– Ага. Особенно те, которые выгнали тебя из дома. А еще те, которые лупили меня сегодня палкой по спине.

– Вот поживешь с мое, убедишься, что добрых намного больше.

– Ладно, проверим. Как повторяла моя мама: поживем – увидим. Слушай, а я вот еще спросить хочу. Получается, раз я уже кошка, а они еще котятки, значит, я их умнее?

– Конечно, – уверенно отвечал Шер.

Мысль о том, что мы с Шером умнее почти всех в этом парке меня очень порадовала.

Вдруг мимо нас пронеслось какое-то непонятное существо.

– Ух ты, смотри. Никогда такого не видела. У всех ноги, а у этого – колеса. Те были дети обычные. С ногами. А эти – с колесами? Тоже особый вид? – поинтересовалась я.

– Не-е, – расхохотался Шерик и попробовал объяснить мне, что такое велосипед.

Пока он рассказывал, мимо нас с шумом промчалось еще несколько отчаянных вело-малышей.

Не знаю, что произошло со мной, но в какой-то момент я перестала слушать Шера и, недолго думая, запрыгнула на проносившееся мимо меня человеко-колесо.

Колесо опешило от неожиданности, завизжало, затряслось, подскочило, завиляло, но все же поехало дальше. Чем больше оно тряслось, тем сильнее я вжималась своими острыми коготками прямо в его колесную спину. Не знаю, может быть, я и сделала колесу немного больно, но я же так хотела кататься! Да и как мне еще было держаться на этом странном предмете под названием велосипед? Только крепко схватившись за спину и плечи!

– Смотрите, смотрите, – закричали все кругом, – кошка катается на велосипеде! Это надо сфоткать! Это надо снять на видео!

– Да не Кошка я, а Хошка, – ответила я им всем одновременно, но, кажется, меня никто не услышал.

– Улыбайся, – кричал мне бежавший рядом с нами Шер, – и сразу станешь звездой!

– Звездой? Это те, которые видны ночью на небе? Ну уж нет, не хочу. Они острые, холодные и какие-то далекие. А я люблю гладкое, теплое и близкое.

Наконец человеко-колесо затормозило и остановилось. Я быстренько соскочила с его спины и отбежала на безопасное расстояние. Все-таки палкой я сегодня уже получила, и одного раза в день мне было вполне достаточно. Шер тут же оказался рядом, готовясь и дальше защищать меня.

Но человеко-колесо оказалось отнюдь не злым.

– Ничего себе, вот это смелая Кошка, – рассмеялось колесо мне вслед, а потом тщательно почесало свою спину, на которой наверняка остались следы от моих коготков. – А ну-ка, кто меня фотографировал, пришлите мне фотки на память. Таких фоток в моей коллекции еще не было!

– Ух ты, какой добрый велосипедист, – обрадовался Шер.

– Ура! Тут в парке добрые люди! А значит, можно еще немного похулиганить! Надо еще на чем-нибудь прокатиться! – закричала я, и взгляд мой остановился на движущемся по направлению к нам предмете, вроде бы похожем на велосипед, но все же выглядевшем несколько иначе.

– А это что такое? – удивилась я.

– Самокат!

– Сам катается, что ли? А почему тогда на нем малыш стоит, если он сам катается?

– Ну, это просто такое название. В этом мире всем управляют люди, без них ни самокат, ни велосипед, ни машина никуда не поедут.

– Люди такие всесильные?

– Да.

Пока Шер посвящал меня в тонкости мироздания, мимо нас с очень серьезным видом, крепко держась за руль, пронесся несколько странного вида самокато-малыш. В общем и целом, он почти не отличался от остальных людей, только голова его почему-то оказалась другого, кажется, черного цвета и совершенно без шерсти и ушей.

«Вот этот точно другой породы, наверно, специальной, самокатной. Мне надо именно к нему», – подумала я и в один прыжок оказалась у него за спиной.

Удержаться на самокате оказалось непросто, и я отчаянно вцепилась в ногу малыша. Самокато-малыш обернулся, с некоторым удивлением посмотрел на меня, но тоже ничего не сказал. Теперь уже вместе мы понеслись дальше, старательно и аккуратно объезжая встречавшихся на нашем пути прохожих, то и дело ловко обгоняя других, менее быстрых, самокато-малышей.

– Смотри-ка, опять эта серая Кошка тут, – услышала я у себя за спиной чей-то возглас. – Настоящая наездница!

