Зверь почуял добычу.

Впереди пронесся олень, пытаясь скрыться в зарослях папоротника. Черные ноздри зверя затрепетали, а из горла вырвался свирепый рык. Он кинулся вперед, ломая сухой кустарник, чтобы настигнуть жертву. Ведомый голодом, зверь не знал ничего желанней, чем вонзить клыки в трепещущее нежное мясо, напиться свежей дымящейся крови.

Испуганный олень мчался прочь, через болото с его неглубокими ручьями, вздымал тучи брызг, а позади неслась огромная смертоносная тень. Зверь настиг жертву за болотом, повалил в овраг и спустя несколько мгновений борьбы, занялся желанной трапезой.

Ничто бы не отвлекло его от сладостного вкуса добычи, но тут его уши уловили знакомый звук. Зверь прищурился, злобно оскалился и замер над повергнутым оленем, втягивая ноздрями напоенный запахом крови воздух. Затем с ворчанием погрузил клыки в неподвижное тело жертвы.

В шагах двухстах от притаившегося зверя, по дороге, вздымая пыль из-под копыт, неслась вороная лошадь. Ею управляла молодая всадница с разгоряченным от быстрой езды лицом. Бешеный галоп переполнял ее радостью и азартом. Всадница спешила, глаза горели нетерпением. Синий плащ трепетал за спиной, точно крылья птицы, а капюшон слетел с головы, отчего белые волосы развевались.

Чувствуя притаившееся неподалеку чудовище, конь хрипел и косился на грозные ели. Девушка похлопала его по шее со словами: «Все в порядке, Мидхар, они нас не тронут», и он несся дальше, желая поскорее миновать угрюмый лес.

Мелкие лесные жители, заслышав знакомый галоп, бросались врассыпную, а другие существа таились, выжидали, но всадница слишком спешила, чтобы замечать их пристальные взгляды из-за деревьев. Она давно привыкла к ним, но это не умаляло горечи в ее душе.

С тех пор, как много лет назад Сигрун опутала Блэрхайд черным колдовством, Тьма расползлась по всей Топкой долине.

Она выплеснулась из него, подобно вышедшей из берегов полноводной реке, и захлестнула все кругом. Она дала силы проявиться всем обитателям ночи, которые прежде скрывались в глубоких расщелинах скал, подземельях и лесной глуши. Тьма изменила не только многих лесных тварей, превратив их в настоящую угрозу, но и обычных домашних, прежде безобидных животных.

Жители долины не сразу узнали о постигшей их беде, пока не обнаружили первые страшные истерзанные останки на дорогах и в полях. Всюду стали пропадать взрослые и дети не только с наступлением темноты, но и посреди дня, особенно, когда с моря крался мутный серый туман, или небо покрывали низкие плотные тучи.

Создания Тьмы – ольфарги – тяготели к ней, но слабели при ярком солнце, а потому прятались от его обжигающих лучей, чтобы дождаться, пока оно вновь не скроется.

Страх и ужас поселились в каждом доме Ингларии. Никто отныне не мог с уверенностью сказать, что доживет до следующего утра. Не находилось смельчаков, дерзнувших пересекать долину в ночное время, разве что случайные путники, которые еще не догадывались о кошмарных тварях, населяющих здешние места.

С наступлением сумерек жизнь в деревнях и усадьбах замирала. Скот загоняли в хлева, крепко запирали на засовы, разжигали кругом костры и отчаянно молились, чтобы духи ночи обошли их стороной. В самих домах также не жалели огня, запасались дровами и углем, старались осветить каждый уголок, лишь бы не дать возможности коварной Тьме взять над ними верх.

Страшно было дать очагу или факелу погаснуть: из черноты могли протянуться когтистые лапы ольфарга, чтобы одним сильным ударом прекратить земное существование любого жителя долины.

Особенно тягостными становились осень и зима, когда ночь главенствовала над днем, а ледяной холод – над теплом. Кто-то из отчаявшихся попытался покинуть страну на одном из кораблей, собрав все необходимое. В день отплытия на глазах у изумленных рыбаков, занятых уловом, из пучины всплыли невиданные доселе существа, подняли огромные, покрытые мерзкой слизью щупальца и вдребезги разбили хрупкое судно, утащив на дно всех, кто взошел на него ранее.

