Шум воды и пар вокруг меня создавали кокон, пространство, где я мог сосредоточиться на своих мыслях. В голове промелькнул тот сочувственный взгляд, который она бросила на меня.

Я чертовски ненавидел этот взгляд.

Откуда, черт возьми, он взялся?

Я хотел вычеркнуть его из ее жизни.

Кто она, блядь, такая, чтобы жалеть меня?

Ее больше должно волновать то, что я приготовил для нее сегодня вечером.

Закончив душ, я обернул полотенце вокруг талии. Что бы ни случилось сегодня, это будет незабываемая игра.

Я позабочусь об этом.

Пока я одевался, Майкл и Эрен подошли к моему шкафчику, все еще пышущие энергией от нашей победы. "Эй, Леви, ты идешь к Адриану на вечеринку?" спросил Майкл с ожидаемым выражением лица. Эрен прислонился к шкафчику рядом с моим, ожидая моего ответа.

Я пожал плечами, натягивая футболку. "У меня есть дела поважнее, чем вечеринка", — ответил я пренебрежительным тоном. На самом деле мои мысли были заняты планами на вечер, которые не имели ничего общего с празднованием нашей победы на вечеринке.

Закончив работу, я взял сумку и вышел из раздевалки. Пока я шел по коридорам катка, ко мне подошла пара девушек, их кокетливые улыбки были очевидны. "Отличная игра, Леви", — сказала одна из них, в ее голосе прозвучал намек на приглашение.

Я едва взглянул на них, мой ответ был холодным и отстраненным. "У тебя еда в зубах", — отрывисто сказал я, продолжая идти без остановки. У меня не было настроения отвлекаться, не сегодня.

Минка была единственным, о чем я мог думать; все остальное казалось пустяком по сравнению с ней.

Выйдя с катка, я почувствовал, как прохладный вечерний воздух освежает кожу, являя собой разительный контраст с той накаленной атмосферой, которую я только что покинул. Предвкушение того, что должно произойти сегодня вечером, нарастало с каждым шагом. Это была не просто очередная ночь, это была кульминация разочарования и гнева, которые я сдерживал. И когда я уходил с катка, оставляя позади аплодисменты и празднования, я был готов к тому, что должно было произойти. Игра на льду закончилась, но настоящая игра вот-вот должна была начаться.

В сарае царила тишина, что резко отличалось от того, что было на прошлой неделе. Мои глаза обшарили лес в поисках ее.

Вот она.

Стояла одна, казалось, погруженная в свои мысли.

Хищный инстинкт взял верх, и я двинулся к ней, ступая незаметно и бесшумно.

Она могла повернуть.

Она могла бы поймать меня.

Но она не стала этого делать.

Ей слишком нравилась эта игра, чтобы портить ее.

В одном кармане лежала повязка на глаза, принесенная специально для этого момента. В другом — нож моего отца. Я не знал, зачем он мне, кроме того, что хотел от него избавиться и забыл.

Может быть, после сегодняшнего вечера.

Подойдя к ней, я быстро поднес нож к глазам, прежде чем она успела среагировать. Ее тело напряглось, плечи подскочили к ушам от удивления. Меня пронзила дрожь от реакции, которую я вызвал, от силы, которой я обладал в этот момент.

"Ты кончила", — сказал я, мой голос был низким, почти шепотом.

"Да", — согласилась она, ее голос был ровным, несмотря на удивление.

"Тогда не будем терять времени", — ответил я. Взяв ее руку в свою, я почувствовал электричество момента, предвкушение игры, в которую мы собирались играть. "Давай начнем".

Ее рука была теплой в моей, мягкой. Я чувствовал ее колебания, напряжение в ее теле, но она не отстранилась. Я вел ее вперед, направляя нежными, но твердыми прикосновениями, и чувствовал, как она послушно следует за мной. Она так отчаянно хотела верить, что я хороший человек. Эта мысль была смехотворна.

Я не был ангелом.

Я не был джентльменом.

И не претендовал ни на то, ни на другое.

Еще один урок, который ей придется усвоить с трудом.

