Но на мою бойцовскую позу человек не обратил внимания. Весьма спокойно он сказал кому-то:

– Ух ты, смотри, кажется, у нас тут Хошка пригрелась. И откуда она взялась?

– Какая еще Хошка? Ни разу про таких животных не слышал, – ответил кто-то ему.

– Да не Хошка, – рассмеялся первый голос, – а обычная серая кошка. Ты просто не расслышал.

– А-а-а, теперь понял.

«Кошка… Хошка… Хоша, – подумала я, – до сегодняшнего дня у меня не было имени, но теперь я раз и навсегда буду Хошей!»

Два человека между тем продолжали разговаривать сами с собой, не обращая на меня совершенно никакого внимания.

– Мы на Речке останавливались, там, наверно, она и заскочила. Или раньше, в лесу, на даче. Покататься ей, видите ли, захотелось. Кошка-путешественница.

– Придется ей теперь на новом месте обживаться. Назад вернуться ведь не получится!

– Ничего, разберется как-нибудь. Кошки – они живучие. Пойдем обедать, а потом разгрузим наш пикап.

– Пойдем. Какая-то она маленькая совсем.

– Молодая еще, наверно. Котенок. Не хочешь взять ее к себе домой, раз уж она к нам прибилась?

– Ну, о чем ты. У меня и так три кошки в доме. Куда же еще!

И голоса затихли. К моей персоне эти двое не проявили никакого интереса и даже не стали выгонять меня из коробки.

«Не все так плохо, – подумала я, – и люди совсем не такие уж злые, как нас предостерегала мама. Эти вот двое почти не заинтересовались мной. Что есть я, что нет меня. Так что поживу пока среди людей. Так и быть, останусь. Может, и не так все страшно. Может, люди не будут обижать меня слишком сильно. А если не понравится, уйду куда-нибудь. Одна буду жить. Справлюсь».

«Да, и теперь не кошка я, а Хошка, Хоша, – продолжала я рассуждать сама с собой, – так мне больше нравится. А когда еще подрасту и стану взрослой окончательно, надо будет сбегать туда, на Речку, про которую они говорили. И обязательно найти маму. Ведь мама подарила мне жизнь, как же я без нее? А дорогу мне другие кошки подскажут. И вообще, что я паникую? Вырасту как-нибудь. Не пропаду!»

После этих мыслей мне стало чуточку веселее, и я решила сбежать из большой коробки. Потому что сомнения насчет этих людей у меня все же оставались. Хоть и не побили они меня, хоть и не тронули, но и еды не дали, и по шерстке ласково не погладили. Значит, как мама говорила, еще неизвестно, какие они. Значит, надо было идти дальше.

Я выпрыгнула из коробки на землю и медленно, осторожно, пригибаясь, то и дело останавливаясь, куда-то побежала, сама не зная куда. С разных сторон на меня смотрели огромные, длинные дома, всюду, везде, где только можно, были разбросаны коробки, то есть… машины. Так вот что такое Город!

Проходившие мимо люди не замечали меня. Просто не обращали никакого внимания. Как будто меня и не было. А я-то думала, что они будут на меня хотя бы кричать. Или звать с собой.

Мне показалось, что многие из них куда-то спешили. Куда? Зачем? Почему? Тысячи вопросов возникали в моей маленькой пушистой голове, и на них у меня не было ни одного ответа. Мгновенно я почувствовала себя беззащитной. Мне захотелось забраться под любую из многочисленных коробок и спрятаться там до вечера, но я вспомнила мамины слова, что это очень опасно.

«Как мне жить? Где? Опять в подвале? – продолжала размышлять я. – Где мое законное кошачье место? Тихое и спокойное!»

Вдруг передо мной возник белый-белый пес. Он был очень большой и, как мне показалось, какой-то очень спокойный, не то что те маленькие, крикливые и вечно суетящиеся собачонки, иногда попадавшиеся нам на глаза во время наших коротких прогулок с мамой.

И хотя пес не приближался и просто издалека рассматривал меня, я, конечно, испугалась и уже привычно выгнула спину и подняла торчком хвост.

– Ты кто? – безо всяких предисловий спросил он. – Я раньше тебя тут не видел.

– Я… Хоша или Хошка. Но ты можешь меня как угодно называть. Как тебе нравится, так и зови. Я не обижусь.

– Зачем же мне тебя звать по-другому? Хошка значит Хошка. Хорошее имя, мне нравится.

