— Пиздуй уже. — Окончательно принимая за своего, вальяжно напутствовал майор. И, то ли осуждающе а, может, делая завуалированный комплимент, дёрнул щекой. — Умник!

На этой жизнерадостной ноте я и покинул здание районной милиции. Решив не усугублять и не продолжать эту дурацкую пикировку. Так как, правда — правдой, а субординация, как ни крути, «имеет место быть». И куда мне, второй день работающему в органах младшему лейтенанту, супротив цельного майора?

К тому же, скоро должна был начаться репетиция. Сулящая целую гамму положительных эмоций и долженствующая доставить всем участникам ансамбля много радости. Как непосредственно сейчас, так и в весьма недалёком будущем. Ведь, согласитесь, что может быть лучше, чем самовыражение в виде творчества?

Тем более такого, как исполнение замечательных песен. С хорошей, запоминающейся и прекрасно ложащейся на слух мелодией и, скажу без ложно скромности, довольно-таки неплохими текстами.

В общем, я выбросил из головы, в общем-то незначительный, хотя и довольно неприятный инцидент. Ну, по крайней мере, постарался это сделать. И, сверяясь с намертво отпечатавшейся в голове картой славного города Свердловска, направился к ближайшей остановке общественного транспорта.

В нос Верочки ткнули смоченной в нашатырном спирте ваткой, что моментально привело девушку в чувство. Дёрнув головой, непроизвольно отстраняясь от неприятного, вызывающего отвращение запаха, она тихонько застонала, а из глаз брызнули слёзы.

— Верусик, ты как? Что с тобой? — Посыпавшиеся со всех сторон вопросы вызвали чувство неловкости и даже стыда.

«Господи, надо же было так опростоволоситься»! — Про себя ужаснулась Вера и, окончательно придя в себя, попыталась приподняться.

Оттолкнув, при этом, снова тянущуюся к лицу противную ватку и взглядом давая понять, что более в ней не нуждается.

— Всё нормально, девочки. — Сообщила она, усаживаясь на обтянутую потрескавшимся в нескольких местах, коричневым кожезаменителем кушетку. Преувеличенно бодро воскликнув. — Я в порядке!

— А ты, часом не беременна, красавица? — Подозрительно уставилась на неё строгим взглядом Елизавета Семёновна. Высказав ни чем не подкреплённые догадки. — Что то странное в этом твоём обмороке!

— Нет-нет, что вы! — Чувствуя, как начали гореть щёки, принялась отрицать мнимую вину Верочка. И, подняв влажно блестевшие глаза, изобразила недоумение. — С чего вы взяли?

— Ну, на моей памяти, просто так молодые здоровые девушки в обморок не падади. — Продолжала сомневаться старшая медсестра. — И, напоминая о том, кто собственно и являлся причиной только что случившегося конфуза, буркнула. — Да и красавчик этот… возле тебя увивался!

При упоминании этого… этого… подлого предателя, лицо Верочки закаменело. Кулачки непроизвольно сжались, а поджатые губы вытянулись в узкую, чем-то похожую на тонкую нить, полоску.

— Не выдумывайте! — Яростно отрубила она. И, дёрнув плечиком, и тем самым отказываясь от помощи, самостоятельно поднялась на ноги. — Всем большое спасибо! — Чётко, как на ответах во время занятий, поблагодарила она. И, дабы ни у кого не возникло сомнений, припечатала. — Я в полном и абсолютном порядке! Просто, случайно так получилось.

— Ну, смотри, коли так… — Многозначительно покачала головой Елизавета Семёновна. И, по праву живущей гораздо дольше и потому умудрённой опытом женщины, посоветовала. — Но я бы, на твоём месте, выбросили этого юношу из головы. Или, по крайней мере, не стала бы принимать происходящее слишком близко к сердцу. — И, заканчивая разговор, помощница Якова Моисеевича, несколько раз громко хлопнула в ладоши. — Всё! Работаем, девочки!

И стайка юных особей в белых халатах, похихикивая и, разумеется, обсуждая немного выбивающееся из общего ряда происшествие, начала расходиться по своим делам. Иногда, при этом, оборачиваясь и бросая на виновницу создавшейся ситуации, разной степени неравнодушности взгляды.

