– Ма-ма! – вскрикивает Глеб. – Хватит! Дина, ты тоже прекрати. Какая муха тебя укусила?

Но я смотрю только на свекровь. А она, кажется, уже поняла, что брякнула лишнее, видно, что нервничает, отводит взгляд.

На что намекает эта стерва? Кого она хотела в жены сыночку?

Да, я рано осталась без родителей, но не бедствовала. У меня была московская квартира, деньги от продажи которой вложены как раз в этот коттедж, и есть хорошая профессия. А если учесть, что Алла Борисовна еще и приторговывает моими картинами, то неизвестно, кто из нас больше приносит в семью.

– Нет, вы продолжайте. Какой красавице я дорогу перешла?

Спрашиваю тихо, едва выдавливаю слова. От шока даже выплеснуть ярость не могу. А она переполняет меня, рвется наружу.

– Ма-ма!

Алла Борисовна задирает подбородок, повязывает лоб полотенцем и, гордо неся оскорбленное достоинство, поднимается на второй этаж. Я бегу к входной двери. Есть желание хлопнуть ее изо всех сил и никогда не возвращаться в этот дом.

– Дина, что с тобой?

Меня догоняет Глеб, удерживает за локоть.

– Ничего.

Выдергиваю руку, оборачиваюсь и тут ловлю перекошенное испугом лицо Ляльки. Мы, взрослые, забыли о дочке, которая еще не уехала в школу. Она стоит у балюстрады второго этажа, сжимая ручку шоппера и беззвучно плачет.

– Доченька!

Глеб тоже поднимает голову.

– Мама, папа, бабуля, что случилось?

– Не переживай, небольшой конфликт, – тут же успокаивает ее Глеб. – Ты со мной?

– Д-да, – Лялька целует свекровь и слетает с лестницы. – А ты, мама, куда?

– Прогуляться, – смотрю на мужа. – Ты меня подвезешь до центра?

– Но… я… Лялька…

– Не важно, вызову такси.

Я выхожу на улицу и только здесь расслабляюсь. Что со мной? Сама не понимаю. Столько лет воспринимала такое обращение как должное. А теперь?

«Больше не хочу!» – отвечаю сама себе.

Не знаю, надолго ли мой протест, но не хочу и точка!

Решительный настрой исчезает, когда такси выезжает за ворота. Выйти легко, но придется возвращаться обратно, и тяжелого разговора с домочадцами не избежать.

– Сим, что делать? – спрашиваю подружку, сидя напротив нее в любимом кафе.

С тоской смотрю в окно на прокисшее дождем со снегом небо, на улицы, заполненные грязной кашей. Зима не хочет уходить подобру-поздорову, все норовит испортить весне праздник. Погоде созвучно и мое настроение. Хочется плакать. Понимаю, что это глупо! Так живу вот уже восемнадцать лет и не могу разорвать порочный круг.

– Наконец-то ты прозрела, – Симка поднимает руку, подзывая официантку. – Пора выйти из спячки.

– И вовсе я не спала, – обижаюсь на нее.

– Спала, спала, – утверждает Сима, качает головой, и одуванчик волос трясется мелкой дрожью, будто и он упрекает меня. – Спала как под гипнозом. Глеб заворожил.

– А разве не так? – подруга покрывается красными пятнами. Бледная кожа мгновенно реагирует на прилив крови. – Первые годы Глеб только твоими идеями и жил. Ты его двигала по карьерной лестнице.

– Они моя семья, жена помогает мужу. Это нормально.

– Семья – это семь Я! Все держатся друг за друга. А у вас что? Есть ты, как ствол дерева, а они паразиты, обвились вокруг и сосут, сосут… Особенно эта, Алла Борисовна. Б-р-р-р! Мерзкая старушонка!

И это тоже правда. Горькая, неуютная, но правда, на которую я много лет закрывала глаза.

– Ладно тебе, Сим, критиковать меня. Лучше скажи, что делать?

– Бросай жизнь домохозяйки и иди на работу.

На работу?

А почему бы и нет? Предлагал же мне Гвоздев свою помощь.

Хотя… к нему не хочу, Глеб тут же перекроет кислород.

А если…

В голове закопошилась идея. Еще слабенькая, неуверенная, новорожденная, но идея.

Я молчу, ковыряюсь вилочкой в кусочке торта, обдумываю мысль и… отбрасываю ее из-за невыполнимости. Связываться с Гвоздевым точно не буду, до сих пор чувствую его сальный взгляд на себе.