– Я его сама себе придумала. Вот так! – с гордостью заявила я. – Совсем недавно придумала, сегодня, когда во-он из той большой коробки вылезала, ну то есть из той большой машины, – и я кивнула головой куда-то назад.

– А раньше ты как жила? Без имени?

– Да. Раньше-то мы с мамой жили. И она нас только деточками любимыми называла. А больше никак.

– То есть ты сбежала от мамы? Но зачем? С мамой ведь всегда хорошо и тепло.

– Так я не хотела бежать! Просто поинтересовалась, что там, внутри коробки, ну то есть машины. Залезла в нее. И вот… очутилась здесь.

– Грустная история, – сказал белый пес, – тяжело тебе придется.

– Ну, может, и справлюсь как-нибудь. Мама же моя справилась. И другие кошки тоже.

– Тоже верно.

– Скажи, белый пес, а ты не будешь меня кусать?

– Нет. Я не кусаю кошек. И не ем их.

– Ой как здорово. А то как с тобой разговаривать, если ты вдруг меня съесть собрался? Не слишком-то удобно.

– Нет, я точно не собираюсь тобой закусывать. Можешь мне поверить.

– Поверить не могу. Хотя очень хочется, ведь с виду ты кажешься очень добрым. Но мама учила меня никому не верить.

– Правильно. Вот я. Хоть и не ем кошек, но могу иногда погоняться за ними. Попугать их немного. Они так смешно запрыгивают на деревья. Когда у меня плохое настроение, я нахожу какую-нибудь кошку и загоняю ее на дерево. Так что доверять мне не надо!

– А сейчас? Есть у тебя настроение погоняться за мной? Давай, попробуй, догони! А то мне очень грустно одной. И страшно. Или, может, вместе сбегаем куда-нибудь? Только я тут ничего не знаю.

– Нет, сейчас мне не хочется. Ты даже не спросишь, как меня зовут?

– Нет, не спрошу. А зачем? Хотя… как тебя зовут?

– Шер. Или Шерик. Кто как называет.

– Какое-то странное имя. Вот если б тебя Шарик звали, тогда нормально было бы. Так многих собак зовут, я знаю. Да и шарики нам мама показывала, они так быстро по небу летают. Ну, или Шурик хотя бы.

– Нет. Я Шерик. Меня так звали мои хозяева.

– Хозяева? Это кто такие? У меня никогда не было никаких хозяев. Только мама была. И брат с сестрой.

– Ну это те, у кого я жил. В квартире. Тут, недалеко отсюда. Пробежать надо всего два квартала. Они меня взяли к себе маленьким, растили, кормили, воспитывали, гуляли со мной, а потом выставили на улицу. Сказали, живи, мол, один. Ты надоел нам.

– И даже еды с собой не дали?

– Нет.

– Это люди были, что ли, твои хозяева? Или не люди?

– Ну, я знаю, как назвать тех, кто выгоняет на улицу собак, или кошек, или птиц, например. Люди они, или нет? С виду вроде как бы люди, а если приглядеться… Сложный вопрос. Философский!

– Я в сложных вопросах не разбираюсь. Тем более в философских, первый раз такое слово слышу. Поэтому говори по-простому: эти твои хозяева – они злые или добрые были? Вот они, когда давали есть, просили тебя взамен сделать что-либо?

– Конечно, просили. Охранять, например. Лаять. Всякие приказы их выполнять. Палки приносить.

– Как это?

– Ну, как. Они кидали палку, куда-нибудь подальше от меня. А я должен был быстро добежать до нее, схватить и принести обратно.

– И ты носил?

– Да, все послушно выполнял. И палку носил, и мячики разные, и косточку резиновую.

– А я бы не побежала! Вот еще! Нашли носильщика!

– А еще, например, на даче они просили меня ночью по участку кругами бегать. Ну, чтоб если незваный гость через забор полезет, я его тут же и покусал бы.

– И ты всю ночь бегал, не спал?

– Да. Я, вообще-то, очень старался.

– Ничего себе. И даже голова не кружилась?

– Нет. Я же медленно бегал, не спеша. То в одну сторону, то в другую. А вообще, мне нравилось служить. Мы, собаки, такие. Нам служба нравится.

– А почему же они тебя тогда выгнали? Если ты все делал, как хозяева просили.

– Не знаю. Вроде слышал, что им надоело гулять со мной. И надоело кормить. Я ведь большой, ем много. Люблю покушать-то, – и Шерик сладко улыбнулся. – Мне все время хочется что-нибудь пожевать. И мыть меня тоже надо, шерсть у меня длинная. В общем, хлопот со мной не оберешься. Надоел я им.