Весть о жутких тварях, поселившихся в море, достигла соседних государств. Оборвались торговые связи, морские пути оказались закрыты. Никто не хотел подвергать опасности ни свои корабли, ни своих людей.

Непроходимые скалы, которые широким кольцом окружали долину и казались ее жителям даром природы, способным уберечь от угроз других государств, теперь превратились в преграду, тюремную решетку, обрекающую на медленное вымирание. Попытка преодолеть их обернулась бы неотвратимой гибелью для отважившихся сделать это.

Черно-зеленые базальтовые скалы, ощерившиеся на пути, точно плотно пригнанные друг к другу иглы, веками не пропускали врагов извне, но теперь их защита обернулась несчастьем для самих ингларцев. Легенды рассказывали о тайных пещерах и подземных реках, но искать их было бы бессмысленно и подобно самоубийству. В непроглядной мгле обитали существа, о которых жители долины боялись даже подумать.

Все торговые пути вели из Хрустальной бухты, где в порту когда-то стояли десятки кораблей, куда они постоянно прибывали. Но отныне бухта опустела. В ее синих глубинах прятались жуткие монстры, привлеченные и выкормленные Тьмой. Они не могли никуда уйти, потому как она привязала их к себе.

Ловля рыбы мгновенно сократилась: твари пожирали все живое, что попадалось им. Рыбаки, на свой страх и риск, выходили в море, старались отплыть подальше от того места, где большой корабль был смят и раздавлен. Но время от времени это заканчивалось плачевно, и рыбачить приходилось прямо у берега, где улов оказывался довольно скудным.

Страх перед порождениями Тьмы был велик. Но самым страшным было то, что жители долины не имели понятия о том, откуда взялась эта напасть, а потому ее прозвали Безымянным Мором.

Казалось, что боги отвернулись от Ингларии, забыли или потеряли власть над существующим миром, иначе как можно было объяснить творящееся зло? Не утратили ее только две могущественные богини: Огненная Дева и Призрачная Королева.

Первую любили всем сердцем. Она давала хоть какую-то надежду на спасение. Это ее живительное пламя отогревало во время стужи, отгоняло Тьму и кровожадных тварей. Ее алтарь осыпали свежим зерном и красными цветами.

Вторую боялись. Она отнимала жизни, а значит ее нужно было умилостивить. Ей приносили жертвенных черных козлят, ставили священные столбы на перекрестках дорог. Но Богиня Мертвых имела свои счеты с живыми, и сама знала, сколько ей нужно, чтобы пополнять свое бессмертное воинство.

Казалось, жителей Топкой долины обрекли на медленное и неизбежное вымирание.

Извилистая дорога вела в Теирту – деревню с лучшей ярмаркой здешних мест. Торговля оставалась одним из способов выживания, даже под угрозой смерти. Люди учились жить бок о бок с чудовищами и созданиями, о которых раньше слышали только из легенд.

Среди холмов и рек раскинулись утопающие в пышных садах усадьбы лордов долины. Всадница знала каждого из них. Все они не раз бывали в чертогах огромного замка на скале. Маленькой девочкой она тихонько пробиралась в торжественный, но мрачноватый Зал Приемов, где ее отец помогал улаживать бурные споры. Там же, под глухой и испуганный ропот собравшихся, много лет назад был созван совет, когда Безымянный Мор стал общей бедой.

В долине почти каждый дом потерял одного из членов семьи или близкого друга. Тьма не щадила никого, не останавливалась ни перед беспомощным ребенком, ни перед слабым стариком. Она жадно поглощала всех, кто попадался ей на пути, набирала силу.

Темный лес, с его шорохами и угнетающими звуками, оставался позади. Мидхар взлетел на пригорок, и тут же вдалеке показались крыши ярмарочных шатров.

Небо подернулось сизоватой дымкой, но за ней еще виднелись огненные очертания солнца – главного защитника жителей долины.

Всадница снова похлопала по мокрой шее скакуна, подбадривая его, и пришпорила: ей не терпелось пройтись между длинных рядов, заставленных разнообразной утварью.