Следует учитывать, что проблематика интереса в том числе как объекта правовой охраны и судебной защиты становилась предметом изучения действительно значительного числа ученых – представителей теории права, а также практически всех отраслевых наук. В связи с этим приходится остановиться лишь на тех их воззрениях, которые мы считаем существенными применительно к магистральной теме этого исследования. Начнем с некоторых положений – вводных для данной главы, которые тем не менее основываются на выводах, в том или ином контексте сделанных в предыдущих главах. Известно, что интересы были объектом судебной защиты с самого начала формирования судебных органов (и их прообразов). Однако пристальное внимание к ним возникло приблизительно в XIX в. Один из классиков права Р.Ф. Иеринг полагал, что субъективное право и есть законный интерес[390]. Позиция ученого вызвала критику со стороны коллег, и именно это можно считать отправной точкой многолетней дискуссии о соотношении таких явлений, как субъективное право и правовой интерес. Следует заметить, что более поздние исследователи не отождествляли такие явления, как право, свобода и правовые интересы (в контексте их правовой охраны и защиты), однако признавали, что любое субъективное право, а также свобода обусловлены интересами. Предметом обсуждения стал, в частности, вопрос о том, входит ли интерес в содержание субъективного права, или является лишь его предпосылкой, или, наоборот, целью[391]. В частности, Д.М. Чечот писал, что интерес служит целью существования субъективного права, так же как для целей передвижения служат транспортные средства[392]. Н.С. Малеин указывал, что осознанным интересом определяются цель и мотив поведения. Заключение сделки есть правомерное средство удовлетворения интересов, которые имеют материальный или духовный характер. Правовой результат сделки – передача имущества в собственность или временное пользование – служит удовлетворению этих интересов[393]. Получила распространение позиция, согласно которой отдельное субъективное право может служить удовлетворению сразу нескольких интересов[394]. При этом не исключалось, что интересы могут охраняться и защищаться и не посредством субъективного права. Например, В.П. Грибанов обращал внимание на социальное значение каждого субъективного права как средства, через которое обеспечивается соблюдение коренных интересов общества в целом, а также индивидуальных и коллективных интересов участников регулируемых правом отношений. Кроме того, он указывал также, что право, каким бы совершенным оно ни было, не может обеспечить удовлетворения всех без исключения индивидуальных интересов ввиду их значительного разнообразия, а также постоянного возникновения в жизни новых потребностей и соответствующих им интересов. Поэтому законодательство всегда предусматривает лишь такие субъективные права, которые направлены на удовлетворение основных, общих для всех членов общества, типичных интересов. «На случай же появления таких интересов, но не обеспеченных субъективным правом, закон предусматривает возможность их непосредственной правовой защиты…»[395] Думаем, что приведенная позиция в целом верна. В свою очередь, заметим следующее. Ранее мы уже обращали внимание на то, что регулирование правом общественных отношений в основном направлено на обеспечение общественных интересов. Субъективное право, появляющееся в результате воздействия права в объективном смысле на общественные отношения, является мерой возможного поведения его обладателя, и в первую очередь через такое право реализуются его интересы. Оно же выступает и ограничителем (пределом) реализации интересов, как минимум затрудняющим такое поведение его обладателя в «своих» интересах, которое могло бы в ином случае стать произволом, попирающим интересы любых других их носителей. В связи с этим, конечно же, любое субъективное право призвано служить как интересам его обладателя, так и общественной пользе. Хотя вместе с тем понятно, что указанная общественная польза права в объективном и субъективном смысле существует, только когда с помощью (или через) него в действительности, а не мнимо, обеспечивается баланс различного рода интересов при достаточном многообразии их носителей, на что, впрочем, мы также уже указывали в других разделах этой работы. В данном случае обратим внимание вот еще на какое, на наш взгляд, важное обстоятельство. Объективное право, основано на, так сказать, презумпции определенного рода интересов, иначе говоря, на нашедших в таком праве, а следовательно, и в субъективных правах, предположениях – в чем заключается тот или иной интерес различных лиц[396]. Например, считается, что такой интерес состоит в большей мере в принадлежности имущества определенному лицу, чем в отсутствии имущества; в возмездности сделки он очевиднее, чем в ее безвозмездности; в сохранении правового положения он проявляется отчетливее, нежели в его изменении или признании отсутствующим. По общему правилу, полностью правосубъектное лицо своей