– Успокойтесь, Георгий Викторович, – посоветовал Берестов, – сейчас разберёмся.
– Это надо же…, – всё, что смог выговорить капитан, показывая рукой на творящееся безобразие.
Им навстречу бежал человек. Когда оставалось совсем немного до них, он крикнул, что хорошо, что мы приехали. Им оказался главный мастер этого прииска Гаврилов Степан Анатольевич.
– Что у вас здесь происходит, как допустили? – сурово спросил капитан.
– Сам не пойму, – оправдывался Гаврилов, – совсем недавно все трезвые ходили. А сейчас вот, – и махнул безнадёжно рукой.
– В магазине не отпускали? – продолжал спрашивать Дубов.
– В том-то и дело, что нет. Откуда черти самогон взяли, не пойму. Никто вразумительно не отвечает. Жмутся, мнутся и молчат.
– Понятно, – сделал свой вывод начальник милиции, – тогда так сделаем, Степан Анатольевич, запишите фамилии всех тех, кто, как это помягче выразиться…, провинился и мне этот список. Сами будем с ними разбираться. Похоже, не понимают, куда попали. Ну ничего, вразумим, чтобы впредь не повадно было.
Во время всего разговора Берестов оглядывался вокруг. Менее пьяные быстро протрезвели и старались им на глаза не попадаться. Видать, знали, что капитан найдёт на них управу. Подполковник вспомнил подобный случай в одной из частей Красной Армии. Случилось это ещё в начале войны, когда уставшим солдатам немецкие диверсанты самогон подогнали. В результате того инцидента произошёл прорыв немцев на их участке, который мог завершиться полным окружением и разгромом большой группировки войск. Благо вовремя тогда успели среагировать. Провинившихся отправили под суд, управление частью было с трудом восстановлено. Нечто похожее наблюдалось и здесь. Методы одни и те же. На лицо шабаш, а «творцы» разгула за занавесом. Другими словами, куклы есть, кукловодов не видно.
– Сильно от графика работ отстали? – вопрос Дубова вырвал Берестова из размышлений.
– Да уже прилично, – ответил главный мастер.
– Ясно. Тогда собирайте людей, будем порядок наводить. Мы вам с Алексеем Николаевичем поможем, – после последних слов капитан посмотрел на подполковника. Тот незаметно кивнул головой.
Через часа полтора совместными усилиями удалось привести поселение в нормальное состояние. Кто-то сидел, то есть лежал, под арестом, другие убирали следы разгула, третьи вышли на работу под грозный взгляд капитана. Дубов не кричал, не матерился, он просто делал всё молча. Но вся его фигура говорила, точнее, предупреждала, не дай бог ослушаться его приказов. По всему было видно, капитана уважали и побаивались.
На следующий день начальник милиции и подполковник отправились обратно.
– Что вы об этом думаете, Алексей Николаевич? – спросил Дубов, когда они возвращались домой, – связь проглядывается.
– Да, проглядывается. У людей появляются лёгкие деньги, некоторые от наглости начинают совершать мелкие преступления. В общем, здесь есть над чем подумать. Явственно просматривается один почерк, одна рука.
– Вот и я о том же…
***
Через несколько дней Антонов сообщил, что один из бригадиров по фамилии Серов стал вести себя вызывающе, на замечания по поводу серьёзных недочётов в его работе реагирует крайне агрессивно, угрожает. Несколько раз чуть не дошло до драки, успели разнять. А недавно один из рабочих видел его невдалеке от посёлка стрелявшим из пистолета.
– Ну что вы на это скажете, Алексей Николаевич? – спросил начальник милиции после того, как Берестов прочитал донесение.
– Обстановка там накаляется. Этого Серова надо немедленно вызывать к нам. Надо сделать так, чтобы он ничего не заподозрил. Всё должно выглядеть естественно.
– Мы уже не раз проделывали такие фокусы, Алексей Николаевич. Вызовем его с вещами. Ему скажут, что переводят на другое место работы. Серова перехватим на подходе к посёлку, сделаем обыск, найдём пистолет, зацепимся, попытаемся его раскрутить. Как вы на это смотрите?
– Положительно. Остаётся только сообщить Антонову дату, в которую Серов должен прибыть в Аллах-Юнь.
– Сделаем. Думаю, время терять не следует. Скажем, через три дня тому надлежит прибыть в посёлок.
– Верно. Действуйте. Когда доставите, сразу сообщите мне.
