, давали много приятного рассеянного света. Его лучи падали на овальный обеденный стол и стулья.

Повинуясь жесту хозяйки, полицейские заняли два из четырех стульев с вычурными высокими спинками. Она сама разместилась за столом напротив.

– Миссис Нориц, – сразу приступил к делу Кинсдахд, но был прерван поднятым полным указательным пальцем Озалии.

В комнату вплыл поднос, заставленный чашками с дымящимся кофе и тарелками с зелеными пирогами и вареньем из веселых грибов. Их Клара сразу же определила по знакомому запаху. И правда, в небольших пиалах было налито ядовито-желтое флюоресцирующее желе с вкраплениями темно-синих шариков.

– Ну, это лишнее, – поскромничал Люренц, а Кларина едва удержала брови, чтобы не взлетели.

Дорогое это было варенье. Деликатесное и с некоторыми эффектами, поэтому налегать на шарики при исполнении точно не стоило.