Я завел Минку в сарай, целенаправленно пробираясь по полу. Взяв ее за руку, я повел ее по коридору к потайному входу, ведущему в дом. Предвкушение нарастало, в нем смешались волнение и что-то более темное, что-то сродни обиде.

Пройдя через вход, я провел ее в комнату — уединенное место, где мы могли побыть одни. Я осторожно усадил ее, уделив время тому, чтобы по-настоящему рассмотреть ее. Повязка закрывала глаза, делая ее еще более уязвимой, но в ее позе чувствовалась определенная сила, вызов, который интриговал меня не меньше, чем раздражал.

У Минки были тонкие черты лица и светлые волосы, невинность, которая была почти неземной. Волосы мягко спадали на лицо, подчеркивая его нежные черты. Даже в тусклом свете комнаты я мог разглядеть чистоту ее кожи и тонкий изгиб губ. Она была бесспорно прекрасна, образ чистоты и невинности.

Я не был ангелом… но она точно была им.

Однако это осознание лишь подогрело мое негодование. Я стал ненавидеть ее еще больше, но не за то, что она сделала, а за то, что она собой представляла. Ее красота, ее невинность — все это составляло разительный контраст с тем адом, из которого я вышел, с тем наследием, от которого пытался убежать. Как будто само ее существование подчеркивало все то, от чего я хотел убежать.

Когда она сидела там с завязанными глазами и ждала, я не мог не чувствовать извращенного удовлетворения от того, что она была здесь, под моим контролем.

Ожидание.

В комнате было тихо, приглушенные звуки сарая отдавались далеким эхом. Сбоку лежала веревка, и в голове у меня зародилась идея.

Как далеко она позволит мне зайти?

"Ты думала обо мне?" спросил я. Из-за тишины мой голос звучал громче, чем то тихое бормотание, которое я использовал. "Ты думала о том, что сделала для меня в начале недели?"

Минка прикусила нижнюю губу и кивнула.

"Расскажи мне", — почти прорычал я. Не знаю почему, но мне срочно захотелось услышать, как она это скажет.

Мне нужно было услышать, как она это скажет.

"Я… я думала об этом", — прошептала она.

"Тебе ведь понравилось, правда? Трахать себя в библиотеке. Там, где тебя мог видеть любой".

Ее щеки приобрели красивый розовый оттенок, но она кивнула, прежде чем мне пришлось повторить.

"Ты понимаешь, насколько освобождающим может быть передача ответственности кому-то более опытному?" спросил я.

"Д-да", — сказала она.

"И поскольку ты решила сдаться, ты контролируешь ситуацию", — сказал я. "Разве ты не видишь, маленькая лань? У тебя здесь власть".

Ложь.

Власть была у меня.

Я.

"Разденься".

Ее брови приподнялись над повязкой. "Все?"

"Все", — сказал я. "Я хочу, чтобы ты была обнажена. Я хочу видеть тебя всю".

Она замешкалась на мгновение, ее руки дрожали, когда она начала раздеваться. Звук молнии на ее джинсах эхом разнесся по тихой комнате. Я терпеливо ждал, сложив руки перед собой. Когда она наконец разделась, я жестом велел ей повернуться.

"Повернись спиной", — приказал я.

Когда она подчинилась, я сделал шаг назад и посмотрел на нее. Она была прекрасна, ее кожа сияла в тусклом свете комнаты.

"В этой игре есть свои правила", — начал я. "Ты должна быть полностью послушной. Никаких вопросов, никакого сопротивления. Ты моя на эту ночь. Ты будешь делать то, что я скажу, и тебе это понравится. Я хочу посмотреть, как далеко мы сможем зайти друг с другом, как много мы сможем вынести. Понятно?"

Минка кивнула, ее голос был едва выше шепота. "Я понимаю".

Я чувствовал, как в воздухе нарастает предвкушение, как ощутимо напряжение между нами. "Хорошо. А теперь начнем".

Я подвел руки Минки к запястьям и надежно связал их за спиной веревкой. Она взвизгнула от неожиданной тугости, но я заставил ее замолчать, быстро поцеловав. "Доверься мне, маленькая лань".

Зачем я ее поцеловал, я не знал. В этом не было необходимости.