Антонов вызвал бригадира на следующий день и сухо сообщил ему о переводе на другой прииск. Серов выслушал спокойно это известие и, как показалось главному мастеру, с явным облегчением. Не вдаваясь в дальнейшие размышления по этому поводу, Антонов напоследок просто приказал собирать вещи и отправляться в путь. Расстались они довольно холодно.
Серов вышел от главного мастера и пошёл в свой барак. Антонов же, глядя вслед уходящему работнику подумал: «что-то явно гнетёт его, но не маленький, разберётся. А нет, так помогут. В конце концов, не нянька же я им». Хотя на душе у Дмитрия Сергеевича было как-то не по себе – мучила совесть, он уже не раз задавался вопросом, может, следовало поговорить, попытаться понять человека, вытащить его на откровенный разговор. Но другой голос приводил резонный довод, что уже поздно и убеждал не беспокоиться, у каждого своя жизнь. «А ведь человеку иногда нужно немного участия, и он иначе посмотрит на себя, – продолжал думать Антонов, – пожалуй, поговорю с ним». Дмитрий Сергеевич уже собирался осуществить задуманное, как увидел Серова, разговаривающего на повышенных тонах с одним из рабочих, между ними вспыхнула ссора, готовая перерасти в серьёзную потасовку. Однако, этого не случилось. Бригадир взял себя в руки, грубо отпихнул сослуживца и пошёл дальше. Затем к Серову подошёл ещё один рабочий по прозвищу Петрович, с которым он тоже поговорил на повышенных тонах. На том всё и кончилось. Антонов остался в своём кабинете, а бригадир отправился собирать вещи.
Всю дорогу от прииска и вплоть до посёлка у Серова было тяжело на душе. С возчиком он практически не разговаривал, перекинулся с ним парой фраз и на том их общение закончилось. Почти весь путь они ехали молча. Когда до посёлка оставалось не более шести вёрст, им повстречался наряд милиции. Их появление было неожиданным, возчик от удивления промолвил: «Вот тебе раз!» Сославшись на особое распоряжение начальника милиции Дубова о досмотре вещей, попросили Серова открыть чемоданы. Поскольку кроме его багажа в телеге больше ничего не было. Лицо Серова стало мрачным. Он сначала замешкался, осмотрелся по сторонам, вероятно надеясь ускользнуть, но представители власти так обступили телегу, что шансов убежать не оставалось. С обречённым видом бригадир открыл сначала один из своих чемоданов, потом второй. В первом нашли золотой порошок, а в другом пистолет. Бригадир совсем поник головой и больше не смотрел на дальнейшие действия милиционеров. Те всё аккуратно уложили обратно и сопроводили задержанного вместе с возчиком до отделения милиции, где его оформили и поместили в камеру предварительного заключения. Берестова уведомили об успешности операции. И спустя некоторое время он уже находился в милиции.
Серова привели на допрос.
– Вы понимаете, что вам теперь светит минимум пять лет тюрьмы? – спросил строго капитан Дубов.
– Догадываюсь, – хмуро ответил бригадир.
– Но у вас есть шанс на снисхождение.
– Предлагаете добровольное сотрудничество.
– Вот именно. Ну так как, будете сотрудничать?
– А у меня есть выбор?
– Выбор-то есть, только в вашем случае он должен быть разумным.
– Спрашивайте
– Для начала, откуда пистолет?
– Хмырь один подогнал.
– Имя, фамилия, где работает?
– У нас на прииске. Фамилию не знаю, все его Петровичем зовут.
– А зачем вам оружие?
– Стрелять люблю. Он обещал достать пистолет, слово своё сдержал.
– А откуда он узнал о ваших пристрастиях? Ведь он же не сам предложил вам оружие.
– Нет, конечно. Я с мужиками разговаривал, наверно, от них и узнал. Ушлый он. Всё про всех знает. Говорит, что так жить легче.
– Дальше что, рассказывайте.
– А потом Петрович начал меня обхаживать, в друзья набиваться. Я сначала думаю, что это он в душу лезет, отмахивался от него. А потом он где-то достал самогон, выпили с ним, посидели, в общем, расположился я к нему. Умеет чёрт в доверие втереться. Может, тогда по пьяни и сболтнул про своё желание. Спустя несколько дней Петрович подходит ко мне и говорит, что может пистолет достать, только уговор, никому ни-ни. Говорит, хороший пистолет, настреляюсь, мол, в своё удовольствие. Внутри что-то нехорошее шевельнулось. А язык, будь он неладен, сам выпалил: давай, сколько за него? А он «ну чего по пустякам торговаться, услугу за услугу», спрашиваю: «какую?». Петрович: «да пустяковая». Всё у него пустяки, гроша ломанного не стоит.
