– Что те…, – начал парень, стряхивая мою руку с плеча. Весёлая ухмылка ещё не успела сойти с его лица. Но продолжить не успел. Мой кулак врезался ему точно в нос, разбрызгивая вокруг мелкие красные капельки.

«Ну, больно совсем не так сильно, как предупреждал преподаватель» – проанализировал я свои ощущения, отводя назад кулак первой руки и ударяя отшатнувшегося Грега левой в солнечное сплетение. «Да, вполне терпимые ощущения» – согласился я сам с собой, анализируя ощущения костяшек пальцев, – «Можно практиковать далее». Левая пошла назад, правая вперёд, атакуя согнувшегося от моего второго удара противника в челюсть. «Хм, а вот повторный удар, той же рукой – получается куда болезненнее», – задумался я, – «Пожалуй это стоит учесть и сводить количество ударов к минимуму». Четвёртый удар, впрочем не потребовался. После моего третьего попадания, оппонент рухнул на пол и попытался отползти куда-нибудь в сторону. Добивать его я не стал. Это правило гер Байгер вбил в нас едва ли не первым. Поединок продолжается только до тех пор, пока один из противников не упал.

Воцарившаяся вокруг нас тишина прерывалась только всхлипами моей вечной гонительницы, которая стояла опираясь на стенку рукой и поскуливанием, которое издавал Грег, стараясь отползти подальше от меня. Я внимательно осмотрел лица тут же прекративших потасовку парней, которые смотрели на меня довольно испуганно. Перевёл взгляд на своего несчастного робота, так и валявшегося посреди коридора. Подошёл к нему, присел и взял его в руки, оценивая повреждения, уже прекрасно понимая, что моё участие в конкурсе сегодня и поездка на Европейский отменяются. Именно в этот момент позади меня раздался голос Фрау Лейтке – нашего педагога по воспитательной работе.

– Гер Солгалов, потрудитесь проследовать ко мне в кабинет!

«Ну вот, теперь осмотр и ремонт моего октопода придётся отложить до вечера», – расстроился я поднимаясь на ноги. Пока поворачивался в сторону фрау Лейтке, столкнулся взглядом с Кристин. Девушка смотрела на меня блестящими глазами, не отрываясь и с совершенно незнакомым мне выражением лица, словно увидела впервые. «Наверняка мышцы от боли отказываются принимать обычное высокомерное выражение», – решил я. «А глаза блестят от слёз. Всё-таки ей неслабо досталось». Разорвав этот долгий взгляд я отвернулся и последовал за воспитателем. За спиной раздался громкий шёпот:

– Чокнутый русский!

Мимо меня пробежала дежурная медсестра с аптечкой. Кому она будет оказывать первую помощь, я смотреть тогда не стал.

По результатам этого инцидента моя жизнь несколько изменилась. Во первых, мне было назначено посещение курсов Управления гневом, где психолог учила меня контролировать вспышки агрессии. Моим объяснениям, что я не испытываю никаких вспышек и бил Грега вполне осознанно, чтобы провести на нём испытания рукопашного приёма, ни она, ни другие педагоги не поверили. Во вторых, мне было запрещено брать уроки у гера Байгера. Это меня в некоторой степени опечалило. В третьих, за мной закрепилась довольно специфическая слава "чокнутого Русского", который способен избить до полусмерти за малейшую чепуху. В четвертых, в результате выяснения всех обстоятельств произошедшего, в мою защиту неожиданно выступили родители Кристин, отчего-то решившие, что я вступился за их дочь. Ну и в пятых, ко мне изменилось отношение самой девушки, пришедшей к биполярному выводу, что я конечно тот ещё гад, но в целом ничего. О чём мне и было заявлено, спустя пару дней. Цепляться ко мне она стала поменьше и главное сменился характер этих придирок. Теперь это были нередко противоречащие друг-другу идеи. Например утром, она могла возмутиться тому, что я не придержал перед ней дверь, когда мы выходили из аудитории. А в обед, осмеять придержанную мной дверь, заявив, что «Она прекрасно сама справляется с дверьми, и таким образом её расположения, мне не добиться».

