Я в спешке спускался по грязной лестнице к привокзальной площади, перелетая через несколько ступеней сразу и не смотря по сторонам. Августовское солнце уже клонилось к закату, отбрасывая оранжевые тени на уходящие под воду сопки, напоминающие спины морских чудовищ. Зеленой шерстью их покрывали деревья, в хаотичном порядке по склонам были разбросаны здания всех мастей и архитектурных стилей. Я любовался чистым, высоким небом и блестящей гладью продолговатой бухты. Мне так хотелось задержаться и хоть немного поглазеть на последний летний вечер, но я боялся не успеть до закрытия моей любимой лапшичной на городской набережной. Я добрался до нее как можно быстрее и, выдохнув с облегчением, выложил на прилавок последние карманные деньги.

Еле дождавшись заказанного удона в картонной коробочке, я плюхнулся прямо на берегу и, с наслаждением закрыв глаза, втянул ноздрями соленый воздух. Как бы мне хотелось, чтобы рядом со мной сейчас оказался Макс, но его неугомонная тетушка снова заставила моего лучшего друга ехать на дачу чинить вечно ломающийся забор и в сотый раз красить лавочку, которая уже давно дышала на ладан… Саню внепланово вызвали на работу, а Ева снова где-то пропадала. Скорее всего, вновь поехала к дедушке, которого я не видел ни разу в своей жизни, но о котором слышал бесчисленное количество раз.

От осознания собственного одиночества мне чуть не стало грустно, но я вмиг отогнал тоску и заулыбался при виде огромной креветки под толстым слоем лапши. «Эх, вот бы завтра снова было первое июня!» – подумал я. Люблю лето за его беззаботность. Во время каникул мама никогда не упрекала меня в лентяйстве, и я мог делать абсолютно все, что пожелаю! Лето заставляло наш город расцветать и наполняло его глубоким воздухом с привкусом морской соли, ветер уносил газы от тысяч моторов. Но с приходом осени зеленая шерсть чудовищ-сопок превращалась в облезлую проплешину, а солнечный свет и голубое небо пропадали на целых шесть месяцев.

Я посидел на берегу еще полчаса, пока окончательно не стемнело, затем неохотно поднялся, нащупал завалявшуюся в кармане сигарету и побрел домой.

На следующий день я проснулся от назойливо орущего будильника. Мне хотелось закричать от злости, но я всего лишь бессильно зарычал в подушку.

Мама суетилась: наглаживала мою рубашку и поспешно готовила завтрак. За столом сидела младшая сестренка, спросонья потирая глаза. Наверное, мама разбудила малышку звоном кастрюль. Я обрадовался при виде нее, подхватил на руки и начал весело подбрасывать с улыбкой на лице. Она засмеялась и крепко прижалась к моим ногам.

– Даня! Оставь Лизу в покое! Первый день, а ты собираешься опоздать.

– Нет, мам, я собираюсь.

Я поволочил ноги на улицу и встретился с Максом, который уже ждал меня возле подъезда, докуривая сигарету. Лицо моего друга выглядело довольно жестоко. Короткие волосы всегда были немного взъерошены, губы слегка выпячены вперед, глаза прищурены. Ко всему прочему, его хриплый голос звучал грубовато и басисто. Он редко улыбался, часто покусывал ногти и почти никогда не бывал многословен. Но, несмотря на обманчивую внешность, мой друг был самым добрым человеком из всех, кого я знал. Мы ходили в один садик, а потом 10 лет сидели за одной партой. Не помню, когда в последний раз мы ссорились с ним из-за чего-то. Наверное, он знал обо мне все и даже больше.

– Даня, погнали, осталось пятнадцать минут.

– Привет, брат. Не волнуйся. Минут пять-десять, и мы будем на месте.

Было заметно, что Макс тоже не имел ни малейшего желания идти на уроки, хоть и был более прилежным учеником, чем я. Но мы пересилили себя и добрели до места назначения. Я еле высидел шесть занятий подряд. Все это время я выслушивал нотации о том, какой важный период мы проходим, как нам необходимо сделать правильный выбор и готовиться к выпускным экзаменам, не поднимая головы, чтобы поступить. Очевидно, что под конец я успел задремать, опустив голову на сложенные руки. Даже захрапел, а потому услышал очередное «Озернов! Вышел вон!».