Б-р-р…

А просить Владислава тем более, я даже не знаю, чем этот альфонс занимается. Может, обрабатывает престарелых дамочек в личных интересах и прикрывается высокими словами об инвестировании.

Тогда что делать? Продавать свои картины?

Но, не имея знакомых в этой среде, вряд ли я смогу что-то пристроить. А свекровь всячески начнет вредить.

– И куда я пойду? – наконец смотрю на Симку.

– Да куда хочешь, дурында. Сдуй пыль с диплома и вперед!

Подруга вскакивает, садится рядом и обнимает, я лишь пожимаю плечами и всхлипываю.

– В больнице я вдруг поняла, что ничего в своей жизни не видела, – глотаю непрошенные слезы. – Я знаю, что нужно мужу, свекрови и дочери, а о себе ничего не знаю. Что я любила, Сим?

– Ты любила учиться. Фанатка настоящая была.

– Правда?

Вспоминаю художественной мастерской, льющийся на холст, голос преподавателя, восхитительный запах красок. А еще модели. Разные: девушки, юноши, седобородые старики. Обнаженные и полностью одетые. Натюрморты и выезды в парк, к берегу реки для пейзажных зарисовок.

В душе просыпается давно забытая страсть, которая охватывала меня, когда в голове вспыхивала новая идея для картины.

– Так меня и взяли неумеху. Я все забыла уже.

Нервно взмахиваю руками, задеваю ложечку, и она с обиженным звоном падает на пол.

– Вспомнишь! – категорично заявляет Симка. – И вообще, я запишу тебя на прием в косметологическую клинику. Пора заняться внешностью, совсем запустила себя.

– Нисколько, я слежу за собой. Да и лишние траты.

– Ага! Эти брови, эта кожа, эти морщинки вокруг глаз – кошмар! Твоя свекровь выглядит лучше в свои шестьдесят пять лет. Вот она уж денег сыночка не жалеет.

– У нее пенсия хорошая, – по привычке защищаю я свекровь.

– Ох, ты просто дура наивная! На регулярные подтяжки, филеры и ботокс никакой пенсии не хватит. Наверняка приторговывает твоими картинами. Даже консультанта по инвестициям наняла. Б-р-р-р… Мерзкая старушонка! Поверь, она не зря так крутится вокруг мастерской.

– Думаешь? – спрашиваю с сомнением: еще ничего не доказано, сплошные подозрения. – А вдруг она искренне.

– Не-не, чует кошка чье сало съела, – Симка жестом подзывает официантку. – Погоди, я у клиенток поспрашиваю, вдруг кому-то художники нужны.

– Зачем?

– Ну, для оформления дизайна.

– Сейчас все делается в электронном виде. Я не умею, не знаю ни одного приложения.

– Научишься. Я бы вообще посоветовала тебе валить из того дома, но ты ведь не свалишь.

– Конечно. Люди не разводятся из-за мелких стычек и подозрений. У меня Лялька, она любит отца и бабку. Да и дом наполовину мой.

– Эй, Динка, ты просто затягиваешь петлю на шее и продлеваешь агонию.

– Не придумывай!

Серафима никогда не была замужем. Дожив до тридцати семи лет, она даже не задумывается, что над отношениями тоже надо работать, развивать их и лелеять. Ссоры в каждой семье бывают, а вот выйти из них с достоинством умеют не все.

– Ладно, мне пора.

– Опять полы драить? – ехидничает Симка.

– Уже вчера помыла.

– Да ты спятила? После операции.

– Я чувствую себя хорошо.

– Слушай, Динь-Динь, может, тебя не к косметологу, а к психиатру записать?

– Сим, не перегибай.

Я улыбаюсь, чмокаю подружку в щеку и шагаю к выходу из кафе.

– Тебя подбросить?

Симка стоит у своей белой красавицы Ауди и крутит в пальцах ключи. Я подставляю лицо моросящему дождику, мелкому, противному, наполовину с влажным снегом. Он падает на пылающие щеки и приятно холодит.

«В принципе, не такая уж и плохая погода», – выплывает бодренькая мысль.

– Нет, я на такси.

– Во, придумала! Идеальный вариант, – вскрикивает Симка. – Получи права. Пока будешь учиться, всякие мужички-водители обхаживать будут. Глядишь, и свет в глазах появится.

– Сим, не начинай. Я мужа люблю.

– Твою ж мать!

– Пока.

Я машу ей рукой и вызываю такси. Никогда не задумывалась о своей машине. Во-первых, боюсь. Не представляю, как буду одновременно следить за дорогой, знаками, движением. А во-вторых, мне это просто не надо: Глеб, его водитель, да и свекровь всегда в моем распоряжении.