Идеи гуманизма находили отражение в философских трудах множества выдающихся мыслителей. В свою очередь, трагические события, произошедшие в XX в., привели к интенсивному развитию идей гуманизма, многие из которых были закреплены в международных правовых актах.
В связи со значительными историческими преобразованиями, усилившими роль и значение отдельного человека, определившими его как независимую ценность, а не средство для существования общества и государства, в частности, привели к признанию того, что человек может быть ограничен в реализации своих потребностей и свобод лишь в случаях очевидной необходимости в этом. Признание значимости отдельных членов общества и прáва быть индивидуальным во многом предопределил и выход из тени, и открытое существование тех социальных групп, которые образовывались на основании индивидуальностей отдельных членов общества, но ранее не понимались остальным обществом, а из-за этого запрещались.
Такое положение вещей, по нашему мнению, является правильным, поскольку дает реальную основу для сосуществования различных членов общества и их групп (общностей); разумного ограничения эгоизма представителей одних групп в отношении других групп[30]. При этом сосуществование должно основываться на постулате, согласно которому наличие чего-то иного, не похожего на то, что привычно и близко само по себе, не служит основанием для отторжения, запрещения или угнетения такого иного. Ведь иной еще не значит враг. При этом, думается, целиком можно согласиться с идеей, нередко приписываемой известному философу Мерабу Мамардашвили, о том, что «образ врага – это разрушительная психическая сила. Не враг вызывает подозрение, а подозрение рождает врага».
1.1.4. Общество, как уже было сказано, – в определенном смысле самостоятельное явление по отношению к составляющим его членам. В связи с этим общество может иметь свои интересы. Однако, конечно же, необходимо понимать, что такие собственные интересы не исключают того, что в их удовлетворении заинтересованы члены общества. При этом общественный интерес – это интерес, который не может быть четко разделен на отдельные интересы между всеми членами общества, т. е. такой интерес является неделимым. Если происходит нарушение такого интереса, то страдают все члены общества, в случае же удовлетворения полезный эффект получают также все они.
Общественные интересы тесно связаны с такими явлениями, как общие блага, с помощью которых они удовлетворяются. Как отмечает В.С. Нерсесянц, идея общего блага впервые встречается у Сенеки, однако данное понятие по существу разрабатывалось еще древнегреческими авторами «bonum commune»[31].
Ответ на вопрос, что собой представляет такое благо, по-разному решался мыслителями. Известно понимание общего блага, предлагаемое, например, Платоном[32], изобретателями способных осчастливить всех утопических общественных строев[33].
В различные исторические периоды в зависимости от множества факторов (в том числе от уровня развития культуры, науки и пр., от того, какое место в системе общества занимала та или иная социальная группа, а также от того, признавалась ли обществом ценность отдельных его членов, или нет) неодинаково решался вопрос о том, что полезно, а что опасно как обществу в целом, так и отдельным социальным группам; что образует признаваемый и поддерживаемый государством и учитываемый позитивным правом общественный интерес.
Известный антрополог Эд. Б. Тайлор утверждал, что человечество никогда не могло жить в виде простой толпы личностей, занятых каждая своим особенным делом. Понимание общего интереса было известно древнему обществу, в семьях. От семьи это распространилось шире – к племени, разросшемуся из семьи[34]. Например, в некоторых случаях тесное общение с иностранцем рассматривалось как действие, причинявшее вред всему обществу, а дети, рожденные от такой связи, считались изгоями, а у некоторых народов даже уничтожались. Нередко в качестве вреда общественному интересу трактовалось проявление некоторых свобод как отдельных социальных групп, так и индивидов. Так, в некоторых случаях угроза патриархальным ценностям, выражавшаяся, например, в том, что женщины ведут себя слишком свободно, скажем, пытаются самостоятельно управлять своими хозяйствами, рассматривалось как угроза самому обществу. И нередко в судах против таких независимых женщин возбуждались дела[35]. Аналогичных примеров можно привести множество.
В настоящее время также обнаруживается множество вариантов общих благ, предлагаемых различными авторами. И именно интересы в указываемых именно ими благах (но не в каких-то иных) предлагается считать общественными интересами.
Однако никто лучше, чем великий и непревзойденный философ Иммануил Кант, не показал несостоятельность любых навязываемых всем и каждому общих благ. Философ писал: «Свобода [члена общества] как человека, принцип которой в отношении устройства общества я выражаю в следующей формуле: ни один не может принудить меня быть счастливым так, как он хочет (так, как он представляет себе благополучие других людей); каждый вправе искать своего счастья на том пути, который ему самому представляется хорошим, если только он этим не наносит ущерба свободе других стремиться к подобной цели – свободе, совместимой по некоторому возможному общему закону со свободой всех (т. е. с их правом искать счастья). Правление (Regierung), основанное на принципе благоволения народу как благоволения отца своим детям, иначе говоря, правление отеческое (imperium paternale), при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно, и вынуждены вести себя только пассивно, дабы решения вопроса о том, как они должны быть счастливы, ожидать от одного лишь суждения главы государства, а дабы он и пожелал этого – ожидать от одной лишь его доброты, – такое правление есть величайший деспотизм, какой только можно себе представить (такое устройство, при котором уничтожается всякая свобода подданных, не имеющих в таком случае никаких прав)»[36]. Из этого видно, что насильно нельзя осчастливить ни отдельного человека, ни социальные общности, ни общество в целом.
Авторы, предлагающие свое видение общих благ и, соответственно, считающие, что именно в таких благах заключаются общественные интересы, зачастую полагают, что любые иные интересы, в том числе социальных общностей, – это частные интересы. Однако такой вывод, мягко говоря, неточен, и дело вот в чем. Общественные интересы действительно являются общими для членов общества. В то же время точно так же интересы любой социальной общности являются общими для ее членов. Конечно же, можно сказать, что интересы таких общностей и их совокупностей являются частными по отношению к более крупным общностям, в которые они интегрированы, например, в общность, которую составляет население того или иного государства. Однако, исходя из этой логики, интересы указанного сообщества (населения государства), в свою очередь, являются частными в соотношении с интересами глобального (общемирового) общества, и, следовательно, только интересы последнего можно считать общественными. Думается, при подобном подходе понятие «общественные интересы» чрезвычайно сужается, обедняется.
Общественными интересами должны признаваться как интересы глобального общества, обществ-населений отдельных государств, так и интересы отдельных социальных общностей (вне зависимости от того, состоят они лишь из части населения отдельного государства или же включают представителей населения разных стран).
Несомненно, нельзя считать общественными исключительно интересы некоего большинства. То обстоятельство, что ему противостоит некое меньшинство, не означает, что интересы меньшинства не общественные. При этом думается, что в целом под общественным интересом нельзя непременно понимать общий интерес всех человеческих индивидов и их групп. Откровенной утопией представляется ситуация, когда абсолютно все индивиды (их общности) являются сообладателями некоего общего для всех и каждого интереса, поскольку интересы как минимум некоторых из них будут такому интересу противостоять – идет ли речь о глобальном (мировом) обществе, или же об обществе-населении отдельного государства. Например, даже в ситуации всеобщего интереса, существовавшего во время Второй мировой войны и заключавшегося в необходимости победы на фашистской Германией и свержения фашистского режима, интересу обществ множества государств, который поистине носил всеобщий характер, противостояли интересы лиц, поддерживающих фашизм. Общественному интересу в сохранении памятников мировой культуры противостоят те, кто их разрушает подобно боевикам «Исламского государства»[37] и т. п.
