– Как вы это делаете? – подозрительно прищурившись, спросил он.

– Не знаю, – пожал плечами Стоун, – само по себе как-то получается.

В кабинете повисла неловкая пауза.

– Полезная способность, – адмирал взял со стола портсигар и, достав из него сигарету, принялся разминать её между пальцев, – Чертовски полезная…

– Так вот, – не обращая внимания на реплику собеседника, продолжил Стоун, – теперь, когда мы разобрались с моей техникой чтения, я хотел бы вам сообщить, что для дальнейшего расследования мне понадобится уехать.

– Далеко? – спросил адмирал, с интересом разглядывая забитую до краёв пепельницу.

– Для начала в Германию, – ответил Стоун, – если точнее – в Нюрнберг. Хочу побеседовать с Хайнцом Шаффером.

– Кто это? – рассеяно спросил адмирал, с явным сожалением на лице убирая сигарету обратно в портсигар.

– Это командир Ю-977. Той самой, что сейчас в Мар-дель-Плата, – ответил Стоун, – Видите ли, в официальных отчетах много нестыковок и странностей, которые я хотел бы прояснить. Да и вообще, мне кажется, что он попросту врёт. Ну, или, как минимум, чего-то недоговаривает. Затем, – продолжил он, – когда я соберу достаточно сведений, мне надо встретиться с господином Дёницем. Если кто и способен приподнять завесу тайны о подводных лодках Третьего Рейха, то это, наверняка он.

– Дёниц сейчас тоже в Нюрнберге…, – отвлечённо, будто бы невзначай, обронил адмирал, – ожидает приговора.

– Да, – продолжил Стоун, – и ещё! Мне понадобится рекомендательное письмо. За подписью кого-нибудь важного. Времена теперь неспокойные и люди, в связи с этим, крайне несговорчивы.

– За это не переживайте, – заверил адмирал, – вам будет оказано содействие на самом высоком уровне. Завтра получите дипломатический паспорт. Вылетаете послезавтра.

Протяжная, отвратительно резонирующая со всём телом, вибрирующая волна, кольцом охватившая фюзеляж самолёта, медленно прокатилась от носа до хвоста самолёта, начисто отметая сон. Собственно, и сном-то назвать это можно было с натяжкой – скорей, это было забытье, потому как салон ДиСи-310 удобствами похвастаться не мог: грубые деревянные лавки, идущие вдоль бортов, были максимально возможно удалены от самого понятия «комфорт». Не дожидаясь пока вторая волна вибрации снова доберётся до него, Стоун сел на скамье и выглянул в иллюминатор. Не увидев ничего, кроме молочно-белой пелены, он сладко зевнул и потянулся, разминая затёкшие конечности. С неприятным хлопком заложенность в ушах исчезла, возводя мерное гудение двигателей на одну октаву выше.

Дверь в кабину пилотов приоткрылась и в салон заглянул молодой парень с весёлыми карими глазами.

– Скоро садимся, – выкрикнул он, зачем-то указывая большим пальцем вниз, – внизу сильный боковой ветер. Потрясёт немного.

Стоун кивнул в ответ, будто от его согласия что-то зависело. Пилот улыбнулся и скрылся в кабине, оставляя его опять наедине с самим собой.

Самолёт, в подтверждение слов пилота, ощутимо тряхнуло, заставив своего единственного пассажира судорожно вцепиться в скамью. Они вынырнули (по ощущениям было бы правильней сказать – вывалились) из плотной облачной завесы и в салоне сразу стало гораздо светлее. Стоун с интересом взглянул в иллюминатор, ожидая обозреть город с высоты птичьего полёта. Однако, его желаниям не суждено было сбыться, потому что практически сразу самолёт стукнулся шасси о землю (надо заметить – слишком сильно для того, чтобы сердце, ёкнув, застучало быстрее обычного). Самолет ещё раз немного подпрыгнув, затем уже уверенно встал на в бетонку всеми своими тремя колёсами и уже без всяких сюрпризов покатился по взлётно-посадочной полосе, замедляясь с каждой секундой под реверсивный рев лопастей.

Вырулив на небольшую обособленную стоянку, стальная птица замерла, вздрагивая всем телом под мощными порывами ветра.

