Я аж замерла. Он готов со мной поделиться конфиденциальной информацией. В нарушение инструкций. Любопытство было одним из моих тайных грехов. Но он ведь не мог же об этом знать!

– Я никому ничего не расскажу, не беспокойтесь.

– Мне почему-то так и показалось. Мне просто прямо с первого момента нашего знакомства пришла в голову мысль, что ты законопослушный гражданин и всегда окажешь помощь следствию. Это важно в нашем деле. В том числе сохранение в секрете сведений, полученных от правоохранительных органов, тоже является своего рода помощью следствию. Так вот.

Сейчас мы расследуем дело одного маньяка. В ходе розыскных мероприятий мы выяснили, что несколько убийств, совершенных в разных местах и в разное время совершены одним и тем же человеком. Хоть он и пытался замести следы, и с почерком убийств не повторялся, и все жертвы никак между собой не связаны, но тем не менее, у нас есть железобетонные основания полагать, что это серия. По нашей информации, от его рук уже погибли восемнадцать человек. И все эти восемнадцать – молодые девушки – студентки, которые или родились в Москве или приехали в столицу из разных городов. Учились они, конечно, в разных учебных заведениях, их тела были обнаружены в разных районах Москвы и Подмосковья, но, повторюсь, у следствия есть весомые улики и факты, которые позволяют связать разрозненные преступления в общую мозаику одного чудовищного по своей природе преступления. Недавно нам удалось выйти на след подозреваемого. Им оказался не психопат, не уголовник, проведший за решёткой существенную часть своей жизни. Нет. Этим подозреваемым оказался достаточно состоятельный и уважаемый человек. Вот ведь как бывает. Казалось бы, всего достиг в этой жизни. Живи да радуйся. Но нет. Тянет на острые ощущения. Жизнь становится слишком пресной и хочется как-то пощекотать себе нервы. И человек начинает убивать. Но, при этом еще и издевается над жертвами перед смертью. И после смерти тоже. Жуть.

У меня похолодело в груди. Не от того, что я представила себе окровавленных и обезображенных жертв, а от какого-то нехорошего предчувствия. Логически я ещё не могла объяснить себе причину этого чувства, но уже появилось ощущение, что сейчас следователь скажет мне что-то страшное. Страшное до жути. Не удержалась и задала ему вопрос.

– Вы зачем все эти ужасы мне рассказываете? Хотите, чтобы я ночами не спала?

Он в ответ смущенно улыбнулся и после некоторой паузы ответил:

– Просто, по версии следствия, вы можете стать следующей жертвой этого маньяка.

Вот оно что! Не зря, ох не зря было предчувствие. Историй про маньяков я слышала немало. И в кино смотрела. Плюс богатое воображение мигом нарисовало весьма неприятную картину того, что со мной может произойти, ели мне доведется встреча с таким психопатом на самом деле.

Следователь Самохвалов на минуту замолчал, как будто предоставляя мне возможность максимально погрузиться в атмосферу его рассказа и нафантазировать себе максимально жуткие подробности страшных сцен встречи с убийцей.

– Вы только не волнуйтесь. Теперь, когда мы владеем этой информацией, вам ничего не угрожает. Вы будете под постоянной охраной компетентных сотрудников. Скрытой охраной. Поэтому можете продолжать спокойно вести привычный для вас образ жизни.

– Что-то я не совсем уверена, что смогу после ваших слов вернуться к привычному образу жизни.

– Ну вот. Совсем не хотелось вас пугать, ни капельки. Но и не сказать вам всей правды я тоже не мог. Потому что нам очень понадобится ваша помощь.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам поймать убийцу? Право слово, вы преувеличиваете мои способности. Да и моё желание помогать вам в столь опасном деле, становясь наживкой, между нами говоря, тоже очень сильно преувеличиваете.

– Что касается способностей, то вам не придётся делать ничего такого, чтобы было выше ваших сил. И тем более не будет необходимости становиться наживкой для психопата – убийцы. Ни в коем случае. От вас потребуется помощь совсем другого рода. Плёвое дельце. Ничего не стоящее для вас и абсолютно ненапряжное, как любят сейчас выражаться ваши сверстники.

