***

Добравшись до дома, Рэй завалился спать и битый час не мог уснуть. Раздражало всё: рой мыслей в голове, холодный свет, проникавший в студию через окна, пьяные разборки соседей снизу, монотонный ход настенных часов, которые Моника не забрала после их расставания. Покрутившись с боку на бок ещё полчаса, мужчина поднялся с постели. Прошёл в ванную, умыл лицо холодной водой, прополоскал рот. Упёрся руками в края раковины и задумчиво посмотрел на своё отражение в зеркале. С бородки стекали капли воды на ворот футболки. Ноющей болью напомнил о себе старый перелом ключицы. К дождю, стало быть. Рэй поморщился и усмехнулся одновременно. Он и не рассчитывал дожить до того возраста, когда по сломанным костям сможет предсказывать погоду.

В многофункциональном холодильнике с кучей полок и ящиков кроме парочки замороженных полуфабрикатов, полупустой банки горчицы и нескольких пивных бутылок ловить было нечего. Прихватив пиво, мужчина вылез через окно на крышу, устроился в складном кресле и отхлебнул из бутылки. Квартиру-студию на десятом этаже он взял исключительно из-за шикарного вида на город. Но за восемь лет район быстро застроился и теперь, сидя на крыше, Рэй мог лицезреть исключительно фасады соседних многоэтажек. Может, поэтому в последнее время ему всё больше хотелось вырваться из каменной хватки мегаполиса и поселиться где-нибудь на природе.

Рука сама потянулась к смартфону и нашла среди контактов номер Моники. Эта женщина – единственная была готова ради него на всё, даже продать свой выстраданный бар и рвануть с ним на край света. Но Рэй этого не ценил, и в конце концов Моника ушла, устав тратить время на такого неблагодарного подонка. Не то, чтобы он скучал по ней, просто иногда ему хотелось услышать её хрипловатый голос, особенно, в такие моменты, когда на душе становилось окончательно паршиво. Мужчина не спешил нажать «Вызов». Что, собственно, он ей скажет? «Привет, Моника, как ты? Я сегодня пристрелил девчонку, потом узнал, что она жива, и теперь снова должен убить её, а вместе с ней и старого знакомого – детектива, который когда-то спас меня от тюрьмы». Она молча выслушает его бред и ответит, мол, «Рэй, ты головой тронулся? Мы не разговаривали три месяца, и теперь ты звонишь, чтобы сообщить, что должен кончить дохлую девчонку и старика?»

Мужчина оставил идиотскую затею и открыл сообщение от Нута. На экране возникла фотография чёрного форда в центре города. Рэй отпил из бутылки и внимательно вгляделся в фото. Кольцевая, где всегда пробка из-за какого-нибудь придурка, не знающего ПДД, остроконечный обелиск, подсвеченный фасад пятизвёздочного отеля «Плаза». Допустим, что фотография сделана сегодняшним вечером. Узнать площадь перед Центральным вокзалом не стоило особых усилий, но на кой чёрт Коулу соваться туда одному в разгар расследования? Судя по фото, форд едет не к вокзалу, а от него. Детектив решил свалить от греха подальше, но в последний момент вспомнил, что на явочной квартире осталась свидетельница? Не, маразм – это не про Коула, в любом его поступке всегда есть железная логика. В пару глотков допив пиво, Рэй откинулся в кресле и закрыл глаза.

С той истории, когда детектив спас его от тюрьмы, минуло двадцать лет. Для Коула – это лишь временной промежуток между пятьюдесятью и семьюдесятью годами, для Рэя – почти половина жизни. Возможно, при встрече детектив его и вовсе не узнает. Двадцать лет – срок немалый, особенно, если коротаешь его за решёткой. И Рэй сейчас как раз закончил бы мотать свой, если бы Коул не скрыл улики, подтверждавшие его причастность к тому убийству. «У меня был сын чуть старше тебя. Он тоже связался с плохой компанией и… его больше нет. А ты – есть, парень, и у тебя вся жизнь впереди. Купи билет на поезд и уезжай из этого богом забытого места» – всплыли в голове слова, что сказал ему напоследок Коул.

