Сейчас готовили не самый роскошный, а скорее практичный закрытый паланкин из темного дерева. Возле него уже выстроились воины такурата в длинных синих халатах, с простым, походным оружием и в огромных конусовидных шляпах из краки, напоминающих сверху раскрытые зонты.

— Будешь идти рядом с паланкином, вот тут, — Цацат, резко взмахивая руками, возбужденно указывал юноше на его место. — Просто идти, и если госпоже что-нибудь будет нужно… Госпожа Рина, лазурюшка наша!

Когда девушка стала, в сопровождении нескольких человек, спускаться по винтовой лестнице к ангару паланкинов, Цацат, бросив Келефа, тут же побежал к ней, перебирая короткими ногами. У собакоголового в очередной раз промелькнула в голове глупая мысль о том, что, возможно, этого мужчину держат здесь не только из-за его хватки и способности предугадывать нужды живущих в доме, но и просто из-за смешной, напоминавшей пингвина походки.

— Все готово, дядя Цацат? — мило улыбнувшись, спросила девушка.

— Конечно-конечно, прошу, прошу! — поклонившись, он галантно пригласил ее пройти к снаряженному паланкину, возле которого воины склонились в приветствии перед госпожой.

Келеф повторил их жест, поклонившись, но, как и прежде, не смог заставить себя опустить голову, разглядывая свою хозяйку. Все же нечто странное ощущалось в том, как она выглядела и как себя вела. Как и прочие потребители миама, она была человеком лишь на словах, а на деле разительно отличалась от того же Келефа. Но, что самое удивительно, уловить точную причину такого ощущения было крайне сложно: то ли слишком уж детское для ее возраста лицо, то ли слишком гладкая кожа… А может, и то, то. Впрочем, наверняка были и другие детали, которые Келеф пока не смог разглядеть.

— Открой дверь! — шикнул на юношу, выводя его из транса, лакей.

Встрепенувшись, он поспешил отворить дверцу паланкина. Небольшая ступенька выпала наружу, подчиняясь действию незатейливого механизма, и девушка, приподняв полы длинного голубого платья, поднялась внутрь. Келеф закрыл дверь, ступенька вернулась на место, и носильщики медленно, аккуратно подняли паланкин.

Оглянувшись в последний раз перед выходом, Келеф увидел, как Цацат, наигранно нахмурившись, показывает ему кулак, будто бы говоря, чтобы тот чего не удумал. Невольно он улыбнулся такому жесту и, закрепив нитью под подбородком конусовидную шляпу на голове, поспешил вслед за паланкином, держась рядом с дверью, как и приказал Цацат.

На выходе из верхнего шпиля двое стражей поспешили открыть массивные ворота, пропуская процессию. Они вышли наружу, на улицы города, пока еще верхнего, где тесно жались друг к другу богато украшенные дома особо зажиточных горожан, редкие ремесленные мастерские и все мыслимые заведения, которые могли бы понадобиться хозяевам такурата здесь, в шаговой доступности. Воины, защищавшие паланкин спереди и сзади, шли четким, поставленным шагом в ритме, который Келеф повторить не мог из-за банальных различий в физиологии. Впрочем, это и не было нужно — его задачей было сопровождать госпожу как ее слуга, и очень скоро он ей понадобился.

— Мне ску-у-учно… — открыв окошко, по-детски протянула Рина, чуть надув губки. — А какие команды ты знаешь?

— Госпожа, меня только зовут собакой. На самом деле под маской — человеческое лицо.

— Ну-у-у, я ж не это спросила, — задорно улыбнулась она, выглядывая из паланкина. — Ну какие, какие?

— Я… Агрх… — тяжело вздохнул, качнув головой, Келеф. — Какие угодно, полагаю.

— И лапу умеешь давать?

— Да хоть две сразу, — постепенно сдаваясь под напором ее детской, игривой непосредственности, юноша начинал сдаваться и подыгрывать. — Но ваш отец, думаю, такому не обрадуется.

— Ой, пф-ф-ф, — махнула маленькой ладошкой она. — Он ничему не радуется. Представляешь, я однажды волосы сделала голубыми! Как цвет дома. А он и не заметил! Представляешь?

Келеф коротко кивнул, угукнул.

— А хочешь я и тебе сделаю? Хочешь? — задорно улыбнулась Рина. — Или лицо твое поправлю. Что у тебя там за уродство, покажи-ка.

Девушка потянула было руку к маске Келефа, но тот предусмотрительно сделал шаг в сторону, не позволяя ей коснуться его второго лица. Деревянная маска скалилась в ответ на ее попытки ее снять, и, казалось, вот-вот зарычит.

— Госпожа, прошу прощения, но в этом случае Фрида меня убьет. Да и я, честно говоря, слишком стесняюсь своего уродства, чтобы смущать им ваш взор.

В этот момент юноша и сам не понимал, как ему удавалось подбирать настолько высокопарные выражения при общении с госпожой. Возможно, сказывалось долгое общение с Фридой во время путешествия, а может помогли, наконец, десятки книг про рыцарей и магию, прочитанных в прошлой жизни. Так или иначе, сейчас он казался серьезным, как никогда — форма обязывала и подталкивала к определенному поведению, ровно как и наказ Цацата вести себя подобающе.

— Такой ты зануда, — Рина на мгновение высунула розовый язык и тут же спрятала его обратно. — Теперь ты меня чего-нибудь спроси! Только не пошлое!

— Ну, в таком случае, у меня нет идей для вопроса.

— Да бро-о-ось ты! — захихикала девушка. — Ну давай, спрашивай!

— Ну… Куда мы направляемся, например?

— О, это просто! Мы идем вниз, к беднякам! Они там болеют, и меня попросили помочь. Вот так вот.

Келеф, повернув голову вполоборота, взглянул в приоткрытое окошечко. Внутри паланкина девушка могла вести себя как ей того хотелось, не опасаясь лишних взглядов и помыслов, и поэтому она расположилась внутри в позе, меньше всего напоминавшей то, как должна вести себя знатная девушка. Округлая мордочка выглядывала из крошечного окошечка, пристально следя за слугой.

— Вы, выходит, и лечить умеете?

— А ты думал что я дура, которая только волосы красить способна? — звонко засмеялась в ответ девчушка. — Ну думал же, думал?

— Я стараюсь поменьше думать.

— Да ну? А на ужине вчера ты что сказал? Взял и папе перечить начал, хе-хе.

— Я… Послушайте, я не хотел. Я мало что знаю о том, как вести себя в приличном обществе, и поэтому приходится придумывать все на ходу.

— Хм-м-м? — протянула Рина, широко и хитро улыбаясь. — Какой ты невоспитанный… Ух! Ой, это ж я, вопрос задала. Твоя очередь, получается.

— Два. Вы спросили меня о чем я думал и что сказал за столом.

— Ну нет, так нечестно!

Не выдержав, Келеф сдавленно прыснул. Как-то совсем образ этой девушки не вяжется с тем, что ему рассказывала Фрида на корабле. Слишком… Веселой и беззаботной она была, эта Рина Сеотос. Слишком отстраненной от тех ужасов, которые происходили в ее мире. Впрочем, возможно, в этом и заключалась главная привилегия знати любого мира — сидеть в высокой башне, откуда не видно грязи.