Я вспрыгнул со стула и обнял его. Я не делал так с самого детства, но эмоции захлестывали. В кабинет зашли директор и бухгалтер. Они меня поздравили и вручили кожаную папку для документов. Отец уже успел им похвастаться. Мое имя было среди тринадцати имен счастливчиков-медалистов, прошедших собеседование. Я решил не ждать результатов ЕГЭ. В тот же день подал документы на зачисление в правительственную академию.

Когда мы отмечали на даче отца это событие, мне сообщили результаты ЕГЭ. Я набрал 68 баллов. Этот результат меня не разочаровал, а наоборот, воодушевил. Этими баллами я подтвердил свою пятерку по истории в аттестате (68 баллов – нижний порог для отличной оценки).

Пьяным я позвонил историку и порадовал его. Неожиданно трубку взяла его жена и стала спрашивать про задания в ЕГЭ. Отец был поражен, как в состоянии сильного опьянения мне удавалось четко изъяснять свои мысли. Я не мог стоять, но лежа на кушетке подробно рассказывал, какие вопросы вызывали трудности. На следующее утро мне было плохо, как никогда. До обеда я не мог встать с постели: голова начинала кружиться, как только отрывалась от подушки. Еще мне рассказали, что ночью я помочился на кресло, будто в унитаз.

В конце августа я поинтересовался, когда могу заехать в общежитие. Оказалось, мое заявление потеряли, – срочно пришлось писать новое. Я уже начал переживать, что придется жить у отца, как мне сообщили, что с 27 августа можно заезжать. Я заключил договор, оплатил проживание за полгода и получил ключи от комнаты 912.

Общежитие раньше значилось гостиницей партийной школы. Длинные коридоры, выстеленные ковровым покрытием; в просторных холлах – деревья в горшках, их листья свисают над новыми мягкими диванами. В комнате было две кровати с упругими матрасами и большой шкаф-купе в прихожей. И главное – отдельный санузел в каждом номере.

Я получил от комнаты ключи первым, поэтому выбрал себе кровать. Ближе к обеду в комнату зашел непримечательный парень с простой прической в аскетичной черной кофте. Это был мой сосед Ж. Мы с ним немного пообщались. Я еще не собрал все вещи, чтобы въехать в комнату, поэтому вернулся к отцу. Он спросил, хороший ли у меня сосед. «Не знаю пока. Мы поговорили всего пять минут. Одет он просто, как будто ученик церковно-приходской школы», – важно ответил я. Эту высокомерную фразу отец не раз припомнит мне в будущем.

Через пару дней я заехал со своими вещами. Мне не нравилось, что мой стол стоит у стены, как и у соседа. В таком положении он мог видеть, чем я занимаюсь. Мне хотелось защитить свою спину. К тому же я любил обзор перед собой, поэтому развернул стол поперек. Так свет из окна падал прямо на него. И теперь я всегда мог видеть, кто входит в дверь. Это еще и выглядело представительно, будто люди приходят ко мне на прием. Через некоторое время Ж. тоже повернул свой стол подобным образом.

Я предложил Ж. отметить заселение. Прямо перед входом в общежитие стоял киоск, где можно было купить вино без паспорта. В супермаркете через дорогу мы приобрели закуску. Поставили тумбу между кроватями – так было удобнее. За бутылкой вина обсуждали всякое. Травили байки про то, что тут с советских времен может стоять прослушка, про подземный тоннель, соединяющий общежитие с академией. С Ж. было приятно и просто общаться. Над моей кроватью висел кронштейн с подставкой. Нам пришла идея заполнить пустоту телевизором. У меня тогда не было своего ноутбука, а Ж. не привез еще свой компьютер. Мы сбросились деньгами и выбрали серый небольшой телеящик. По-другому его было не назвать, уж очень он был квадратным.

Первого сентября шел дождь. На линейке перед главным входом я стоял под зонтом Ж. С каждой минутой становилось все кучнее. Из-за толпы впереди, их зонтов и шариков я почти не видел концертную часть. Сначала выступил ректор, затем стали танцевать некрасивые девушки, после них запел хор, а в финале студенты дефилировали под дождем, как модели, только в обычной одежде. Рядом крутились в зеленых куртках представители походного отряда. Это все походило не на 1 сентября, а на 1 апреля. Среди прочих в толпе была женщина с усами, словно сбежавшая из ярмарочного шапито, – готовый персонаж ремейка «Гусарской баллады». Женскую часть академии трудно было назвать оранжереей, скорее запущенным огородом, где изредка пробивались цветы. Дождь казался единственной хорошей приметой нового начала.

