– А почему ты сейчас Волков?

– Когда потерял паспорт, то решил взять фамилию матери, но и в ней было намешано разной крови: польской, латышской, украинской.

– И что, с русской фамилией легче стало жить?

– Внешне, да, но в душе не очень, у меня ведь некоторых родственников перед войной расстреляли, а кое-кого в Казахстан сослали, только за то, что они немецкой национальности.

– А мой дед рассказывал, как в нашей деревне НКВДэшники перед войной аресты провели, из сорока человек вернулись только одиннадцать.

– А нас – немцев, сотнями, тысячами утюжили. Комсюки боялись, как бы обрусевшие немцы духовно к гитлеризму не потянулись. Поганая советская система людям совсем мозги засрала. Я на уральской пересылке встретил пожилого каторжанина, так он мне много чего о войне нарассказывал: советы перед войной насильно захватили Прибалтику, Западную Украину, а всем лапшу на уши до сих пор вешают, что они по собственной воле вступили в Советский союз. Я в эту чушь теперь не верю. Пропаганда – это сила и впихивают ее в бошки молодым, а им политика по боку. Историю надо изучать не только по учебникам. Так что, твоя ненависть к власти мне понятна, здесь я тебя по полной поддерживаю. У меня своя, справедливая злость к совку.

– К чему?

– Совку. Ты разве не слышал? Говорят, прибалты так называют красную армию и тех, кто помогал захватывать их земли, одним словом – советские оккупанты.

– Значит, ты тоже к этой власти не ровно дышишь?

– А кто, по-твоему, еще? – удивился Волков

– Леха Дрон, Вася Симута и Лешка Сибирский. Я тебе о них рассказывал, их предков советская власть тоже поимела.

– Я рад, что ты советы ненавидишь. Мне эта власть тоже, как заноза в жопе. Здесь об этом и поговорить не с кем, чуть что, в политчасть сдадут, а там и по политической уши на затылке завяжут.

Волков облегченно вздохнул, чувствуя, что отвлек друга от мрачных мыслей.

– Волоха, мы ведь с тобой друзья. Знаешь, что меня волнует?

Волков вопросительно взглянул на Воробья и пожал плечами.

– Скажи, ты что-то должен Аркану?

– Скорее всего, это чувство долга, мы ведь были друзьями.

– Были? А зачем ты сейчас ему помогаешь?

– Ты имеешь в виду покушение на тебя. Но ведь я сделал все, чтобы спасти тебя.

– Волоха… Я могу тебе доверять?

– Санек, давай я объясню тебе кое-какие вещи. Недавно у меня был выбор: или ты, или Аркан. Ты сам понял, кого я выбрал. Почему? Да потому что в тюрьме ты не раздумывал и помог мне. Ты ведь сделал это от души. Так как я должен поступать с тобой? Пусть кое-кто считает меня конченным, прогнившим. Да, я перестал доверять многим людям, но о человеке я сужу не только по словам, а больше по поступкам. Я считаю, что в душе всегда должен оставаться человеком, несмотря на обстоятельства.

– Человеком, говоришь… А того парня, которого ты подставил вместо меня. Неужели ты считаешь, что поступил справедливо, – не кривя душой, – заметил Александр.

– Ах, да, я же не сказал тебе, кто он был и почему я решил подставить именно его. Он был конченым «отморозком».

– Что же он сделал?

– На воле он был алкашом, опустившийся ниже плинтуса. Гасился в теплотрассах, шатался по вокзалам, собирал еду с помоек. Одним словом был «Бичом26». А сущность его заключается в том, что он натворил. Живя на мусорной свалке, он что-то не поделил со своими «собратьями». Разругался с ними напрочь. Ночью поджег шалаш, где спали бедолаги. В итоге: многие обгорели, а двое зажарились заживо. Поверь, Санек, в зоне я не смог найти другого, более подходящего на роль «жмурика27».

– Да уж, нечего сказать, до чего же люди бывают жестокими, – вздохнул тяжело Александр и вернулся к прежнему разговору, – Волоха, я хорошо знаю своего отца. Понимаешь, он не смог бы пойти на такое убийство. Пусть он пил, дрался, но убить маму – ни за что!

– У тебя есть другие соображения?

