Кирилл был крупнее и выше своих сверстников, оттого казался каким-то неуклюжим, но при этом был очень сильным мальчиком, а Маринке это как раз и на руку. К тому же, он очень хорошо соображал в математике и всегда выручал её. Только вот в десятом классе им уже разрешили сидеть так как хочется и Маринка села с Ленкой Вавиловой – отличницей, Ленка давно набивалась ей в подруги. Кирилл остался сидеть на втором ряду на их первой парте и к нему принудительно подсадили не очень хорошо успевающего Максима Селивёрстова, то ли для того, чтобы Кирилл оказал на него благотворное влияние, то ли для того чтобы тот у Кирилла списывал и не остался на второй год, непонятно. Но факт в том, что тот всё равно лодырничал и думал только о том, как сбежать с уроков, и каждую перемену курил за углом школы. Все девчонки же почему-то по нему сохли, Маринка не исключение. Он хоть и был оторва, но красив, как кинозвезда, и с чувством юмора всё в порядке, а ещё как улыбнется своей белоснежной улыбкой, так вообще закачаешься, с внешностью повезло, ничего не скажешь.

По дороге из школы Марина только и делала, что выспрашивала у Кирилла о его соседе.

– А чем он увлекается, не знаешь?

– Откуда мне знать, я же с ним не дружу.

– Ну вы же сидите за одной партой, Кирилл, что не можешь порасспросить его немножечко, ради меня.

– Марина, мне некогда на уроках разговаривать, а на перемене у Максима есть более важные дела, например, покурить или ещё какую-нибудь пакость сделать.

– А из девчонок ему кто-то нравится в нашем классе, как думаешь?

– Я думаю, что он балбес и не стоит о нём разговаривать.

– Ну что ты как зануда, Кирилл? Я же не для себя спрашиваю, девчонки интересуются. Ну вдруг он тебе что-нибудь скажет, ты же мне сообщишь, правда?

– Да, обязательно тут же всё тебе сообщу, – отвечал Кирилл слегка надувшись. «Непонятно, что они все находят в этом двоечнике. Кроме смазливой внешности он же ничего из себя не представляет», – так думал Кирилл, Марина же думала иначе. Она оправдывала в своих мыслях и хамское отношение Максима к учителям и его нежелание учиться. Она говорила себе: «Его просто недооценивают, к нему просто излишне придираются и всё, люди завидуют его красоте. А он на самом деле такой чувственный, такой ранимый, такой добрый парень». Таким она рисовала в своём воображении образ этого хулигана. И так размечталась, что не заметила, как влюбилась по уши. Как говорится, любовь зла …

– Привет! Сможешь поговорить сегодня с Максом? – спросила Маринка у Кирилла утром по дороге в школу.

– О чем с ним нужно поговорить?

– Ну обо мне, намекнуть, какая я классная.

– А понятно. Тебе что он так нравится сильно?

– Не то, чтобы сильно, просто интересно, как он отреагирует.

«Вот глупость», – подумал Кирилл, но отказать Марине не мог.

– Ну что? Что он сказал? – нетерпеливо начала расспрашивать Маринка, когда они уже возвращались домой.

– Ничего не сказал, ухмыльнулся просто, это же Макс, что с него возьмешь.

– Тили-тили тесто, жених и невеста! – закричал вихрастый мальчишка, из четвёртого или пятого класса.

Он, показывая пальцем на Кирилла с Мариной, продолжал кричать на весь двор и громко смеяться. Кирилл почувствовал, что покраснел, он был смущён, но ему было приятно. А вот реакция Марины была неожиданной для него. Она разозлилась, ударив Кирилла по щеке, вырвала свой портфель и со словами «какой же дурак» то ли пацанёнку, то ли Кириллу убежала домой. После этого случая она больше не доверяла Кириллу носить свой портфель и вообще перестала с ним разговаривать.

Кирилл не мог понять, в чём его вина. Как прежде по утрам он ждал её возле подъезда, но его бывшая подруга только кривила нос и обходила его стороной. А на одной из школьных дискотек весь вечер протанцевала с Максимом, после все стали называть её его девушкой. Они ходили за ручку в столовую и даже целовались под лесенкой. Маринка была на седьмом небе от счастья.