волей, конечно же, может преодолеть подобную модель иерархии интересов. Очень хорошо презумпцию интересов можно видеть в отношении недееспособных и малолетних лиц, поскольку их воле либо вообще не придается юридического значения, либо придается, но в ограниченном объеме. Соответственно, следует полагаться на то, как интересы указанных лиц определены в нормах права. Так, интерес несовершеннолетних (вне зависимости от их позиции, если она есть) заключается в том, что их родители обязаны их содержать; несовершеннолетних и недееспособных – в приумножении, а не в сокращении их имущества и т. д. Подобное положение вещей, очевидно, имеет древние корни и выражает сложившееся представление о том, что человеку полезно. В целом все сказанное применимо и в отношении общественных интересов. Однако в их случае надо учитывать следующее: общество, как мы отмечали, не является абсолютно безмолвным носителем интересов. В тех случаях, когда речь идет о правовом регулировании, совершенно недопустимо, чтобы творцы позитивного права через него заключали всех и каждого «в клетку» исключительно собственного понимания пользы, не учитывая, что те все, из кого состоит общество, – разнообразны, при этом либо не замечая интересов подчас значительных частей общества, а то и напрямую запрещая их реализацию. В связи с этим не будет лишним напомнить, что в науке дискутируется вопрос: носит интерес субъективный или объективный характер. Мы согласны со сторонниками подхода, предусматривающего сочетание субъективного и объективного в интересе. Имеется в виду, что на то, как появляются определенного рода интересы, влияет множество факторов. В первую очередь характер этого процесса предопределяет сама природа человека как вида существ, населяющих планету, а также множество иных факторов, влияющих на отдельную социальную группу и индивида: от биологических до социальных. Соответственно, интересы у людей существуют объективно, но сами они и их характер зависят от субъекта, на формирование которого повлияли всевозможные факторы. Далее заметим, что, вопреки позиции В.П. Грибанова, существование интересов, охраняемых и защищаемых вне субъективных прав и свобод, вызвано далеко не только тем, что объективное право не успевает учитывать вновь возникающие интересы в обществе, но и многими другими причинами. Остановимся на этом вопросе более подробно. В ГПК РФ, кроме субъективных прав и свобод, в числе объектов защиты перечислены также и законные интересы[397]. вернутьсяСм.: Иеринг Р. фон. Цель в праве / [Соч.] Рудольфа фон-Иеринга, орд. проф. прав Геттинг. ун-та, чл. – кор. академий: Вен., Рим. и Амстердам., почет. чл. ун-тов: Петерб., Моск. и Казан. Т. 1. СПб., 1881. вернутьсяСм. об этом, в частности: Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1949 (тип. им. Евг. Соколовой); Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950; Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Советское государство и право. М., 1967, № 1. С. 49–56; Толстой Ю.К. К теории правоотношения. Л., 1959; Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве / Отв. ред. М.А. Викут. Саратов, 1970. вернутьсяСм.: Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты // Избранные труды по гражданскому процессу / Сост. Е.Ю. Новиков; сост., авт. предисл. и коммент. А.А. Ференс-Сороцкий. СПб., 2005. С. 37–56. Указанный автор обоснованно вслед за другими учеными также отмечал, что интересы влияют на объективное право, на его развитие и изменение. вернутьсяСм.: Малеин Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР. М., 1981. вернутьсяСм.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву; Братусь С.Н. Указ. соч.; Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве; Толстой Ю.К. К теории правоотношения; Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. вернутьсяПрезумпции могут быть не только доказательственными. Они заложены во всем правовом регулировании. Сказанное можно выразить очень просто: «принято считать, что лучше так, а не иначе» или «лучше такое регулирование, а не иное». вернутьсяПоложения ГПК РФ (ст. 2) о «законных интересах» как объектах защиты порой становятся объектом нападок со стороны отдельных ученых. Например, Е.А. Крашенинников писал, что в «статьях ГПК РФ, разработчики которых оказались не способны уяснить себе суть дела, речь должна идти о защите не законных, а охраняемых законом интересов». «Некоторые интересы, как, например, интерес собственника во владении, пользовании и распоряжении своей вещью, интерес покупателя в передаче ему купленной вещи и т. д., признаются законом посредством наделения заинтересованного лица соответствующим субъективным гражданским правом. Интерес, получивший признание со стороны закона путем предоставления его носителю субъективного гражданского права как средства удовлетворения этого интереса, я называю законным интересом. Вместе с тем существуют и такие интересы, признание которых не сопровождается наделением заинтересованных лиц как носителей этих интересов