Всех первокурсников отвели в римскую аудиторию для организационной лекции. Отделка помещений – из поздних 80-х годов. После очередного напутствия студенты разбрелись по аудиториям.

В моей группе из 21 человека было 19 медалистов разной пробы. Непрошедшие собеседование смогли поступить на общих основаниях. Среди одногруппников – всего четыре парня, включая меня. Роман – интеллигентный, вдумчивый человек в больших очках, с хвостиком на голове. Артем – мастер бальных танцев с подозрительной интонацией в голосе. Его выбрали старостой. Наконец, надменный Спесюк – рослый, крепкий парень азиатской внешности, бубнивший себе под нос. При таком мужском составе группы появление конкуренции за девушек казалось маловероятным. По крайней мере я высоко оценивал свои шансы на покорение сокурсниц.

На второй день учебы я сидел рядом со стройной блондинкой. Решил познакомиться – сказал, что у нее красивый почерк. Мы немного поговорили. Я попросил ее номер телефона. Она набрала его на своем экране. Я не успел переписать – экран погас. Я нажал кнопку ее аксессуара, но меню набора исчезло. Я снова попросил показать мне номер. Девушка косо посмотрела в мою сторону. Я позвонил ей вечером, предложив погулять по набережной. Она ответила, что это далеко от ее дома – назвала улицу, где жила. Я спросил, в каком это районе. Когда она узнала, что я неместный, сразу потеряла интерес к общению.

На теории государства и права преподаватель велел разделиться на группы по четыре человека. Девушки быстро создали альянсы. Активная О. попросилась к парням. Таким образом, я остался один. Увидев мою неприкаянность, она сказала, что меня надо взять к ним. Взгляд Спесюка, казалось, говорил: не иначе как пятым колесом в телегу. Раньше я замечал в О. лишь стройную фигуру и неестественное желание нравиться всем. Она влезала в разговоры одногруппников, часто задавала вопросы преподавателям.

У нее были большие голубые глаза, излучающие энергию, волевые скулы и блестящие светло-русые волосы. Тонкая верхняя губа при улыбке оголяла ровный ряд зубов. Передние два зуба образовывали будто стрелку, направленную к языку. Когда кончик языка касался края этой линии, хотелось, чтобы О. продолжала говорить, повторяя такое движение. Эту особенность ее улыбки я назвал крыльями бабочки.

В перерыве коллективной работы она потянулась к моему галстуку и аккуратно поправила его. Я не был избалован вниманием девушек – посчитал, что нравлюсь ей. А когда она предложила пообедать вместе, я решил, что у нас завязываются отношения.

Я пригласил О. в океанариум, где она с интересом разглядывала разных рыб. По прошествии часа начала торопиться, попросила проводить ее до остановки.

В комнате О. делала мне макияж шутки ради. «Какой красивой девушкой ты мог бы быть!» – смеясь говорила она и кидала в меня мягкую игрушку, чтобы я на камеру заговорил жеманным голосом. С ней было весело.

На собрании проживающих в общежитии она вызвалась танцевать на осеннем балу. Я последовал ее примеру, чтобы быть с ней в паре. Теперь она сидела со мной на всех лекциях.

По вечерам мы ходили на уроки танцев, которые нам организовал Артем с танцовщицей со второго курса. Показывая движение, она дотронулась до меня своими крепкими теплыми ладонями и попросила положить ей руки на талию. Я застеснялся и покраснел. О. не была такой пластичной и по-женски мягкой. Ее руки с тонкими длинными пальцами были холодными.

На третью репетицию О. сильно опаздывала. Прошел час, а она не брала трубку. Наконец написала, что подъезжает. Я вышел из общежития, чтобы встретить ее. Высокий плечистый парень целовал ее взасос. Я подошел поближе. «Насосалась?» – с укором спросил я. Они замерли от моей наглости. Я развернулся и ушел.