Сколько же получал самурай? Управляющий имением или наместник – до 500 коку в год. Занимающие другие важные посты – от 100 до 250 коку. Командиры подразделений – порядка 50 коку, рядовые воины – от 36 коку в год. Разумеется, никто не выдавал жалование зерном, ведь самураи не имели права заниматься торговлей, а, значит, не смогли бы превратить рис в звонкую монету. Если буси проживал в замке даймё, то часть денег у него вычитали в счёт съеденного и выпитого, а также за содержание коня, если он у него был. Остальное выдавали наличными три или четыре раза в год, обычно накануне больших праздников. Порядок цен, другие подробности жизни и быта японцев того периода вы найдёте на страницах книги. В качестве источника использовались труды отечественных историков, японоязычные сайты и книги Ихары Сайкаку – японского писателя, жившего во второй половине XVII века.
Пару слов следует сказать об оружии, которое сыграет в повествовании немаловажную роль. Повседневным «штатным» вооружением самурая являлся меч. Хотя сейчас принято любой японский меч называть катаной, в эпоху Сэнгоку, особенно в начале, буси использовали тати – более длинные, чем катана мечи, которые носили привязанными к поясу режущей кромкой (изгибом) вниз. По окончании междоусобицы необходимость в постоянном ношении доспехов отпала, и самураи стали носить мечи, заткнув их за пояс, режущей кромкой вверх, переняв эту манеру от воинов вспомогательных подразделений. Правда, для этого клинки пришлось немного укоротить, иначе их просто невозможно было бы вытащить из ножен. Тогда же в обиход вошли вакидзаси – короткие мечи, которые носили в паре с длинным. До этого буси использовали в качестве дополнительного оружия танто – кинжал. Что интересно, правила требовали сдавать катаны на хранение при посещении чужого дома или замка, но на вакидзаси это не распространялось. Хотя обнажать их в замке было нельзя. Знаменитая истории сорока семи ронинов началась с того, что их господин – князь Асано Наганори – утратил самообладание и напал во дворце сёгуна на другого сановника. И хотя он никого не убил и, согласно кодексу Бусидо, имел полное право защищать свою честь, его всё равно приговорили к сэппуку. Именно за нарушение правил ношения оружия.
Кроме меча, все самураи прекрасно владели луком и копьём. Последнее иногда заменяли на нагинату – похожее на глефу клинковое оружие с длинной рукоятью. В основном её использовали монахи и… самурайские жёны. Существовали целые подразделения замковых воительниц – онна-бугэйся, некоторые вошли в историю своими подвигами.
Португальцы же познакомили японцев с такой штукой, как аркебуза – фитильное гладкоствольное ружьё. Оружие самураям понравилось, так что вскоре был налажен выпуск собственных ружей, называемых тэппо, или, по названию острова, где они впервые появились – танэгасима. Они даже усовершенствовали их, добавив целик и мушку и изменив ударно-спусковой механизм. В европейских моделях курок (серпентина) помещался впереди пороховой полки и взводился от казённой части к дулу, японцы же упростили конструкцию, и теперь зажжённый фитиль опускался на затравочную полку со стороны казённика. Калибр тэппо варьировался от 13 до 20 мм. Невзирая на то, что скорость перезарядки такого оружия была очень низкой, а влажный климат создавал дополнительные проблемы, оно активно использовалось в сражениях, зачастую решая исход битвы. Дело в том, что научить стрелять из тэппо асигару – ополченцев, набираемых из крестьян – оказалось гораздо проще, чем тренировать их стрельбе из лука, а залп на дистанции до пятидесяти метров гарантированно пробивал самурайскую броню. Самураи и сами не брезговали аркебузами, практикуясь в стрельбе при любой возможности.
Не оставили без внимания японские оружейники и пистолеты, которые назывались у них пистору или тандзю. Они имели схожую конструкцию ударно-спускового механизма, но большого распространения не получили. Для охраны замков применялись более тяжёлые и дальнобойные осадные ружья – какаэ-дзуцу («ручная пушка»), калибром 50-90 мм. Интересно, что тэппо дожили до XIX века практически без изменений, хотя японские мастера были в курсе всех новинок в оружейном деле. Но эпоха Эдо была периодом мира, японцы не вели войн и потребности в новых моделях огнестрельного оружия не возникало.
Хотя именно тэппо и пушки европейцев помогли Токугаве прийти к власти, он видел в сотрудничестве с Европой не только выгоду, но и многочисленные минусы. Иезуиты прибрали к рукам слишком много земель, а христиане-даймё активно поддерживали противников Иэясу. Впрочем, первые ограничения на деятельность ушлых португальцев наложил ещё предшественник Токугавы – Тоётоми Хидеёси. Он отнял у иезуитов Нагасаки и запретил проповедовать христианство в своих землях. Новый сёгун продолжил эту политику – в 1614 году вера в Христа была запрещена на всей территории Японии, и христиане были вынуждены уйти в подполье. Наместники и князья, стремясь доказать свою лояльность, проводили жесточайшие репрессии в отношении тех, кто решил сохранить верность убеждениям. Выявленных христиан распинали на крестах, установленных в море, чтобы они медленно захлебнулись в приливной волне. Других одевали в соломенные плащи, обливали маслом и поджигали. Обезглавливание считалось милосердной казнью. Деревни и целые провинции, в которых находили христиан, облагали дополнительными налогами.
В 1633-1637 годах серия природных катаклизмов привела к небывалому неурожаю на западе страны. Крестьяне Кюсю голодали, однако правители увеличили налоговое бремя, что привело к восстанию в княжестве Симабара. Порядка тридцати тысяч земледельцев, ремесленников и ронинов подняли мятеж и разгромили войско местного даймё. Для подавления бунта сёгунат собрал двухсоттысячную армию, которую поддержал голландский корабль «Де Рюп», обстрелявший из своих пушек замок повстанцев, и лишь чудом не убив предводителя мятежников. За эту помощь сёгун предоставил голландцам монополию во внешней торговле. Главным же последствием Симабарского восстания явилась политика сакоку – полной изоляции страны. Иностранным кораблям запрещалось заходить в порты Японии, жителям империи – покидать её под страхом смерти. Единственным крошечным «окошком в Европу» оставалась голландская фактория на рукотворном острове Дэдзима в гавани Нагасаки.
В самый разгар этого восстания к северному берегу острова Кюсю и приплыл корабль, на борту которого находилась команда, заразившаяся неведомой болезнью от загадочного племени мзумбе.
Глава 1
Вечером двадцать седьмого дня восьмой луны Канъэй* в рёкане* «Летящая ласточка» собралось много путешественников. Дождь лил, не переставая, уже третий день, и дороги развезло совершенно. Только крайняя необходимость могла заставить кого-то двигаться в такую пору. Город Кокура в провинции Будзэн в последнее время процветал. Сёгунат положил конец смуте в стране, люди обрели покой, наладилась торговля, и Кокура, удобно расположенная на северо-востоке острова Кюсю, развивался невиданными темпами – только за последний год открыли три новые гостиницы.
В общем зале было шумно, чадили две большие медные жаровни, где-то играли в кости, кто-то ссорился, несколько торговцев громко спорили о ценах на лобстера в канун Нового года. Группа из четырёх самураев без гербов господина на одежде, что выдавало в них ронинов,* сидела на отдельном возвышении, тихо ведя беседу. Рокуро, торговец из Ономити, что в провинции Бинго, толкнул своего спутника под руку в тот момент, когда он подносил ко рту палочки-хаси с зажатым в них кусочком жареного осьминога. Рука дрогнула, и осьминог плюхнулся обратно в миску.
__________
