Позволю и я себе комментарий как по вышеописанному делу, так и в отношении отдельных суждений А.Н. Латыева. Согласно закону и устоявшейся доктринальной позиции в основе процессуального правопреемства лежит правопреемство в спорных или установленных судом материальных правоотношениях. Указанный подход в целом следует считать абсолютно правильным. В соответствии с превалирующим взглядом на арендные отношения между собственником вещи и арендатором при заключении договора аренды и передачи вещи материального правопреемства не происходит (собственник сохраняет за собой право собственности, а у арендатора появляется право владения и пользования имуществом), соответственно не возникает оно и при прекращении договора аренды и возвращении вещи собственнику. Исходя из этого получается, что и процессуальное правопреемство в описанной ранее ситуации невозможно. Действительно, если бы дело по иску арендатора рассматривалось в суде первой, апелляционной и других инстанций, или если бы истец отказался от иска, то в случае прекращения арендных отношений о процессуальном правопреемстве говорить бы не приходилось. Кроме отсутствия правопреемства в материальном праве между арендатором и собственником доводом против процессуального правопреемства (без допущения предъявления собственником нового иска) в таком случае служило бы еще и то обстоятельство, что интерес арендатора в известном смысле слабее, чем интерес собственника. Право собственности, в отличие от правомочий, возникающих в связи с арендой, – это право, обеспечивающее наиболее полное господство над вещью, а следовательно, если бы арендатор проиграл процесс, совершил необратимые процессуальные действия, то распространение исключительности судебного акта по проигранному им или оконченному по его инициативе делу (или силы совершенных им процессуальных действий) на собственника имущества привело бы к существенным, или даже можно сказать, радикальным ограничениям права на судебную защиту последнего, а также, следовательно, и его права собственности, которое соответственно уже было бы «усечено» судебным решением вне какой-либо возможности его дальнейшей защиты.
Однако применительно к рассматриваемому случаю, как представляется, процессуальное правопреемство все-таки можно было бы допустить и даже при отсутствии правопреемства в материальном праве. В основе такого подхода лежит правовая целесообразность, о которой говорилось выше. Дело в том, что в описанной ситуации вопрос о правопреемстве в процессе возник исключительно в рамках исполнительного производства, т. е. тогда, когда нарушение права пользования арендатора уже было подтверждено судом. Несмотря на то что у собственника и арендатора права (правомочия) пользования абсолютно самостоятельные, право арендатора не может быть шире того правомочия пользования, которое входит в право собственности; права арендатора производны от права собственности, т. е. можно сказать, что эти права, возникая одно из другого (при наличии юридического факта договора аренды и передачи вещи), юридически сходны, однонаправленны, а следовательно, если было установлено нарушение и необходимость защиты права аренды арендатора, то точно в такой же защите нуждается и само право собственности (при воле собственника на это). Поскольку же вопрос о нарушении права арендатора уже был решен судом (факты, с которыми связано нарушение, судом установлены), то несмотря на то, что право собственности носит самостоятельный характер, ему в таком случае нужна точно такая же защита от тех же самых нарушений (в связи с теми же самыми фактами). В связи с этим допущение правопреемства в таких случаях можно считать целесообразным (если на это есть воля собственника и в силу каких-либо причин он не считает нужным оставить решение без исполнения или предъявлять новый иск), так как если бы в действительности собственником был в конечном итоге предъявлен новый иск и основание этого иска было бы точно таким же, что и у иска арендатора, а кроме того, совпадали бы и предметы доказывания по делу, то по логике вещей исход дела по иску собственника очевидно должен был быть точно таким же, как и в деле по иску арендатора. Следовательно, в повторном процессе в действительности, при желании на то собственника, нет никакой необходимости, а допущение процессуального правопреемства в такой ситуации приводит как к ускорению в защите самостоятельных прав собственника, которая основана на тех же самых фактах, что и защита прав арендатора, так и к ограничению в необходимости рассмотрения дел, чей исход очевидно предрешен. Вряд ли абсолютно основателен довод А.Н. Латыева, что процессуальное правопреемство в данном случае невозможно также потому, что ответчик по изначальному делу может иметь самостоятельные возражения против собственника, которые не имели юридического значения в деле по иску арендатора (сразу заметим, что такая ситуация вряд ли типична). Дело в том, что если собственник изберет путь нового иска, а не процессуального правопреемства, то такие возражения, конечно же, могут быть заявлены ответчиком в этом новом деле, однако если собственник пойдет по пути процессуального правопреемства, то при наличии неких юридических фактов, которые имеют значение исключительно для правовых отношений между собственником и тем лицом, которое по иску арендатора было признано нарушителем, такое лицо вполне может предъявить свой самостоятельный иск к собственнику, в котором на соответствующие факты оно и будет ссылаться в качестве его основания и тем самым подтверждать свои права в отношении соответствующего имущества.
Один из примеров целесообразности, ведущей к оптимизации, уже нашел закрепление в законодательстве, но тем не менее всё еще остается предметом научной дискуссии. Речь идет вот о чем. Классический подход, который очень долгое время находил отражение в законодательстве и поддерживался абсолютным большинством ученых, заключался в том, что право на заключение мирового соглашения имеют исключительно стороны, а также третьи лица, заявляющие самостоятельные требования, которые по сути своей являются самостоятельными истцами. В качестве научного андеграунда, не получившего в советской литературе широкой поддержки, выступала позиция, согласно которой в заключении мирового соглашения также могут принимать участие и третьи лица, не заявляющие самостоятельные требования. Такую позицию достаточно аккуратно высказывал А.Ф. Клейнман. М.С. Шакарян, не поддерживая указанную позицию, писала, что такого рода соглашения выходят за пределы данного процесса и не могут влечь прекращения дела без согласия сторон[381]. Однако видно, что М.С. Шакарян писала не о том, что такие соглашения в принципе невозможны, а лишь о том, что они недопустимы без согласия на них тяжущихся. Наиболее развернутое обоснование допущения мировых соглашений с участием третьих лиц было дано в работах Р.Е. Гукасяна. Однако указанный ученый пошел еще дальше, чем А.Ф. Клейнман, и предположил, что такие соглашения допустимы также и с участием лиц, которые не участвуют в процессе, но заинтересованы в заключении мировых соглашений[382].
Федеральным законом от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ в ГПК РФ была добавлена ст. 153.8 «Заключение мирового соглашения», в соответствии с которой мировое соглашение может быть заключено сторонами на любой стадии гражданского процесса и при исполнении судебного акта. Третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора, вправе участвовать в заключении мирового соглашения в качестве стороны. Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, вправе выступать участниками мирового соглашения в случаях, если они приобретают права, либо на них возлагаются обязанности по условиям данного соглашения. Получается, что в настоящее время третьи лица, не заявляющие самостоятельные требования, могут быть участниками такого соглашения, но, по логике законодателя, такое соглашение без сторон невозможно, и оно в любом случае должно вести к окончанию спора между ними. Подобный подход хоть и не бесспорен, но дает эффект оптимизации, поскольку в рамках одного дела позволяет решить и даже устранить вопрос о будущем возможном споре между стороной процесса и третьим лицом, не заявляющим самостоятельные требования.