Я даже пробовал попросить совета у отца. Разговор с ним, в попытках найти логику в её поступках и заявлениях, привёл меня к не менее удивительному выводу. Выслушав мой рассказ, отец заулыбался и сказал, что девушка судя по всему, в меня влюблена. Но поскольку женская натура довольно противоречива, она не может сказать мне об этом прямо. Вот и старается привлечь моё внимание. В связи с тем, что лично я, никакой влюблённости к ней не испытывал, я даже растерялся. Получалось, что когда я скажу, что она мне не интересна, она вообще с цепи сорвётся и мне точно придётся её бить. А в прошлый раз, меня предупредили, что это был последний раз, когда рукоприкладство мне спустили с рук. Но отец посоветовал ничего Кристин не говорить и жить дальше, как жили до этого. Она будет продолжать ко мне цепляться, а я буду по прежнему её игнорировать. Рано или поздно её запал пройдёт и она влюбится в кого-то другого и перестанет меня замечать. Ну или я, всё таки повзрослею и возможно отвечу её взаимностью. На всякий случай, я поискал в сети, что полагается делать, если решил ответить взаимностью на любовь. На свою голову, узнал много разного. В том числе не слишком приятного, вроде анатомических взаимодействий мужчин и женщин, а так-же разных вариаций извращенности. Мне было четырнадцать и внутри меня не шевельнулось ничего кроме ощущения мерзости. Но крохотный отрезок времени длинной в два года, когда Кристин решила таки признаться мне в своих чувствах, промелькнул как и положено – неожиданно быстро.

***

– Trottel (идиот)! – выругалась девушка, вырываясь из моих неловких объятий и отталкивая меня, – Ты должен был поцеловать меня, а не облизывать! Дуболом неповоротливый! Ты совсем ничего не понимаешь? Или просто издеваешься надо мной?

Я догадывался. Десять минут назад, ровно в десять вечера, я поднялся на крышу восточного корпуса нашей гимназии, где она назначила мне встречу. Кристин уже была здесь и сразу взяла быка за рога. Мне было сказано, что я конечно редкостный кретин и иногда так и вовсе невыносим. Но так уж случилось, что между нами двоими есть химия. И эта химия называется чувствами. И что если я наконец отморожусь и предприму хоть какие-то шаги, мы можем стать парнем и девушкой. Нам было по шестнадцать лет. Учиться в гимназии нам оставалось ещё три года, как и всем нашим одноклассникам. Уже год как нам преподавали курс сексуального воспитания и свободы. Сам материал я усвоил, но претворять его в жизнь, совсем не торопился. В отличии от сверстников. За пол года, в парочки и влюблённость, успели поиграть все или практически все в классе. Кристин эта чаша тоже не миновала и я с радостно выдохнул, когда она сперва дефилировала под руку с сыном профессора астрофизики Марком, а затем громко ругалась с сыном испанского физика Себастьяном, рассказывая на всю аудиторию, что именно она думает о его попытках пощупать её везде, где достанет. Затем были Ярис, Грег, Даниэль и ещё пятёрка мальчишек, отношения с которыми у неё продлились менее недели. Всё это время я был практически освобождён от её внимания, счастливо постигая науки и занимаясь любимым делом. Но судя по всему, сегодня настала моя очередь.

Выслушав её спич, я решил последовать примеру Себастьяна и сразу распустить руки. Его пример гарантировал самый короткий, хоть и самый шумный способ преодолеть это препятствие. К моему немалому удивлению, на мои шарящие по её телу руки, девушка отреагировала совсем не так, как я планировал. Молодое, горячее женское тело подалось в мою сторону и между нами произошёл тот самый поцелуй, за который я и был назван идиотом. Хотя в тот момент, что-то в глубине меня всё таки заинтересованно шевельнулось. К счастью, поцелуй был совсем короток и чувство так же быстро и улеглось.

– Ну? Чего молчишь? – стояла насупившись девчонка.

– Кристин, я не умею целоваться. У меня отсутствует твой богатый опыт, – прокомментировал я вполне очевидное на мой взгляд обстоятельство, – Если ты хочешь, мы можем…

– Что?!? – опешила моя собеседница, – Ты что, намекаешь что я шлюха?

– Эм, – потерялся я, в резком повороте женской логики, -Вообще-то я…