субъективными гражданскими правами. К ним, в частности, относятся интересы, упомянутые в п. 2 ст. 39 Семейного кодекса Российской Федерации… но эти интересы также не являются и интересами, лишенными юридического значения, поскольку они могут повлиять на содержание выносимого судом решения. Предоставляя в случае спора каждому из супругов в целях удовлетворения интереса в преобразовании его имущественно-правового положения право требовать раздела общесупружеского имущества, закон управомочивает суд, осуществляющий раздел имущества, отступить от начала равенства долей супругов в их общем имуществе исходя из интересов несовершеннолетних детей и (или) заслуживающего внимания интереса одного из супругов. В отличие от интереса супруга в преобразовании его имущественно-правового положения интересы, о которых говорится в п. 2 ст. 39 СК РФ, не связаны с какими-либо субъективными гражданскими правами как средством их удовлетворения и, следовательно, не являются законными интересами (в ранее разъясненном смысле); но эти интересы также не являются и интересами, лишенными юридического значения, поскольку они могут повлиять на содержание выносимого судом решения. Интерес, признанный законом в качестве обстоятельства, которое может или должно учитываться правоприменительным органом при разрешении соответствующего дела, я называю юридически значимым интересом. Охраняемый законом интерес есть законный интерес. Однако не всякий законный интерес является охраняемым законом интересом. Для того чтобы интерес в результате его признания со стороны закона мог приобрести статус охраняемого законом интереса, должны быть выполнены условия двоякого рода. Гражданско-правовое признание интереса, выражающееся в предоставлении субъективного права, происходит посредством наделения заинтересованного лица либо регулятивным, либо охранительным субъективным гражданским правом. Регулятивное субъективное гражданское право призвано опосредствовать нормальное развертывание упорядочиваемого им общественного отношения, при котором соответствующий интерес осуществляется беспрепятственно. В связи с этим он не нуждается в правовой защите и не может выступать ее предметом. Отсюда с полной ясностью видно, что ни один из интересов, удовлетворяемых при посредстве регулятивных субъективных гражданских прав, не способен конституироваться в качестве охраняемого законом интереса. Такой способностью могут обладать только интересы, обеспеченные охранительными субъективными гражданскими правами. Итак, первым условием превращения интереса в охраняемый законом интерес является предоставление его носителю охранительного субъективного гражданского права. Второе существенное условие, необходимое для того, чтобы интерес мог приобрести статус охраняемого законом интереса, состоит в том, что обеспечивающее его удовлетворение охранительное субъективное гражданское право должно быть направлено на защиту этого интереса. В противном случае удовлетворяемый при посредстве охранительного субъективного гражданского права интерес не будет противостоять этому праву в качестве охраняемого законом интереса. Например, интерес собственника в выдаче ему вещи незаконным владельцем, или, что одно и то же, интерес собственника в защите права собственности от посягательства, связанного с лишением владения, хотя он и смыкается с охранительным субъективным гражданским правом (правом на виндикацию вещи), не приобретает качества охраняемого законом интереса, так как право на виндикацию вещи есть средство защиты права собственности, а не интереса в его защите. Напротив, это качество присуще интересу соответствующей стороны оспоримой обязательственной сделки в восстановлении своего правового положения путем прекращения порожденных сделкой субъективных гражданских прав и обязанностей именно благодаря тому, что обеспечивающее удовлетворение этого интереса право на оспаривание сделки вместе с тем является и средством его защиты. Таким образом, для приобретения интересом статуса охраняемого законом интереса необходимо, во-первых, чтобы он получил признание со стороны закона путем наделения заинтересованного лица охранительным субъективным гражданским правом и, во-вторых, чтобы это право было направлено на защиту данного интереса. Сообразно с этим охраняемый законом интерес определяется как интерес, получивший признание со стороны закона путем предоставления его носителю охранительного субъективного гражданского права как средства защиты этого интереса. Выявление правовой природы охраняемого законом интереса свидетельствует о научной необоснованности ст. 2, ч. 1 ст. 3, ч. 1 и 2 ст. 4 и некоторых других статей Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) в той их части, где говорится о защите „законных интересов“. Как явствует из предыдущего изложения, понятием „законные интересы“ охватываются три группы интересов: 1) интересы, признанные законом путем предоставления заинтересованным лицам регулятивных субъективных гражданских прав; 2) интересы, получившие признание со стороны закона посредством наделения их носителей охранительными субъективными гражданскими правами, которые не направлены на защиту этих интересов; 3) охраняемые законом интересы. При этом интересы, входящие в первую группу (например, интерес собственника во владении, пользовании и распоряжении своей вещью), и интересы, составляющие вторую группу (например, интерес собственника в защите права собственности от посягательства, связанного с лишением владения), не могут подлежать правовой, в том числе судебной, защите. Из всех законных интересов предметом такой защиты могут выступать только охраняемые законом интересы». Крашенинников Е.