Лишь к часу Лошади* примчался посыльный и недовольным тоном сообщил, что его срочно ждут в малом зале для аудиенций. Самурай поспешил за посланником, задержавшись только перед дверью, чтобы ещё раз осмотреть себя. Убедившись, что всё в порядке, он опустился на колени, гонец отодвинул сёдзи в сторону и через несколько секунд задвинул на место, уже за его спиной.

– Като Масасигэ, посланник господина Симоды Макото, наместника господина Куроды Тадаюки, даймё княжества Курода, в Фукуме! – напыщенно объявил помощник младшего советника статус прибывшего.

При этом Като не мог не отметить, что земли даймё были названы «княжеством Курода», а не «княжеством Фукуока», как это было принято в официальных документах. Всё это время его лоб почти касался скрещенных на татами ладоней, поэтому он не видел, какой знак был подан. Но теперь уже Ямасита важно произнёс:

– Тебе разрешено приблизиться к господину Курода, Като Масасигэ.

Самурай быстро встал, сделал несколько шагов вперёд и снова сел, на сей раз на расстоянии одного дзё* от возвышения, где восседал даймё, и снова поклонился, бросив на своего повелителя быстрый взгляд. Курода Тадаюки был довольно крупным мужчиной с округлым, волевым лицом. Зелёная хаори с вышитым лиственным узором прекрасно гармонировала с бежевым шёлковым кимоно и коричневыми хакама. Позади него, с правой стороны стояла подставка с полным доспехом, в знак того, что князь находится на войне. Здесь же, на катана-дай* лежали оба меча. Дабы не нарушать гармонию пространства, слева от доспехов поставили старинную китайскую ширму, расписанную изображениями волн и прибрежных сосен. Князь сделал повелительный жест правой рукой, в которой у него был зажат тэссэн – веер в металлической рамке, который можно было использовать как дубинку – и вся челядь, включая внутреннюю охрану, быстро покинула помещение. Спустя минуту в зале остался лишь даймё, его главный советник и сам Като. Это свидетельствовало как о важности и секретности аудиенции, так и о доверии, которое выказал князь к Масасигэ.

– Курода-доно прочитал послание твоего господина, – сообщил Ямасита, – и у него есть вопросы.

– Ты сам видел корабль? – сразу же спросил Курода, которому все эти церемонии уже стояли поперёк горла.

От самурая не укрылось, что в речи даймё не было даже намёка на властно-пренебрежительный тон, являющийся общепринятым в общении с нижними чинами. Хотя нотки раздражения Като уловил.

– Да, господин! – он поклонился и снова выпрямился. – Это гребная боевая галера, но снабжённая полноценными парусами, как на галеонах намбандзинов. Могла нести двадцать четыре больших пушки, четыре или больше малых. Тридцать два весла с каждого борта. Не менее четырёхсот человек в команде и около двухсот гребцов.

– Но вы обнаружили только одного? – уточнил Курода.

– Да, господин.

– Вы его допросили?

– Нет, господин. Он был прикован к веслу и напал на рыбака, который помогал мне с пленением. Во время этого инцидента я ударил варвара, он упал, ушибся головой и умер, – рассказал без утайки Като.

– Это был христианин?

– Мы думаем, это был мусульманин.

– Почему вы так решили? – удивился даймё.

Самурай быстро рассказал, по какому признаку они определили вероисповедание загадочного моряка.

– И таких же варваров видели в соседней деревне? – продолжал допытываться господин Курода.

– Да, господин. Один из жителей этой деревни, а также один из самураев господина Симоды подтвердили, что они выглядят в точности так же.

– Как? – снова нотки раздражения в голосе.