– Кирилл Андреевич! – раздался голос откуда-то справа, когда Кирилл шёл с работы вдоль набережной. Он обернулся на звук, но не смог сообразить, кто это его окликнул. – Кирилл Андреевич, присаживайтесь, пожалуйста. —Сложив газету, на него смотрел пожилой мужчина с маленькими белыми усиками и такой же белой бородой, в светлом костюме и шляпе. Он жестом указал на место рядом с собой, и Кирилл, поколебавшись, сел рядом на скамейку.

– Простите, мы разве знакомы? Я что-то вас не припомню.

– А мы и не знакомы. То есть, вы меня не знаете, хотя мы и встречались с вами однажды. Познакомиться, к сожалению, в прошлый раз не представилось возможности, но я о вас наслышан и многое о вас знаю.

– Интересно, откуда? Я вроде не публичная личность.

– Кирилл Андреевич, не спешите. Давайте всё по порядку. Позвольте представиться, Латроп, к вашим услугам.

– Извините, как?

– Ла-троп, – повторил старичок, ставя паузы между слогами, и протянул руку.

Кирилл Андреевич протянул в ответ свою.

– Странное имя… Иностранец? А отчества нет?

– Вы верно подметили, я не местный. Отчества у нас положены не всем, к сожалению.

– Что за дискриминация такая. Рабовладельческий строй у вас, что ли?

– Много вопросов задаёте, да всё не о том. Лучше расскажите мне, вы с Мариной Николаевной давно общались?

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Марину Горохову имеете в виду?

– Да, одноклассницу вашу.

– Давно не видел, – протянул он задумчиво, – как после одиннадцатого класса уехал в институт учиться, так и не видел. Да она и знать меня не хотела, у неё большая любовь была, Максимом своим бредила, по окончании школы замуж за него собиралась выйти. Мама потом мне рассказывала, что по залёту свадьбу быстро состряпали. Позже мать квартиру продала, да сюда ко мне переехала. Мы в Сосновку с ней и не возвращались больше, что там с моими одноклассниками, знать – не знаю. Да мне и не интересно. А вам-то какое дело?

– Так уж и не интересно? Лукавите, молодой человек. Так вот, Кирилл Андреевич, зря вы после одиннадцатого класса уехали в свой экономический институт поступать, – собеседник положил ему на плечо свою руку, и Кирилл обратил внимание, что она почти ничего не весит. Он видел, что ладонь касается его плеча, но не чувствовал прикосновения.

– Кто вы вообще такой? С какой стати вы тут учите меня и расспрашиваете? – Кирилл вскочил с места и хотел уже было бежать подальше от этого сумасшедшего старикашки.

– Кирилл, не совершайте одну и ту же ошибку. Один раз вы уже убежали, а потом пожалели об этом. Знайте, третьего раза может не быть.

– Вы о чём?

– О кирпичной стене старого телеграфа.

– Так это ваши были фокусы?

– Это были не фокусы, как вы выразились, а приглашение.

– Куда?

– Всему своё время. Приходите завтра в десять вечера к телеграфу, да не сбегите как в прошлый раз.

– С чего вы взяли, что мне нужны ваши приглашения?

– Кирилл Андреевич, ну мне-то можно не рассказывать. Я же говорю, что всё про вас знаю. Живёте один бобылём, ненавистная работа. Мать умерла два года назад и вообще жизнь тоскливой и невыносимой стала. Это ваш шанс всё изменить. Что вам терять? Подумайте. Завтра в десять вечера, без опозданий.

Старик встал со скамейки, и Кирилл обратил внимание на его высоченный рост. Он и сам был крепким и высоким мужчиной, но старик оказался выше него. Латроп попрощался с ним и пошёл в противоположном направлении. Когда Кирилл обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на своего нового знакомого, то никого не увидел.

«Б-р-р, чудеса в решете, да и только», – усмехнулся про себя Кирилл. Но, как бы это печально не звучало, старик был прав насчёт него. Ни родных, ни близких, ни друзей, один, никому не нужен. «А вдруг не врёт, вдруг правда что-то изменится. Терять всё равно нечего. Пожалуй, рискну. Если не получится буду жалеть, так ведь, и если не пойду, то тоже жалеть буду. Боязно, конечно, ох как боязно. Но я всю жизнь боюсь, может пора перестать бояться и начать что-то делать», – так размышлял Кирилл Андреевич весь следующий день, прежде чем отправиться к кирпичной стене телеграфа.