А вот и не угадали!

Я взметнул своё тело на перекладине ажно целых шестьсот раз! Немного удивившись такому неожиданному и, прямо скажем, сногсшибательному результату. Заодно решив, что не стоит афишировать собственные, невесть откуда взявшиеся физические возможности.

Умею, да и умею… Пусть будет, как говорится. За плечами оно не висит. А, что касается практической пользы… Ну, поучаствую в этих самых соревнованиях. После сегодняшней тренировки представлявшимися мне не более, чем пресловутое «избиение младенцев».

Но, я ж не садист какой. И не маньяк с большой дороги…

Просто, нужно научиться соразмеривать силы. И, не показывая слишком уж выдающихся результатов, быть чуть-чуть быстрее вышедшего на бой противника.

Не забывая, при этом, иногда побеждать «по очкам». Что, как мне кажется, сделать будет немножко труднее, чем простым нокаутом.

Хотя… Ежели так пойдёт то, скорее всего, я быстро перерасту городской и даже областной уровень. Возможно, даже поеду на первенство РСФСР и, чем чёрт не шутит (прости, Создатель, за упоминание имени Врага Твоего!) даже смогу выступать на Союзе.

А там окажутся похожие на меня матёрые волки. Которым моя теперешняя и, опрометчиво представляющаяся «суперской», подготовка, окажется на один зуб.

Про выход на мировую арену я пока что не думал. Так как, в общем и целом, несколько опрометчиво и преждевременно было бы говорить «гоп» проведя всего лишь два спарринговых поединка.

В которых против меня были бойцы далеко не вселенского уровня. К тому же, не воспринимавшие меня всерьёз и, как следствие, действовавшие чуточку расслабленно.

Занятый такими мыслями, я споро шагал в сторону любезно предоставленной Викой и Сергее квартире. И пропустил момент, когда на моём пути встало трое аборигенов.

То есть, конечно, я их слышал и даже отметил, что кроме меня, в парке кто-то есть. Но, как и положено мирно настроенному и следующему по своим делам гражданину, не придал этому слишком большого значения.

Время не позднее. Парк — общественное место. Так что, я просто шёл домой, не мешая мирно настроенным гражданам организовывать свой досуг.

В меру культурного уровня и разумения, так сказать. Правда, планка конкретно у этих ребят была весьма заниженной. А тягу к прекрасному они удовлетворяли, купленным в ближайшем винно-водочном, портвейном.

К слову, не имеющим ничего общего с настоящим произведением португальских виноделов продуктом. И названным так… А, хрен его знает, в чью «светлую», в кавычках, голову пришло назвать смесь плодово-ягоднго сока и этилового спирта, именно так.

— Эй, студент! Закурить не найдётся? — Встали у меня на пути ажно трое, разгорячённых винными парами и потому чувствовавших себя круче вареных яиц, хлопчика. И, видя моё брезгливое недоумение и пренебрежительно-скучающее выражение лица, предсказуемо начали приходить в бешенство. — Ты чё, блядь, рожи корчишь?

«Ни минуты покоя! Ни минуты покоя! Это что за бардак⁈ Это что за бардак⁈ Что за дело такое»⁈ — Устало промурлыкал я.

И, хотя и так всё было ясно, исключительно чтобы быть до конца чистым перед своей совестью, не стал бить в наглую рожу первым и мирно сказал.

— Ребят… давайте жить дружно…

Наверное, неубедительно прозвучало. А, может, просто актёрское мастерство у меня не на должном уровне.

Ну так, вроде бы, звездой экрана становиться не собираюсь. А для бокса и исполнения со сцены песенок и моих скромных талантов должно было хватить.

В общем, троица не поверила в мои мирные пацифистские намерения и продолжила беспардонный наезд.

Притворно-глумливо согласившись.

— Давай! Ты, фраер, счас карманы вывернешь… И чухай себе поздорову!

И вот что, скажите пожалуйста, в этой дурной ситуации было делать?

Я даже не стал козырять корочками младшего лейтенанта милиции. Не говоря уже о напрасной попытке достучаться до их чёрствых и насквозь пропитанных алкогольной отравой сердец.