Пропеллеры ещё продолжали по инерции лениво вращаться, а из кабины пилотов уже выскочил тот самый молодой лётчик и принялся открывать крышку грузового люка, насвистывая какую-то незнакомую мелодию. Закончив, наконец, возиться с капризным люком, пилот достал из-под скамьи металлическую стремянку и выставил её на улицу.

– Экипаж Дуглас ДиСи-3 рад приветствовать вас, сэр, в городе Нюрнберг и желает вам приятного времяпрепровождения в этом, некогда чудесном, немецком городе. – Шуточно доложил он, не прекращая улыбаться.

Стоун угрюмо кивнул в ответ и спустился по стремянке на землю.

«Холод собачий, – подумал он, запахивая поплотнее пальто, – ну хоть дождя нет – и то хорошо».

– Мистер Стоун! – окликнули его откуда-то сзади.

Стоун обернулся: прислонившись к фюзеляжу, ближе к хвосту самолёта, стоял и курил человек. Он был в коротком, чуть ниже середины бедра, коричневом кашемировом пальто и черной шляпе. Воротник на пальто был приподнят, хотя сделано это было скорей с пижонскими целями (от пронизывающего ледяного ветра, гуляющего по аэродрому это действо никак не могло спасти), на руках были тонкие кожаные перчатки, также не отвечающие погодным реалиям как, собственно, и чёрные лакированные ботинки на тонкой кожаной подошве. Вообще, даже беглого взгляда на него было достаточно, чтобы определить в нем заядлого франта, эдакого денди, что на фоне картины общей разрухи, выглядело несколько неуместно.

Человек щелчком пальцев отшвырнул окурок и двинулся по направлению к Стоуну.

– Добрый день, мистер Стоун, – он протянул руку, – Хью Даллес – атташе британского консульства в Германии.

– Чарльз Стоун, – Стоун ответил Даллесу крепким рукопожатием, – Рад знакомству.

– Прошу за мной, – Даллес сделал рукой едва заметный приглашающий жест.

Они обошли самолёт кругом, где их ждал черный «Мерседес».

– Только прошу вас, мистер Даллес, – сказал Стоун, садясь в машину, – не надо гнать сломя голову. Не терплю быстрой езды. Или у вас тоже норматив?

– Что? – непонимающе уставился на него Даллес, – какой ещё норматив?

– Это я так…, – отмахнулся Стоун, – не обращайте внимания…

Даллес пожал плечами и завел двигатель.

– Консульство разместилось в бомбоубежище под зданием бывшей администрации. – Сказал он выезжая на дорогу, примыкающую к взлётно-посадочной полосе. – Там же поселили и вас. Не беспокойтесь: условия вполне себе сносные.

– Я и не беспокоюсь, – пожал плечами Стоун, – вам сообщили о моих планах? – неожиданно спросил он.

– В общих чертах.

– Хорошо, – кивнул Стоун, – тогда я хотел бы начать как можно скорей. Я хотел бы прямо сейчас встретиться с Хайнцем Шаффером, – уточнил он, – видя, как вопросительно изогнулась бровь его попутчика.

– А-а-а! Вы об этом! – безрадостно улыбнулся Даллес, – Боюсь, мне придётся вас разочаровать. Шаффер находится под арестом в американском секторе. Ваша встреча состоится только завтра в 10 утра по местному времени. Так сказал наш американский коллега.

– А Дёниц? – не отставал Стоун.

– Тут дела обстоят несколько хуже, – вздохнул Даллес, – он содержится в русском секторе. И с ним вы сможете встретиться только через неделю.

– Как через неделю?! – округлил глаза Стоун, – Но почему?!

– В вашей ситуации, вообще ошибочно само наличие всяческих вопросов, мистер Стоун. Когда имеешь дело с русскими, правильней будет улыбнуться и искренне поблагодарить: спасибо, мол, что всего лишь через неделю!

– Это чёрт знает что! – выругался Стоун, – Сумасшедший дом, какой-то!

– Браво, мистер Стоун, – усмехнулся Даллес, сворачивая с дороги в подворотню – похоже, вы не успев прибыть, уже уловили самую суть здесь происходящего! – «Мерседес» остановился возле полуразрушенного кирпичного здания, – Вот мы и на месте! Видите – синяя дверь, а рядом с ней часовой? – Даллес ткнул пальцем в левый угол развалин, – это вход в бомбоубежище и по совместительству – в Нюрнбергское отделение нашего консульства, – проходите, располагайтесь.

– А вы? – спросил Стоун.