А. Правовая природа охраняемого законом интереса // Вестник ВАС РФ. 2010. № 5. С. 72–80. К сожалению, мы не можем позволить себе подробный разбор обозначенной выше позиции ученого, однако не хотим и вовсе ее игнорировать. Упрекая разработчиков ГПК РФ в «неспособности уяснить суть дела» Е.А. Крашенинников сам, по-видимому, не до конца разобрался в его сути. Им, в частности, искусственно разделяются интерес в рамках «нормального развертывания» правоотношения и тот, который имеется в случае правонарушения. В действительности тот самый интерес, который беспрепятственно реализовывался до нарушения, остается самим собой и вследствие нарушения и, конечно же, защищается за счет «расчистки» судом пути его реализации. Указанный ученый безмерно обедняет понятие защиты интересов в частности тем, что без каких-либо научных оснований иссекает из нее тот эффект, который возникает в результате применения судом п. 2 ст. 39 СК. Хотя, думается, даже из самой формулировки п. 2 ст. 39 СК РФ следует, что закон охраняет, а суд защищает – путем отступления от начала равенства долей супругов в общем имуществе – интересы абсолютно конкретных лиц. Наконец, Е.А. Крашенинников безапелляционно утверждает, что в случае любого правонарушения возникает «охранительное гражданское право». С его помощью охраняются регулятивные субъективные права, а в случае их отсутствия – охраняемые законом интересы. Такие субъективные охранительные гражданские права возникают, по его мысли, даже при недействительных сделках – ими являются «права на оспаривание сделки». Однако в действительности искусственность такого охранительного права и, соответственно, ненужность его выделения очевидны. Если следовать предложенной Е.А. Крашенинниковым логике, то получается, что охранительное правоотношение между сторонами сделки имеется, не только когда речь идет об оспоримой, но также и о ничтожной сделке. Соответственно получается, что в силу отсутствия возникающего из ничтожной сделки правоотношения автоматически возникает охранительное правоотношение по признанию такой сделки недействительной. Видимо, точно такой же алгоритм подразумевается и в случае незаключенного договора, при котором по такой логике должно возникать охранительное правоотношение по признанию его незаключенным. Однако каким практическим целям служит подобная конструкция правоотношений, из рассуждений Е.А. Крашенинникова так и не становится ясно. Тем не менее никаких охранительных правоотношений не существует. В случае ничтожности сделки или незаключенности договора у несостоявшейся стороны правоотношения может иметься правовой интерес в том, чтобы считаться им не связанной, который вследствие этого и защищается судом при удовлетворении соответствующего иска. Заметим также, что конструкция «охранительного правоотношения», содержанием которого является право «стороны» несостоявшейся сделки признать ее недействительной и, по-видимому, обязанность другой ее «стороны» такую сделку оспорить, ущербна еще и потому, что сделку недействительной признают не ее стороны, а суд. Понуждать к этому сторону сделки очевидно бессмысленно. Однако, конечно же, суд нельзя признать стороной охранительного (напомним, материального) правоотношения как минимум потому, что в таком случае он не сможет рассматривать спор из правоотношения, стороной которого он сам является. Подробную критику «охранительных правоотношений» см.: Сергун А.К. Некоторые итоги развития теории охранительных правоотношений // Проблемы защиты субъективных прав граждан и организаций в свете решений XXVII Съезда КПСС: Сб. научных трудов / ВЮЗИ. М., 1988. С. 58–67; Она же. Некоторые итоги развития теории охранительных правоотношений // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2021. № 12. С. 231–240. Наконец, замечу, что разработчики ГПК РФ, разумеется, не играли в термины и под «законным интересом», по сути, подразумевали любой интерес как опосредованный субъективным правом, так и не опосредованный им, однако способный быть предметом судебной защиты. Недостаток формулировки «законные интересы» заключается лишь в том, что под такими интересами, скорее всего, подразумевают лишь такие, которые соответствуют закону, хотя, по нашему мнению, объектами судебной защиты также должны выступать и правовые интересы, не соответствующие и даже порой нарушаемые позитивным правом (законом). |