Постоянные переходы следователя в нашем общении с «ты» на «вы» позволяли ему держать меня в постоянном напряжении. И я уже не до конца понимала, когда он говорит серьезно, а когда пытается пошутить.

– Хорошо. Давайте начистоту. Вы мне говорите, что я должна сделать, а я говорю, согласна я или нет. И не будем ходить вокруг да около. Наш пустой разговор начинает меня, в известной степени напрягать, как сейчас говорят мои сверстники, – вернула я ему его фразу.

– Э, нет, так дело не пойдет – рассмеялся он мне в ответ, – Ты совсем неправильно меня поняла. Я же поделился с тобой конфиденциальной информацией. Пусть не в полном объеме, но всё равно нарушил устав. Сказать тебе больше я могу только после того, как ты согласишься добровольно помогать следствию, мы подпишем подписку о неразглашении, и я тебе всё расскажу. Хотя, подписку мне придётся с тебя взять в любом случае, потому что я уже много чего тебе и так рассказал, – он снова улыбнулся в конце фразы.

– То есть хотите поймать меня на моём любопытстве? Способ древний, как мир. И в моём случае очень редко срабатывает, – попыталась я возразить в ответ.

– Ну, зачем же на любопытстве? Я вижу, что ты девушка неординарная, с тобой обычные, среднестатистические методы работать не будут. Я на сознательность собираюсь давить, про гражданский долг, про помощь следствию, про спасенные с твоей помощью жизни невинных людей, – говорит, а у самого глаза озорные. Как будто точно знает, что я соглашусь ему помочь и отказать не посмею. А мне, по правде говоря, и не хочется отказываться. Когда тебе, любопытному по природе, показали кусочек тайны, очень хочется досмотреть её до конца. Даже если немного страшно. Даже если разумом понимаешь, что ничего хорошего там впереди нет. Но уже всё. Уже хочется и решение уже принято. Уже пословица про несчастный случай на базаре с некой Варварой не возымеет должного предостерегающего воздействия.

– Ну ладно, ладно. Я согласна. Умеете заинтриговать. Будем считать, что моя сознательность оказалась на высоте.

– Вот и отлично. Предлагаю проехать к нам в учреждение, оформить необходимые документы, и я вас полностью погружу во все нюансы дела, а также расскажу, чего мы от вас хотим.

* * *

«Учреждением» оказался какой-то, с виду совсем необитаемый, кабинет в здании одного из столичных казенных управлений или департаментов, раскиданных по городу в изрядном количестве.

– А чего вы ожидали? – ответил на незаданный вопрос следователь Самохвалов, – мы же с вами сейчас будем планировать секретную операцию. Этот кабинет у нас специально для таких целей используется. В здании следственного управления, где расположен мой офис, работают сотни людей, столько же приходит туда в качестве посетителей. Вдруг вы столкнётесь там с кем-нибудь из знакомых? Тогда вам надо будет придумывать для них какое – нибудь логичное объяснение, как и зачем вы в этом месте очутились. Да и вообще это может вызвать массу ненужного мне и тебе внимания. Проходи, не стесняйся, мы здесь не сильно долго пробудем.

Когда мы разместились за столом, следователь попросил мой паспорт, достал из сейфа бланки и начал их заполнять. Почерк у него оказался под стать ему – каллиграфический, буковка к буковке. Я даже засмотрелась, как пустые строки канцелярского бланка заполнялись ровным красивым текстом.

– Вот теперь подпишите здесь и здесь. Это обязательство о неразглашении сведений, полученных вами в ходе предварительного следствия. Теперь вот что я должен вам сказать…

В мгновение ока он как будто преобразился. Стал каким-то официальным, что ли.

– Дело в том, что главным подозреваемым в деле о маньяке проходит отец вашего молодого человека, Виктор Петрович.

Это было даже не как гром среди ясного неба. Это было гораздо более неожиданней. И как ни неловко в том сознаваться, меня больше испугал не тот факт, что мой будущий тесть (а в моей картине мира он уже давно им был) маньяк, насильник и убийца, а тот факт, что если это правда, то ему не быть моим тестем. И с парнем моим мне придется расстаться. То есть моя жизнь, запланированная мной на долгие годы вперёд, не будет такой, какой она должна бы была стать.