Они поднялись и направились к ещё одному навесу, огороженному высоким деревянным забором. Войдя через добротные ворота, Сергей остановился и стал внимательно рассматривать представшее зрелище. Это было такое нагромождение металла, труб разных диаметров, двигателей, резиновых шлангов, ёмкостей – что назначение сооружения не просматривалось принципиально. Чуть в стороне высилась приличная гора застывшей грязи, которая вместе с остальными предметами и веществами: маслами, канистрой солярки, бочкой мазута – создавали неповторимые едкие запахи. Сергея даже качнуло от лёгкого головокружения, запершило в носе. Глаза заслезились, и он, не сдержавшись, чихнул. На что Матвей успокаивающе заметил:

– Касаемо моих ароматов, можете, Сергей Иванович, не беспокоится: обвыкнетесь быстро по причине полезности таких смесей. Как-то ко мне заглянула мнительная и болезненная старушонка Полина. Она наслушалась сплетен, что я по заказу могу выдавить любую жидкость из всякого материала, скажем, травы. Баба приволокла с собой целую охапку медуницы. Насоветовали ей, что отвар из сока давленой травы во сто крат полезнее простого отвара, придаёт силы и лечит от всякой немочи. Не закончили ещё ворота закрываться, как Полина побледнела и лишилась чувств. Еле успел подхватить её и уложить на принесенную траву. Ну, думаю, нажил себе беды – а ежели баба помрёт? Докажи, что не по моей вине! Ан нет, смотрю… бабка стала пошевеливаться, дышать глубже. Раскрыла глаза, пару раз моргнула, а потом как подхватится – и бежать не хуже, чем молодая! С тез пор Полине полегчало: даже поросёнка завела и утят прикупила. А я так и не понял, что же помогло бабе: то ли её же трава, на которой она лежала, то ли ароматы моего производства! – смеясь, закончил Матвей бывальщину.

– Всё вместе! – посмеялся и Сергей. – Похоже, я тоже привыкаю, поэтому показывай своё детище и рассказывай, что получается.

Вот это – говорить про своё изобретение – Матвей мог бесконечно долго. Сергей терпеливо вникал не перебивая и подсознательно размышлял, сопоставляя услышанное со своими планами. С особой гордостью, Кулябкин демонстрировал полученную тёмно-грязную, с запахом горелой резины, жидкость как прообраз будущей нефти.

– Оно только тлеет, – сияя всеми морщинками увлечённого лица, говорил изобретатель, – но до нефти рукой подать. Вот полюбуйтесь и понюхайте!

Матвей сунул гостю под нос пол-литровую банку. Но обоняние у городского человека уже не реагировало на запахи. Тем не менее, Сергей шумно втянул воздух, многозначительно выдержал паузу, одобрительно кивнул головой и показал характерный жест с большим пальцем правой руки, соображая, что напоминает эта бурда.

– Ну как? – торжествующе воскликнул Кулябкин. – Почти бензин! Правда, он ещё не горит… – слегка поник голос изобретателя, но тут же вновь окреп: – Но это, как говорится, дело времени и недолгого труда!

Продемонстрировав своё хозяйство, Матвей пригласил гостя в дом для дальнейшего разговора. К тому времени Сергей настолько адаптировался, что даже почувствовал прилив сил и нарастающее чувство голода. “Действительно, – мелькнуло в голове, – в носе уже не жжёт, запахи не ощущаются, а усталость значительно уменьшилась. Неужто и правда этот самородок добился каких-то целебных эффектов?”

В связи с сильными желудочными позывами, деревенское гостеприимство оказалось как нельзя кстати. Когда Марфа накрыла стол простой, но сытной сельской едой, и выставила бутылочку собственной наливки, Сергей почувствовал полное уважение к Кулябкину.

– Так всё-таки, – начал гость, выпив полрюмки, – сколько понадобиться времени для получения полноценной нефти? Месяц, год, два…

Кулябкин замялся, почему-то виновато взглянул на жену, прожевал откушенный кусок сала и сказал:

– Ежели грязь не подведёт, в смысле концентрации углей, и пневматика не разгерметизируется где-нибудь, будь она неладна, то… через полгода…

– Отлично, хотя спешить не надо. Перефразируя героя известной комедии, я бы сказал так: обществу нужно предоставить полноценную установку и высокого качества чёрную углеводородную нефть! Так? А дело у меня вот какое…

Сергей взял недопитую рюмку, лихо её выпил и продолжил:

– Есть люди, которые захотят выкупить болото!