Рэй открыл глаза. Предположим, на вокзале детектив покупал билет не себе, а свидетельнице. Решил спрятать её за городом. Тогда с какой стати Марлоу врать им, что девчонка на конспиративной квартире? Ведь Марлоу рискует не меньше их. Значит, информация, которую Коул сообщил полицейским и агентам, была заведомо ложная. Он хотел, чтобы новость о том, где держат свидетельницу, дошла до преступников.

Всё встало на свои места. Коул завёз девчонку к ней домой, чтобы она собрала вещи, и закинул её на вокзал, откуда она на поезде покинула город. Выходит, неадекватного состояния и лошадиной дозы успокоительного не было. Девчонка могла сразу дать показания, но Коул захотел сыграть по-крупному. Зачем ему пустые слова, когда есть реальный шанс поймать тех, кто прикончил Гилсона и двоих свидетелей? Коул даёт преступникам шанс избавиться от девчонки, ведь они не знают, что на явочной квартире их будет ждать полиция. Старый хитрожопый ублюдок…

Мужчина подошёл к краю крыши и закурил. Его догадка имела смысл, только если Коул догадывался о существовании крысы среди агентов. И лишь один человек мог ответить на этот вопрос. Рэй набрал Нута. Из телефона донеслись женские стоны, а следом раздался запыхавшийся голос:

– Алло, я тут, ага.

Судя по вступлению, парень коротал вечер в компании девушки или порнушки.

– Кончай и собирайся, – велел Рэй, – Я заеду за тобой.

– Соррян, босс, я малёха занят.

– Ты был прав насчёт фотографии форда.

– Через сколько тебя ждать?

Зарядил сильный дождь, когда они подъехали к дому Коула. Автомобиль затерялся среди других машин на парковке, откуда открывался хороший обзор на здание и подъезд. В окнах на четвёртом этаже не горел свет. Время близилось к одиннадцати часам.

– Ты уверен, что он объявится? – спросил Нут.

– Нет, – мужчина заглушил двигатель, оставив ключ в замке зажигания.

Дворники продолжали раздражающе маячить перед глазами. Барабанная дробь по крыше нарушала тишину в салоне. Рэй вставил в ухо беспроводной наушник и подключил к смартфону.

Нут посмотрел на него, – Ох, босс, что-то мне всё это не нравится.

– Если я не вернусь, предупреди парней о ловушке, – приказал мужчина и вылез из машины.

Давненько Рэй не практиковался во взломе, со старым дверным замком пришлось повозиться. В квартире было пусто, тишина казалась чем-то противоестественным, тьма – хоть глаз выколи, хотя и она играла ему на руку. Рэй отворил дверь на кухню, и отсвет уличных фонарей проник в коридор. Мужчина осмотрелся, отмечая про себя мелкие детали. Убрал в тумбу глиняную вазу для хранения ключей, в случае драки она могла наделать шуму, закинул за напольную вешалку зонт-трость и пару шарфов, отодвинул подальше скользкий ковёр и прикрыл обратно кухонную дверь. Прошёл в небольшую гостиную, включил карманный фонарик и огляделся: книжные шкафы и письменный стол с компьютером, торшер и откидное кресло в углу у зашторенного окна, диван перед камином. В комнате не было памятных вещей, за исключением фотографии на столе и настенной картины с изображением озера. То ли детектив не любил оставлять вещи на память, то ли вовсе не имел привязанностей. Рэй подсветил фото в рамке. Со снимка беззаботно улыбался конопатый паренёк. «У меня был сын, он связался с плохой компанией, и его больше нет». По шее пробежал холодок. Рэй снял капюшон и потёр затылок. Скоро ты встретишься с ним, старик…

Мужчина выключил фонарик и сел в кресло. Оставалось ждать. Полчаса, час, два – неизвестно. Коул был из тех, кто в конце дня всегда возвращался домой. Рэй подметил это ещё двадцать лет назад, когда во время следствия окрестил детектива «старым педантом» за привычку каждый день надевать свежую накрахмаленную рубашку. Хотя чёрт его знает, может, за минувшие годы старик изменил своим привычкам.

В кармане джинс завибрировал смартфон. Рэй ответил на звонок. В наушнике раздался голос Нута:

– К дому подъехало такси, из него вылез мужчина. Кажется, Коул.

– Кажется или точно? – Рэй поднялся с кресла и вернулся в коридор.

– Мне не разглядеть со спины.