К тому же, наколки на пальцах у сделавшего мне «заманчивое» с их, разумеется, точки зрения подонка, явно давали понять, «ху» есть «ху».

И, не удержавшись, чтобы не высказать в наглую рожу банальную хохму я улыбнулся.

— Сейчас… Только шнурки поглажу!

— Ты чё-о⁈ — Поняв, что его «страшный» наезд не возымел действия белугой заорал, как сейчас принято говорить, «неформальный лидер». И, подбадривая самого себя, налился нездоровой краснотой. — Да мы знаешь что с тобой, сука, счас сделаем?

А я, решив, что необходимые формальности соблюдены и положенные в таким случае ритуальные «танцы с бубном» сплясаны, от души заехал в пропитую и прокуренную рожу.

Правда, уже привычно сдержав силу удара.

Так плодить покойников лейтенанту милиции не к лицу. Пусть даже и младшему.

Глава 24

Хрюкнув, как и положено представителю семейства свинячих, мой оппонент улетел в темноту и, вполне впрочем ожидаемо, затих.

— Э-э-э! Ты чего-о? — Недоумённо проблеял один из «группы поддержки». — И, так как вырубленный мною главарь, а так же душа и, по совместительству, заводила этой дружной и бравой компании лежал в отключке, решил подбодрить сам себя. — Сука! — Обозвал он меня самкой собаки. А потом грозно пообещал. — Да я с тобой счас, знаешь что сделаю?

— Не-а! — Задорно помотал головой я. И, чтобы не терять времени даром, выписал пиздюлю и этому.

То есть, простите, нанёс удар в лицо.

Не так, чтобы очень сильный но, конкретно этому, внезапно решившему выйти на тропу войны бедолаге, хватило.

Так как стоял он не прямо передо мной, а чуть-чуть левее, вектор падения и предшествующему ему полёта получился несколько иной. И, если судить по негромкому треску, этот вырывший топор недружелюбия «храбрый воин», оказался в зарослях кустов.

«Два — ноль». — Лениво подумал я, краем глаза следя за оставшимся гопником.

Мельком при этом подумав, что аббревиатура ГОП — изначально обозначало «Государственное общежитие пролетариата». И находилось это, задуманное во благо и из самых человеколюбивых намерений учреждение в славном городе Ленинграде.

Причём, дело было довольно давно. А, если быть точным, чуть больше пятидесяти лет назад. То есть, сразу после Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Молодое государство взяло на себя заботу о маргинальных слоях населения. А те уж, вовсю постарались, чтобы снискать для себя нехорошую и дурную славу.

Всякими-разными шалостями, вроде распития спиртных напитков в общественном месте. Ну и, закономерно следующих за этим разухабистых и, как правило, направленных против мирных обывателей, неправомерных действий.

Ага, ага… Вроде тех, что только что невольно был вынужден предотвратить я.

Оставшийся на ногах «мушкетёр» не придумал ничего лучше, чем выхватить нож и начать выписывать передо мной «страшные», в кавычках, восьмёрки.

Хотя… Это для меня они, в общем и целом, практически не представляли опасности. Рядового же, обычного гражданина, такая небритая, да ещё вооружённая тускло поблёскивающим клинком уголовная харя, вороне способна, довести до инфаркта.

Или, по крайней мере, полностью лишить воли к сопротивлению. Побудив вывернуть карманы и, принудительно-добровольно спонсировать продолжение банкета грабителей.

По хорошему, долбоёба нужно было гасить сразу. То есть, извините за мой французский, неадекватного молодого человека, начавшего угрожать колюще-режущим предметом, лучше всего было бы обезвредить. Применяя адекватные в сложившейся ситуации, физические методы воздействия.

Но, так как в всемирно известной пословице, про «добрым словом и пистолетом…» сначала шла именно попытка договориться, предпочёл не отступать от канонов.

И, вполне миролюбиво, предложил.

— Брось нож.

— Заткни хлебальник, сука! — Очень даже невежливо и, я бы даже сказал категорично, ответили мне. И, отрезая пути к отступлению, а так же, подобно древнеримскому полководцу, сжигая за спиной мосты, несправедливо охарактеризовали. — Пидор!