Различные правила и требования этикета выработали у находящихся в подчинении людей особую модель поведения. Крайне важным было чётко и кратко отвечать на поставленный вопрос, избегая личных домыслов и пространственных объяснений. Начальство само спросит всё, что ему нужно. Князь прекрасно это знал – сам ровным счётом также вёл себя на аудиенции у сёгуна. Но сейчас эти протокольные задержки начинали бесить. Если бы не Ямасита, он давно бы уже перешёл на обычную речь, тем более что знал Като лично. Согласно традиции, заведённой предыдущим даймё, господином Куродой Нагамасой, в замке раз в месяц собирались военачальники и выдающиеся воины клана на совет. Эти собрания назывались «Встречами без гнева», и на них каждый мог высказать претензию или недовольство в отношении любого, кто носил герб князя, включая самого Куроду. Всё сказанное на такой встрече всегда оставалось там же. Это помогало управлять княжеством и избегать многих внутренних проблем, а также укрепляло единство клана. Масасигэ несколько раз удостаивался чести посетить такие совещания, и князь хорошо запомнил этого умного и рассудительного воина.

– Высокие, круглоглазые, очень худые, сильно заросшие волосами на голове и на лице, почти без одежды, – ответил посланник.

– А среди них были христиане?

– Мне это неизвестно, господин, – поклонился Като.

– Вы захватили этих варваров?

– Мне это неизвестно, Курода-сама. Господин Симода отправил меня с посланием к вам вскоре после того, как мы осмотрели корабль.

– Хм-м, – князь сменил положение тела и облокотился правой рукой на хидзитатэ*. – Твой господин пишет странные вещи, будто бы эти намбандзины напали на жителей деревни.

– Сам я этого не видел, господин, – осторожно ответил Масасигэ, – мы это знаем со слов рыбака.

– Ещё он пишет, что варвары, вероятно, принесли с собой какое-то неведомое заболевание. Что ты об этом знаешь?

Настала самая сложная часть – поведать самому даймё, что в его владениях, возможно, завелась нечистая сила. И ключевым здесь являлось слово «возможно».

– Позвольте объяснить, Курода-сама, – Като отвесил очередной поклон. – Рыбак утверждал, что намбандзины вышли из моря, пришли в его деревню, убили несколько человек, а на остальных напустили какое-то заклятие. Затем они все вместе пожрали тех, кого убили. Самурай господина Симоды, Такахаси Юки, видел останки людей, но самого людоедства не наблюдал. Варвар на галере, которого мы пытались взять в плен, напал на рыбака и укусил его за плечо. Я видел его вблизи и могу сказать, что он был… странным.

– В чём странность? – подался вперёд даймё.

– Он сильно исхудал, так бывает только когда человек долго голодает. Я легко поднял его тело – при росте в добрый кэн оно весило едва ли десять кан*. У него были сломаны рука и нога, но он этого будто не замечал, – Като замолчал, тщательно обдумывая следующую фразу. Затем решил продолжить: – Был ещё один странный эпизод, господин. Вскорости после того, как мы отплыли от корабля, рыбака, которого укусил варвар, одолел необычный недуг. Его начало лихорадить, а затем он внезапно напал на отца и убил его. Я зарубил безумца, но слишком поздно – тот успел разорвать старику горло.

Курода удивлённо покачал головой, но ничего не сказал. Единственное, о чём умолчал Масасигэ – это о глазах варвара и сбрендившего парня. Потому что тогда не обошлось бы без упоминаний бакэмоно, бусо и прочей нечисти, а именно этого самурай решил избежать.

– Ты сказал, что корабль мог нести двадцать четыре большие пушки? – перешёл даймё к следующему вопросу. – Сколько их было на судне?

– Я видел только четыре. Варвары называют их сакэру.

– Угу, – кивнул господин Курода. – Это всё?

– Ещё три тайхо на верхней палубе. В трюме не меньше трёх десятков бочонков с порохом, но многие подмочены.

– Понятно. А зачем твоему господину понадобился варварский капитан?

– Мы не смогли определить принадлежность судна, господин. Бумаги оттуда испещрены каракулями намбандзинов, но язык нам незнаком. Некоторые каны* выглядят как знаки письменности португальцев, но мы не сумели понять их смысл. Господин Симода посчитал, что по такому поводу не стоит беспокоить таможенного чиновника из Эдо, у которого есть переводчик, и обратился с просьбой к вам, Курода-сама.