А Вера, проигнорировав указание Елизаветы Семёновны, подошла к окну и, оперевшись на широкий, выстроганный из крепкой сосновой доски, подоконник, невидяще уставилась на больничный двор.

«Как он мог»! — Стаей злобно жужжащих ос проносились в голове горькие мысли. — «Выписался и даже весточки не оставил»!

— По мальчику своему убиваешься? — Еле слышно прошелестел за спиной сочувствующий голосом бабы Кати.

«Не ваше дело»! — Хотела дать гневную отповедь моментально разгневавшаяся девушка.

Но, будучи существом незлобивым и с мягким и отходчивым характером, сдержала бурный порыв. И, несколько раз глубоко вздохнув, вытерла рукавом халата слёзы и повернулась к пожилой санитарке.

— С чего вы взяли, баб Кать? — Деланно равнодушно пожала хрупкими плечикам она. И, пытаясь убедить скорее себя саму, чем сердобольную собеседницу, фыркнула. — Нужен он больно!

Правда, прозвучало это до такой степени жалко и неубедительно, что прущую из всех щелей фальшь почувствовала не только умудрённая прожитыми годами женщина, но и пытающаяся убедить всех и — главное! — саму себя, Вера.

— Видать, нужен, раз так убиваешься. — Не поверив в импровизированный спектакль, продолжила гнуть свою линию баба Катя. И, не желая вступать в бесполезную, с её точки зрения, перепалку, выдала бесценную информацию. — Он с музыкантом перед выпиской вошкался.

— Каким ещё музыкантом? — Не поняла Верочка. — С Сергеем Петровичем, что ли? — И, уточняя, пролепетала. — А я и не знала, что он тоже играет.

— Эх, молодёжь… молодёжь… — Изображая шутливое осуждение, покачала головой старая уборщица. — Вот, как можно быть такими невнимательными?

— Ну, не интересовалась просто. — Извиняющимся тоном пролепетала Верочка. И, подтверждая слова пожилой и умудрённой опытом женщины, закивала. — Да, у них установились хорошие отношения. — И, тут же, осенённая внезапной догадкой, выпалила. — Полагаете, я смогу найти Колю через него?

— Ох, ищешь ты приключений на свою попу, девонька. — Тяжко вздохнула санитарка. Но, видя, что Верочка начала притопывать от нетерпения, продолжила делиться сведениями. — Он с его женой ушёл. Так что, думаю, что у них общие замутки…

— И что? — Пытаясь сложить в голове высыпанный перед ней паззл, тут же спросила Верочка.

— А то, что Сергей Петрович работает в Доме Офицеров. — Поспешила ответить уборщица. — И, скорей всего, нужно искать твоего хахаля именно там.

— Никакой он не мой! — Почувствовав, что снова краснеет, запальчиво возразила Верочка. — И вообще… Спасибо, баб Кать… Но мне работать надо!

И, обогнув старую санитарку, направилась к выходу из ординаторской.

— Кому б ты рассказывала, девонька. — Прошептала мудрая женщина. И, перекрестив перед собой воздух, добавила. — Храни тебя Бог, глупая!

Весь оставшийся день, Вера провела словно на иголках. Постоянно впадая из крайности в в крайность, что выражалось в излишнем энтузиазме и развитии бурной деятельности. Внезапно сменяющейся вялой апатией, во время которой всё валилось из рук и даже простейшая перевязка выходила криво и косо.

Но, будучи девушкой ответственной, Верочка не позволяла себе расслабиться и, тут же бралась за ум, усилием воли восстанавливая себя в тонусе. Ну а коллеги, если и замечали маленькие несуразности и мелкие ляпы, не придавали им значения. А, вполне возможно, раздрай в душе девушки, просто проходил мимо их внимания.

Ведь в военном госпитале, наполненном множеством пациентов, хватает насущных, ежесекундных забот. И душевные переживания молодой практикантки — последнее, что должно волновать занятых непростой и тяжёлой работой людей.

Сдав смену, Верочка даже не осталась на полдник. И, пренебрегая сосущим в животе чувством голода и стараясь не обращать внимание на требовательное урчание желудка, быстро переобулась, накинула пальто и застучала каблучками по лестнице. Обед она, кстати, тоже пропустила. Так как кусок не лез в горло, а голова была занята немного другими мыслями.