Из школы я возвращался в пресквернейшем настроении. Я даже не мог пойти погулять с Максом, так как не хотел получить очередную порцию скандалов от мамы. Нам пришлось распрощаться и разойтись: я домой, а Макс покупать новую форму для баскетбола. Я уже заходил в подъезд, как вдруг услышал из-за спины возглас.

– Даня!

Я резко обернулся и засиял. Это была Ева. Я захлопнул дверь и раскрыл руки, чтобы обнять ее. Она радостно прижалась ко мне, сверкнув своими глазами цвета морской волны. От нее всегда пахло свежестью и свободой.

– Даня, я хотела сказать тебе, что меня не будет здесь на твой день рождения, я должна уехать к дедушке, поэтому хочу отдать твой подарок сейчас, – она протянула мне что-то похожее на книгу, завернутую в крафтовую бумагу.

– Книиига, – поджав губу, протянул я.

– Да я же знаю, что ты терпеть не можешь книги! Там кое-что поинтереснее. Кстати, Даня… Не хочешь прогуляться до парка? Я вижу, что ты измотанный и расстроенный.

– Хочу, – выпалил я, не раздумывая. – Куда угодно, хоть на край света, только не домой, там снова эти уроки.

– Ну хорошо, пойдем.

Парк находился совсем недалеко от нашего дома. Мы с Максом жили в одной пятиэтажке, а Ева через два дома от нас вниз по сопке. Мы расположились под тенью огромного дуба, широко раскинувшего свои могучие лапы. Я развернул сверток и с интересом стал разглядывать необычный блокнот. Я понял, что его необходимо раскрыть. Вмиг я заулыбался от эмоций, которые переполнили меня. С первой страницы на меня огромными карими глазами смотрел маленький мальчик Даня, измазавшийся в торте. Я начал с жадностью листать страницы. На каждом красиво оформленном развороте были аккуратно вклеены фотографии. Здесь мы поехали на море (я тогда еще чуть не утопил Еву). О, как же я мог забыть, как мы вместе отправились в какой-то лагерь, еще и потерялись в лесу, убегая с фонариками от какого-то чудовища. А тут мы сидим вместе в кафе и делаем вид, что в кружках находится кофе (неужели у меня такая уродская улыбка?..). Я все листал, упиваясь воспоминаниями. На предпоследнем развороте Ева специально вставила самую ужасную мою фотографию, где я вместе с Сашей пытался открутить колесо у машины. Девятнадцатилетний Саша ловко справился с задачей и уже гордо вставал с колесом в руке, но тут ему под ноги подвернулся пятнадцатилетний я. Ева успела запечатлеть момент, когда мы оба начинали падать ничком, роняя из рук колесо. А на последнем развороте она вставила нашу совместную фотографию на маяке. На ней было отчетливо видно, насколько мы с Евой разные. Я стоял слева, улыбаясь во все 32 белых зуба, мои растрепанные черные волосы постоянно падали на карие глаза с огнем внутри. Я продолжал разглядывать себя… чуть смугловатая кожа и немного грубый нос, который так не нравился мне, подтянутое тело в серой толстовке. А Ева стояла справа. Она выглядела очень сдержанно и даже холодно, держалась статно. Ее темно-русые волосы были аккуратно уложены, сине-зеленые глаза цвета беспокойного океана выделялись на фарфоровой коже. Как так получилось, что мы общаемся так много лет?

Я был в восторге от подарка, крепко обнял подругу и чистосердечно поблагодарил ее.

– Я очень рада, что тебе понравилось! А теперь давай просто посидим в тишине. Послушай, какая она завораживающая.

Я понимал, о чем она говорит. Я лежал, закинув руки за голову и полной грудью вдыхая аромат последних теплых деньков. Ева что-то читала, впрочем, как и всегда.

– Эх, хотел бы я, чтобы лето длилось вечно! – не сдержался и воскликнул я, вздохнув. – Ты представь только! Беззаботная жизнь, тепло и солнце, нет школы и этих ужасных домашек. Да, Ева? Ева?

Я вскочил, ловко и аккуратно вырвал книгу у неё из рук и завертел и так и сяк, разглядывая со всех сторон.