Кулябкин сразу же вспомнил свой последний сон, переживания о возможной потере ценной грязи и невольно вздрогнул…

Рыбхоз “Золотая рыбка”, основанный ещё при Брежневе и расположенный к западу от упоминаемого нами болота и леса, был лакомым кусочком для некоторых рискованных любителей чужого добра, или, выражаясь сухим чиновничьим языком, профессионалов-браконьеров. К таким рыцарям лихой удачи, поклонникам рыбной ловли в любом её виде, начиная от примитивных удочек и заканчивая тротиловыми шашками и километровыми сетями, принадлежал и Рохля Даниил Степанович. Впрочем, он не ограничивался только одной рыбой, но и увлекался охотой… по совместительству.

Проживал Рохля в Бургородской губернии, в городке Топинске, что расположился в часе езды от рыбхоза. Имел вид временно преуспевающего человека среднего возраста. Деловая успешность подчёркивалась безупречным ярко-красным пиджаком и выутюженными чёрными брюками, из-под которых выглядывали остроносые блестящие туфли на сравнительно высоком каблуке. Джип “Черокки” органично дополнял “успешное” внешнее убранство Даниила.

Временность преуспевания проскакивала в кошачьей подогнутой фигуре и бегающих глазках, изменчивого, но в основном тёмного, цвета. Иногда Рохля, особенно в присутствии лиц в милицейской или иной государственной форме, напоминал кота, обработанного увесистой дубинкой: голова с наклоном вперёд уходила в плечи, руки опускались к коленям, а шаги становились мелкими, как у нашкодившего животного, изготовившегося дать стрекача!

Тем не менее, имел двухэтажный дом за высоким кирпичным забором, упомянутый новый джип и иные материальные блага, которые демонстрировал по деловой необходимости и некоторым близким друзьям. Там же, в доме, проживала законная жена с сыном дошкольного возраста. То есть, Даниил Рохля имел всё для достойного существования.

Рыбным промыслом занимался не в одиночку, а с целой бригадой таких же рискованных молодцев. Кроме того, имел небольшую, но отлаженную торговую сеть по сбыту экспроприированного. Нелегальный бизнес был хорошо поставлен. Вопросы с городскими надзирающими и контролирующими органами были надёжно решены и внесены в калькуляцию расходов.

Равномерное, можно сказать спокойное, течение жизни Даниила нарушили два события. Первое было связано с мэрией Бургорода, а второе – с незаурядной забегаловкой, расположенной на окраине Топинска и именуемой рестораном “Грёзы в тумане”.

В тот день Даниил оделся не так ярко – в тёмно-синий костюм и голубую рубашку без галстука – и на преклонного автомобильного возраста “Жигулях” второй модели, которые использовал для официальных поездок, отправился в Бургород, в мэрию, подписать кое-какие бумаги, связанные с легальной стороной бизнеса – торговлей.

С видом своего человека, Рохля кивнул вахтёру, плотному, долговязому мужику с неестественно обветренным лицом, и уверенно направился к лестнице. Про себя отметил, что раньше тут сидела строгая бабуля. “Усиливают охрану”, – мелькнуло мимоходом. Поднявшись на второй этаж, где находилась приёмная мэра города, заглянул в означенную комнату. Дверь в кабинет была приоткрыта, а секретарша отсутствовала. Слегка согнувшись, воровато рассмотрев обстановку приёмной, Даниил по профессиональной привычке незаметно и бесшумно проскользнул в помещение. Уселся в кресло, что возле окна, и приготовился ждать хозяйку приёмной Наташеньку, которая бескорыстно помогала ему в общении с высоким областным начальством.

В кабинете мэра разговаривали. Вначале Даниил не обращал внимание на слова, доносящиеся из-за двери, но обрывок фразы “…у нас под боком нефть, а мы сопли жуём!” пронзил молнией темечко дельца и, пронёсшись по телу, застрял где-то пятке. Привыкший действовать решительно, Даниил мигом выглянул в коридор, убедился в его пустоте (был непрёмный день) и смело подошёл к полуоткрытой двери кабинета. С какого места он прослушал разговор людей, находящихся внутри (кто они такие, мог только догадываться) неизвестно, но смысл уловил. Услышанное так поразило, что когда говорившие стали прощаться, Рохля не стал дожидаться Наташеньку, отложил своё дело на следующий раз и так же, как и вошёл, по-кошачьи бесшумно удалился.