— Да, вряд ли, Викеньтьевич! — Беспечно махрул рукой жизнерадостный Василий. — Да и, ушлый мужик наш замдиректора. И вряд ли захочет быть замешанным в пособничестве подозреваемому в умышленном убийстве.

— Что ж, хочется верить. — Подбадривая самого себя, пробормотал Позняков.

И, заведя двигатель, тронул верного жигулёнка с места.

К дому, вызвавшего у меня смутные подозрения швейцара, мы подъехали минут через десять. Благо, жил тот относительно неподалёку, и занимал квартиру в стандартной панельной пятиэтажке. Прозванных в народе Хрущёвками.

— Посидите пока, я в прокуратуру позвоню. — Хмуро буркнул Позняков, вылезая из машины. И, обернувшись, посоветовал. — Ну, или разомнитесь пока. По опыту знаю, что на подобных местах хлюпиков не держат. Так что, сами понимаете, при задержании всякое может быть.

— Викеньтьевич, ты так уверен, что непременно до ареста дойдёт? — Хохотнул всё ещё не верящий в мои дедуктивные таланты Василий.

— Кто знает, кто знает… — Бросив какой-то странный и, я бы даже сказал, изучающий взгляд на меня, пробормотал майор и направился к ближайшему телефону-автомату.

— Откуда это у тебя, младшОй? — Внезапно полюбопытствовал капитан, когда мы выбрались из салона и, по совету старшего товарища, начали прохаживаться по тротуару. — Ты уже второй раз, на моей памяти, на раз вычисляешь подозреваемых.

«Третий». — Устало подумал я.

Но, так как какого-нибудь внятного объяснения дать, как вы понимаете, не мог, просто пожал плечами.

— Сам не знаю. — Высказал, в общем-то, чистую правду я. — Просто, в нужный момент, словно что-то торкает в голову.

— Попросили подождать. — Информировал Анатолий Викеньтьевич. И, недовольно покрутив головой, пожаловался. — Сказали, чтобы ни в коем случае не занимались самодеятельностью и, без из представителя с ордером, даже не думали творить самоуправство.

— Опять раскрытое нами дело заберут. — Горестно вздохнул Василий. И, довольно эмоционально выразил своё отношение к ещё одним «смежниками». — Суки ёбанные!

— Но-но, капитан! — Моментально пресёк нелицеприятные высказывания в адрес работников прокуратуры, Позняков. — Одно дело делаем!

— Дело-то одно! — В сердцах сплюнул на газон Василий. И, тыкая Анатолия Викеньтьевича в очевидные факты, бескомпромиссно подвёл черту. — Только вот, плюшки-то — у всех разные!

— Ты, главное, при посторонних, таких крамольных мыслей не высказывай. — Благоразумно посоветовал Позняков. И, обрисовывая нерадостную перспективу, предстазал. — А то ведь, с таким отношением к товарищам, не быть тебе майором!

— Тьфу на тебя, Викеньтьич. — Изобразил шутливую обиду Василий. — Тут и так, вертишься — вся жопа в мыле! А эти норовят припереться на всё готовенькое…

— Уже! — Хохотнул я.

— Что? — Сразу не понял, занятый личными переживаниями Василий.

— Припёрлись уже! — В голос заржал я. И, совсем некультурно указывая пальцем на въезжающую во двор чёрную Волгу, ехидно подначил. — Ну что, может, в глаза мироедам всё выскажешь?

— Да, иди ты! — Не остался в долгу капитан.

И, как и положено справному служаке, нацепил на морду лица сосредоточенное и благопристойное выражение.

— Что тут у нас? — Сухо кивнув, деловито поинтересовался всё тот же представитель славного карающего органа, что курировал совместное мероприятие в прошлый раз. И, окинув нас требовательно-проникновенным взглядом, строго уточнил. — Надеюсь, доказательная база достаточна?

«Хуяссэ, блядь»! — От такой деловитости у меня разом отняло мову.

И, в самом деле! Тут, ё-маё, словно сапёр по тонкому льду, бля… А этот… Припёрся, понимаешь… Держиморда!

— Мы уверены, что неопровержимые доказательства есть в квартире подозреваемого. — Дипломатично спас ситуацию Анатолий Викеньтевич.

А я мысленно поразился его, поистине железной выдержке. Ведь, как ни крути, а ничего, кроме моих смутных догадок в нашем активе не имелось. Но, видимо, не один десяток лет играя в подковёрные игры, Позняков точно знал, как нужно вести себя с представителями вышестоящих инстанций. И, вот честное слово, не мне его осуждать.

Мы поднялись на третий этаж и, сначала позвонив, в двери соседям и представившись и предъявив документы, пригласили их поучаствовать в занимательном мероприятии в качестве понятых. А затем и громко постучав в дверь грешного швейцара, огласили подъезд громким возгласом.

— Откройте! Милиция!

Вполне ожидаемо, поначалу никто не ответил. Но, так как отступать было не в правилах работников правоохранительных органов то, взявший на себя функцию «стучателя» Василий, продолжил своё увлекательное занятие. Тем более, что речь шла не о какой-то мелочи, вроде кражи сушившегося во дворе белья а о одном из самых тяжёлых преступлений, то есть убийстве.

— У нас постановление на обыск и, в случае неповиновения мы будем вынуждены взломать дверь! — Зычно голосил капитан.

И, как видно, эта настойчивость, вкупе с пониманием того, что затягивая время, он только усиливает подозрения в свой адрес, заставили, наконец фигуранта защёлкать замками и предстать перед нами.

— В чём дело? — Сверля нас недовольным и очень злым взглядом, настороженно поинтересовался подозреваемый.

— Ознакомьтесь, пожалуйста. — Вместо ответа, сунул ему под нос ордер представитель прокуратуры. — И, позвольте наконец, нам пройти.

И, так как хозяин квартиры как будто застыл в ступоре, не заморачиваясь на церемонии, просто и деловито оттолкнул его плечём, войдя внутрь.

Следом за прокурорским прошли двое его коллег, а затем наша троица и парочка приглашённых в качестве понятых, соседей.

— Костомиров Иннокентий Павлович? — Тем временем принялся устанавливать личность мужчины прокурорский. И, дабы удостовериться в правдивости его слов, потребовал. — Предъявите ваш паспорт, пожалуйста.

— Чёрт-те што! — Недовольно забубнил Иннокентий Павлович. — Врываются, ни свет ни заря. Будят мирных граждан спозаранку и, к тому же, несут несусветную чушь!

— Я бы, на вашем месте, поостерёгся давать оценку действиям сотрудников правоохранительных органов. — Поднял на Костомирова свинцовый взгляда представитель славного ведомства. — А то ведь, по соответствующей статье, и привлечь могу!

Глава 11

— Извините. — Моментально растеряв весь апломб, стушевался высокий, крепкий мужчина. И, изо всех сил изображая «святую невинность», наигранно радушно развёл руками. — Ваше право, гражданин начальник. А мы — люди маленькие.

— Вот именно, что наше. — Хмуро подтвердил оскорбившийся и, тут же сумевший отстоять «честь мундира», прокурорский. И, беря быка за рога, в лоб задал следующий вопрос. — Вы ведь, Иннокентий Павлович, дважды судимы? И, уточняя, за какие конкретно преступления отбывал срок подозреваемый, добавил. — Один раз за хулиганство а, второй — за разбойное нападение?

— Так, это когда было. — Растерянно проблеял моментально поникший хозяин квартиры. — И, к тому же, ответил по всей строгости, так сказать. — Но тут же попытался обелить себя в глазах присутствующих. — Так что, перед законом чист и, прошу заметить, более ни в чём предосудительном не замечен!

— Именно за этим мы и прибыли! — Хохотнул сотрудник прокуратуры. — Для того, чтобы убедиться в вашей невиновности. И, сняв с вашей персоны всякие подозрения, принести извинения и продолжить заниматься собственными делами.

— Что ж, ищите. — С деланным равнодушием, пожал плечами Костомиров. И, обведя взглядом коридор, пробормотал. — Мне скрывать нечего!

— Твой выход, младшОй. — Еле слышно пробубнил Позняков, подталкивая меня вперёд. И, давая «отеческое» напутствие, просительно прошептал. — Ты уж смотри… Постарайся, как следует!

«Бляха-муха»! — Тут же засомневался я. — «Кто бы ещё сказал, в каком именно направлении нужно стараться»?

Правда, вслух выражать неуверенность я, как вы понимаете, не спешил. Зачем разочаровывать, возлагающее на тебя такие большие надежды начальство? Вредно это. Для карьеры вообще и для ануса в частности.