– Точно, она. Ничего не боится!

«Да как же не боюсь, – подумала я. – Боюсь! Но прокатиться-то хочется!»

Ничто не предвещало беды, самокато-малыш уверенно продвигался вперед по широким извилистым дорожкам парка. И тут неожиданно случился большой Бух. Навстречу моему гонщику из-за большого дерева вдруг выскочило двое таких же, как он, мальчишек, игравших в какую-то неведомую мне игру. В руках у них были палки, они зачем-то отчаянно махали ими сверху вниз и снизу вверх и одновременно тыкали ими друг друга.

Бум-трах-тарарах. Мой смелый гонщик не успел ни свернуть, ни затормозить. И на огромной скорости врезался в сражающихся парней. Самокат полетел в одну сторону и опустился на большой, раскидистый, с белыми цветами куст. Я же, гонщик и оба драчуна кубарем повалились в густую зеленую траву.

Когда мы поднялись и стали отряхиваться, я заметила, что их шерстка кое-где немного позеленела, а моя почему-то осталась такой же серой, как и была. Это расстроило меня. Мне почему-то тоже вдруг захотелось изменить свой цвет. И стать зеленой и незаметной для других.

Выбравшись из травы, я сразу отскочила подальше. Я не знала, о чем думают эти отчаянные детки. Если они так увлеченно дрались палками, то что им стоило напасть на маленькую беззащитную кошку.

Но гонщик и драчуны, не обращая на нас внимания, были заняты тем, что беспрерывно поглаживали руками ушибленные места. Поэтому я спросила у подбежавшего Шера.

– Странно! Почему они зализывают больные места лапами, а не языком, как мы? Язык… он же нежный, а лапа какая-то грубая, да еще и с коготками.

– Не знаю, – отвечал мне Шер, – люди часто вытворяют очень странные вещи. Нам, собачьему и кошачьему племени, это не понять. Я вот тоже всегда лечусь языком, так гораздо удобнее. Ну, ладно, пойду, помогу.

Шер подбежал к гонщику и драчунам и начал по много раз облизывать каждого из троих своим большим розовым языком. От этой неожиданной ласки детки оторопели и, кажется, окончательно успокоились. А Шер крутился между ними и продолжал лизать их ноги, спины и руки.

Наконец оба драчуна, забрав свои палки, ушли, и мы остались втроем. Гонщик, я и Шер. Тогда гонщик как ни в чем ни бывало спросил меня:

– Покатаемся еще вместе? Так гораздо прикольнее. Все на нас смотрят и фоткают. Мы популярны. А одному – тоже хорошо, конечно, но немного скучно!

– Ура-а, – изо всех кошачьих сил закричала я, потому что, конечно, не ожидала такого щедрого предложения.

– Значит, согласна!

– Конечно!

И тут же не удержалась и полюбопытствовала у гонщика:

– А почему у тебя голова черная, гладкая и без шерсти? Я таких голов еще не видела.

– Ах, это! – рассмеялся гонщик. – Смотри! – и он быстрым движением обеих рук разделил свою голову на две части. Под верхней черной половинкой, которую он с небольшим усилием приподнял вверх, показались самая обычная человеческая шерстка и самые что ни на есть обычные уши.

– Ой, она у тебя еще и саморазбирающаяся! – снова удивилась я.

– Не только! Она еще и самособирающаяся, – и гонщик снова соединил гладкий верх и шерстяной низ и зачем-то слегка постучал по верху.

– Вот это да! – восхитилась я. – У нас, у всех кошек, одна голова, неразборная. А вы, люди, оказывается, вон на что способны! А трехголовые среди вас есть? Или с пятью головами?

– А чего ж нет-то, – смеясь отвечал гонщик, – ты только повнимательнее присмотрись и сразу обязательно увидишь многоголовых. Даже не сомневайся! Ты была когда-нибудь в этом парке? – продолжал он.

– Нет. Я все время жила с мамой в подвале, а сегодня первый день одна. Так что, кроме подвала, я в своей жизни почти ничего и не видела.

– Ничего себе! – искренне удивился гонщик. – Ты сбежала от мамы?

– Ну, так получилось. Случайно.

– Мне иногда тоже хочется сбежать от своих родителей. Но совсем ненадолго. Допустим, утром сбежать, а вечером обязательно вернуться. Потому что я их очень люблю. И они меня любят. И жить без меня не могут.