Том влез на высокий табурет, и снял банку с одной из верхних полок. Она была больше других и наполнена почти до краёв. «Легенды, сущности и персонажи» – надпись была выведена по стеклу ярко-розовым лаком. Том достал из кармана нечто похожее на щипцы для сахара в миниатюре и стал бесцеремонно ворошить содержимое банки.

Наконец он извлёк один из шариков и вопросительно поднял бровь, глядя на Эрни.

– Попробуешь ещё раз?

Эрни зачерпнул немного порошка, снова потёр пальцы о ладонь и подставил руку. Том вложил в неё хрупкий шарик. Шарик расширился, как облачко газа. Он был очень лёгким и упругим одновременно. Эрни чувствовал жизнь внутри него, но ощущение было лёгким, воздушным.

Маленький человечек внутри теперь не смотрел на него со страхом и любопытством, как вчера. Он брёл куда-то по своим делам. Поверхность шара при этом как будто перекатывалась, переливаясь на свету.

Человечек подошёл к цветку, который был выше, чем он, раза в три, и посыпал землю под ним какой-то пыльцой, которую достал из тряпичного мешочка, висевшего у него на поясе. Цветок согнулся, из его соцветия что-то выпало, как будто крупная капля дождя разлетелась на мелкие брызги, ударившись о карниз. Там, куда упали «брызги», появились ростки. Ростки быстро тянулись вверх, на них появлялись бутоны; бутоны из зелёных становились фиолетовыми, жёлтыми, пурпурными, белыми. За несколько секунд на глазах у Эрни вырос целый цветочный сад, в котором затерялась фигурка человечка с волосами цвета соломы.

Эрни аккуратно сжал пальцами стенки шара, он, как настоящий мыльный пузырь, будто растаял в его ладони, остался только крошечный шарик, на ощупь напоминавший стекло. Эрни осторожно вернул его в банку с «легендами» и «сущностями».

– Но ведь… Вчера я не брал этот порошок? А тот сон… он чуть не прорвался прямо сюда, так ведь?

Том кивнул, улыбаясь.

– Почему это произошло?

– Это произошло оттого, что ты хотел рассмотреть его, а он – тебя.

– Только поэтому?..

– Волшебство в твоём сердце, Эрни. Ты по своей природе так добр и силён духом, что позволяешь чужим снам и мечтам воплощаться в реальность. Этому нельзя научиться, не являясь тем, кем ты уже являешься.

Эрни почувствовал, что краснеет.

– Мне казалось, он погибнет, если появится здесь.

– Нет, не погибнет, но его время ещё не пришло. И, он предназначен для совсем другой истории, не твоей и не моей. Это было бы не смертельно, но неправильно.

– А почему они лежат на полу?

Эрни никак не мог понять, почему так много шариков разбросано по полу, если Том постоянно «отлавливает» их и раскладывает по банкам.

– А вот поэтому я и прошу тебя помогать мне: иногда их бывает слишком много, и я не справляюсь один. Но мы займёмся этим потом, сейчас пора готовить обед. Мистер По нас заклюёт, если мы не накормим его супом, уж поверь мне.  – Том снова подмигивал.

Том задёрнул занавес и они снова оказались в уютной жилой комнате, которую освещало солнце какой-то приморской жаркой страны.

Том поставил посуду, которую Эрни успел помыть вручную, на полку.

– Спасибо за это, но обычно посуду у нас моет вот эта дама.

Том нажал на кнопочку слева от раковины. Столешница, встроенная рядом, разъехалась, как раздвижная дверь. Над её поверхностью медленно всплыла посудомоечная машина, створки стола снова соединились. Том загрузил в машину всё, что не успел помыть Эрни, и нажал другую кнопку. Рядом с посудомоечной машиной появилась овощерезка.

Эрни заметил, что на крючках возле печи, в которой вчера готовился пирог, висит много засушенных трав. Там же висела сетка с крупными золотистыми луковицами, и целый гербарий из сушёных грибов разных цветов и размеров, нанизанных на нить. Том достал из сетки луковицу, из холодильника – морковку, и протянул их Эрни:

– Сможешь почистить и помыть это?

– Да, конечно.

Эрни подставил под струю холодной воды луковицу и легко снял с неё кожуру, быстро счистил комочки земли с моркови и подал всё это Тому, который запихивал в овощерезку какие-то травы.

– С тобой приятно иметь дело, Эрни. Ты готов браться за любой труд, даже не поинтересовавшись, чем тебе за это отплатят.

Эрни не совсем понял, комплимент это, или предостережение, но снова покраснел.

Когда овощерезка справилась с луком и морковью, Том ополоснул её и снова нажал на кнопку. На месте овощерезки появилась кастрюля с кнопками.

Том налил в неё масло, положил овощи, травы, специи и муку, налил воду, накрыл крышкой и пощёлкал кнопками.

– Теперь можем отдохнуть. Хочешь чая? Кстати, вчера мы так и не добрались до пряников. Думаю, стоит их наконец попробовать.

Том сидел в кресле-качалке с чашкой дымящегося чая в руках, в мультиварке бурлил ароматный луковый суп.

Эрни жевал имбирный пряник, успевший затвердеть за ночь, грея руки о чашку.

В комнате было тихо, мирно и солнечно.

Эрни хотелось сидеть и молчать вот так долго-долго, купаясь в уюте и тепле. Но он всё-таки решился задать вопрос, с самого утра не дававший ему покоя.

– А Вы узнали, что мне нужна работа… при помощи… Вашего волшебства?

– Нет, что ты. Просто заметил, как ты просматривал газету с объявлениями, вытащив её из моего почтового ящика, а потом аккуратно положил обратно. Извини, я совсем не хотел за тобой подглядывать. Тем утром я чистил пальто у себя в прихожей и услышал топот на лестнице, потом снова топот и суету, когда почтальон уже ушёл. И решил посмотреть в глазок. Конечно, я не принял тебя за вора. Воры не прокрадываются в подъезд только лишь для того, чтобы прочесть свежую газету. Я хотел выйти и поговорить с тобой, но ты ускользнул быстрее, чем я успел отстегнуть дверную цепочку.

Эрни рассмеялся. Сейчас казалось, что всё это происходило с кем-то другим. Что всё это – просто история, рассказанная у камина тёмным зимним вечером.

Мультиварка запищала и суп в ней перестал бурлить.

Том поставил на стол миски для супа, Эрни без труда отыскал в холодильнике сыр. Тосты, недоеденные за завтраком, оказались весьма кстати. Том выглянул за дверь, чтобы позвать Мистера По, но у того, видимо, имелись какие-то неотложные дела, и они сели за стол вдвоем.

Эрни казалось, что с тех пор, как Том в магазине протянул ему коробку с пряниками, прошло много недель, или даже месяцев. Сейчас они оба, не стесняясь, и не скрывая разыгравшегося аппетита, шумно хрустели тостами с сыром и глотали горячий ароматный суп, как будто знали друг друга давным-давно.

Да, Том и Эрни определённо были родственными душами. Почти сутки они провели под одной крышей и очень неплохо ладили. И всё-таки, они знали друг о друге так мало, точнее… Почти совсем ничего.

– Что ж, Эрни, – голос Тома звучал по-прежнему мягко, но теперь очень серьёзно, его глаза смотрели прямо на Эрни дружелюбно, и в то же время строго и проницательно, – расскажи мне свою историю.

– Я… мне… это случилось… тогда я просто… он… они бы… я хотел… но…

Эрни перебирал и перебирал обрывки фраз и местоимений, но так и не смог сказать что-нибудь вразумительное. Он чувствовал себя ужасно. Нелепо и глупо. Он умел уже так много, и знал немало, но он совсем не умел говорить о себе. Это было гораздо труднее, чем, притворившись почти совершеннолетним, найти временную работу и справиться с ней, труднее, чем выжить на улице в разгар зимы, труднее, чем сохранить человеческий облик после всего, что довелось пережить…

– Давно ты вот так бродил по улицам? – Том подвинул свой стул ближе и теперь сидел совсем рядом, взяв в свои большие мягкие ладони вспотевшие руки Эрни, как будто держал за руки ребенка.

– С тех пор, как умер дедушка. Я убежал. Я не хочу в приют.

– У тебя никого не было, кроме него?

Голос Тома звучал мягко и вкрадчиво, но Эрни всё ещё колебался.

– Ты можешь рассказать мне всё, что хочешь, Эрни. Я не буду смеяться или осуждать тебя.