– Я вспомнил недавний разговор с одним человеком, мы обсуждали кровную месть. К примеру, как мафия на Сицилии вырезает семейство, вплоть до последнего ребенка-мальчика. Как-то в разговоре ты подтвердил мои догадки о мести Аркана…

– Постой, постой… Ты думаешь, что Аркан убил твою мать? А как же твой отец?

– Подожди, не гони. Я высказал свое предположение. Раз ты считаешь, что Аркан мстительный, у меня и возникли такие мысли.

– А что, на Аркана это похоже. Но пойти на такое… Надо быть полным «отморозком».

– Еще раз повторяю, отец любил мою маму, пусть в прошлом, но это не он убил ее.

– Но он повесился.

– Над этим сейчас работают мои друзья. Идет следствие и не только в отделе. Отца могли и повесить. Если он был мертвецки пьян, то, как смог удавиться? Все это – сплошной кошмар.

– Так, так, так, – догадавшись, зачастил Волков, – если считать эту версию основной, то следующей жертвой после твоих родителей, должен стать дед Михаил. Или… – Волков сгустил брови и тревожно взглянул на Воробьева.

– Аленка?! – догадался Александр.

Кивнув, Волков подтвердил опасения друга.

– Вдруг Аркан узнает о твоих заочных отношениях с Аленкой. Представляешь, что они могут с ней сотворить. И о себе ты тоже подумай, два покушения – это тебе не хрен собачий.

Воробьев уже не слушал Волкова, мысли устремились к девушке. Обдумывая разные варианты, он спросил:

– Что посоветуешь, Волоха?

– Пока вижу только один выход – бежать и на воле попытаться во всем разобраться. Если виноват Аркан, то… Сам понимаешь, иначе он тебя достанет или убьет деда Михаила.

Волков не стал говорить Александру об Аркановском письме, но в голове уже зрел план, относительно побега. Кроме того Александру необходима была чья-то помощь со свободы.

– Ты говорил, на воле у тебя есть хорошие знакомые, готовые помочь, – поинтересовался Волков.

– Я не говорил такого. Но на всякий случай, один человек не откажет мне в помощи, – это муж моей мамы… – Александр осекся на последнем слове, мысленно возвращаясь к трагической смерти матери. А еще он хорошо запомнил предостережение Сергея Брагина, и потому не стал посвящать Волкова в свои тайны.

– Сань, срочно напиши Аленке письмо, я отправлю. Что хочешь, выдумывай, но попроси на время уехать из Новосибирска. Только не тяни с письмом, время дорого. Сам знаешь, Аркан взялся за тебя круто, не дай боже он и с Аленкой подляну сострогает. Теперь и мне измена катит, что смерть твоих родителей – это его замутка.

– Если подтвердится, что это его козни, найду и задавлю собаку, – с ненавистью произнес Александр.

– Одному на воле не след к Аркану соваться, он окружил себя не только отморозками, но и не глупыми людьми. В первую очередь надо твоего деда уберечь, а то и до него доберутся.

– Не беспокойся, дед в таком месте находится, там его трудно достать.

– Не надо Аркана и его шакалов считать тупыми, тебя-то они нашли.

– Хорошо, я предупрежу деда.

– Санек, я сейчас пойду, мне нужно с одним человечком увидеться, это касается твоего побега. Да, да, не смотри на меня так, я уже готовлюсь. Дай знать своим людям на воле, придет время, мы с ними все согласуем, чтобы накладки не получилось.

Оставшись один, Александр, написал несколько писем: одно адресовал своим друзьям – братьям Брагиным и Сергею Ирощенко, предупреждая об опасности, грозящей деду Михаилу. Также сообщил о своих подозрениях по поводу мести Аркана и просил братьев по возможности проверить эту версию. Сообщил им о переписке с девушкой и об опасении, что в данной ситуации она может оказаться заложницей. Второе письмо написал Аленке, сообщив о человеке, которому она может доверять.

По следу банды

Садовников с Крутовым не переставали думать, каким образом таинственный тип, приславший Кузнецову письмо с угрозами, мог узнать об их связях с подполковником. Вероятнее всего, как предполагал Крутов, этот след тянется с взбунтовавшейся зоны, где раньше работал бывший начальник режима. Ирощенко, мог быть этим типом, но кто-то помог совершить ему побег и по соображениям Крутова, этот кто-то и шантажировал Кузнецова. Знать, кто он такой, мог только Воробьев. На этот счет Аркан высказал свои предположения: