– А чего же удивляться? Они злой народ. Потому я теперь и живу в Далузии.

– Но ты же вырезала его, – показала Чиизаи на фигурку.

– Да. Как напоминание.

– О чем?

– Мой отец пришел с моря. Он был пиратом. Както раз его занесло в РайнТудеску. Там он и повстречался с моей матерью. Теперь они оба мертвы.

– Извини.

– Ладно. Мои родители были необычными людьми. Но мать преступила закон, и за этот грех они оба были убиты.

– Что она такого ужасного совершила, чтобы заслужить смерть?

– Она вышла замуж за моего отца, – ответила Мартина.

Она обернулась, как только Мойши притворил за собой дверь, и издала чтото вроде покорного вздоха.

Глаза ее вспыхнули, и в их нефритовой глубине он увидел коричневые точечки. На ней была свободная шелковая блуза цвета сливок, собранная у ворота на шнур, в овальном вырезе виднелась грудь. Еще на нем была длинная юбка такого темного зеленого цвета, что казалась почти черной.

– Ты! – прошипела она. – Как ты сюда пролез?

«Нет, чтобы спросить – чего тебе надо», – подумал он.

Руки ее свободно висели по бокам.

– Я влез в окно на втором этаже.

– Выметайся отсюда сейчас же!

Это обеспокоило его, поскольку в ней не было страхе и даже сейчас ее руки не сжались в кулаки.

– Не уйду, пока не получу ответов на коекакие вопросы. – Ему пришлось оторвать взгляд от ее вздымающейся груди. Это повредит делу. Он шагнул к ней.

– Сеньора…

– Вон! – Она не собиралась уступать.

Его тело напряглось само по себе, и он начал волноваться, поскольку ему нужно было добыть эти сведения.

– Сеньора, прошу вас. Вы должны выслушать меня. Жизнь вашей дочери…

– Я не собираюсь с тобой разговаривать, – ледяным голосом отрезала она.

Перед глазами Мойши возник лежащий в переулке мертвый Каскарас.

– Я не уйду.

Она шагнула к нему, и, прежде чем его отбросила назад полная силы ее молниеносная атака, он понял, с чем имеет дело. Когда она прыгнула, он успел увидеть ее собранные вместе вытянутые пальцы. Они оба упали, вцепились друг в друга и покатились по полу – он понимал, что, как только перестанет двигаться, ему конец. Одноединственное слово вспыхнуло у него в голове, когда он ударился затылком о деревянные доски и увидел нависшую над ним тень, – коппо.

– Народ РайнТудески живет только по законам, – говорила Мартина, когда они попивали компанью. – Рождаются и воспитываются по законам. В тенетах законов. Так живет эта страна. Рационально и легко. Бескровно. – С лица ее сбежал цвет, когда она рассказывала об этом. – Тудеск может вступить в брак только с тудеской, и никак иначе.

Чиизаи не сказала ничего, только смотрела в золотую глубину вина.

– Тудески ненавидят чужаков, – продолжала Мартина. – О, они терпят тех, торговля с которыми жизненно важна, но в РайнТудеску очень мало кого допускают, и командам купеческих кораблей, привозящих товар, не разрешается сходить на берег, а любой чужак в стране постоянно находится под конвоем.

– И ты не вернулась.

– Нет, – ответила Мартина. – И не вернусь.

– Ты не знала тудеска по имени Хелльстурм? – вдруг спросила Чиизаи.

– Нет. А что?

Чиизаи покачала головой:

– Да ничего. Просто вы оба тудески.

– Меня не интересуют другие из РайнТудески, Чиизаи.

– Может, тогда ты знала далузийского купца по имени Каскарас?

– О да, конечно. – Мартина налила им еще вина. – Но я уже много сезонов не видела его. Он собирался уезжать из города. Обычно он снимал вот эту лавку. – Она показала в пустоту меркадо. – Но это было уже давно. Мы были в хороших отношениях, поскольку он торговал старинными вещами.

– Значит, ты хорошо его знала?

Она покачала головой, окруженной ореолом темных волос:

– Да нет. Емуто хотелось бы получше… познакомиться со мной. Но я обнаружила, что некоторые из его старинных предметов были крадеными.

– Из собраний?

– Нет. Он грабил усыпальницы. По ночам отправлялся на добычу. Обычно к северозападу от города.

Он знал те места так хорошо, что я не раз советовала ему бросить грабеж могил и стать картографом. – Она слегка улыбнулась Чиизаи. – Конечно же, он не слушал меня. Слишком любил опасность… да и огромные барыши тоже.

– А Каскарас ни о чем не рассказывал тебе, когда вы в последний раз виделись с ним? Хоть о чемнибудь?

– А почему он так тебя интересует?

– Его убили, Мартина. В Шаангсее.

– В Шаангсее? – Мартина широко открыла глаза. – С чего это его занесло так далеко на юг?

– Его преследовал тот самый Хелльстурм. Ктото пытал Каскараса. Мы думаем, что это Хелльстурм.

– Если Хелльстурм тулеек, то есть способ узнать это наверняка.

– Да? Как?

Мартина отвернулась от Чиизаи. снова прикоснулась к рубину, к оселку, к талисману, отгоняющему дурные воспоминания.

– Тудески во многом очень дикий народ, хотя на них и есть некий налет цивилизации. – Она помолчала. Судорожно вздохнула. – Мои родители погибли в мой день рождения. Я видела, как они идут к дому, поскольку я сидела у открытого окна и ждала их. Они несли подарки для меня. Когда они переходили улицу, на них напали. Двое поджидали их. Это случилось так быстро, так просто – и вот они уже лежат в луже собственной крови. Мертвые. Только что были – и уже их нет. Я даже и не помню как следует, что было потом. Наверное, я спрягалась, поскольку дом наверняка потом обыскивали. Затем я уже была на улице. Сколько я проблуждала – понятия не имею. Я знала только одно – меня ищут, и я должна добраться до границы. Я старалась не спать, но, конечно же, это было невозможно. Через некоторое время я не выдержала. Както ночью я оказалась в какойто задней аллее, меня пробудила мешанина звуков и возни. Мне надо было бы убежать, но чтото удержало меня, какоето странное оцепенение охватило меня. Но, как оказалось, мне повезло в этом, поскольку я как раз напоролась бы на трех воинов – понимаешь ли, там был тупик.

Она замолчала, поглаживая тонкими пальцами рубин, словно читая прошлое и пытаясь прозреть будущее.

– Они тащили с улицы женщину. Может, она была шлюхой, может, нет. Теперь уж не узнать. Они изнасиловали ее на моих глазах, словно совершая какойто бескровный ритуал – без тени страсти или похоти. Затем, покончив с этим, они вспороли ей грудь. Они еще коечего хотели от нее – хотели коечто узнать, насколько я понимаю. В конце концов, они добились своего.

Чиизаи показалось, что ее собственное сердце сжимает холодная рука.

– Что они с ней сделали?

Глаза Мартины пылали огнем воспоминаний.

– Ты и вправду хочешь знать все до конца? Чиизаи кивнула.

– В РайнТудеске пытка считается высоким искусством. В тайных обществах, понимаешь ли, считается просто обязательным, чтобы высшие знали способы выведывания секретов. Понимаешь?

Чиизаи подумала о том, что рассказывал ей Мойши о том, как живет общество Шаангсея, полное тайн, но все же открытое.

– Нет, – призналась она. – Боюсь, что нет.

Мартина пожала плечами:

– Ладно, все равно. Мне кажется, что для полного понимания тебе придется съездить в РайнТудеску. Тудески обнажают сердце жертвы и, массируя его, либо замедляют, либо ускоряют жизненные процессы в теле жертвы, причиняя ей тем страшнейшую боль, но не допуская смерти. В этом они достигли совершенства. Никто не может выдержать такой пытки, но она – лишь одна из многих других.

– Боюсь, такое случилось и с Каскарасом.

– Тогда мне остается молиться за спасение его души.

Чиизаи дотронулась до нее:

– Прошу тебя, Мартина, очень важно, чтобы ты вспомнила все, что говорил тебе перед отъездом Каскарас.

Мартина выпрямилась, провела рукой по лбу.

– Дай подумать. Это было уже довольно давно. Тогда было начало лета. Он уезжал… куда же, он же говорил… не могу припомнить. Короче, как всегда, на северозапад.

«Верно, – подумала Чиизаи. – Кинтай лежит к северозападу от Корруньи».