Морвен подавила желание хорошенько стукнуть его. Он тут же посерьезнел:

– Скажи, что слухи врут насчет тебя.

Она сделала вид, что не понимает его и принялась за рагу.

– О чем ты?

Ниар приподнял ладони и хлопнул ими по столу:

– Ты знаешь, о чем. О твоей помолвке.

Глаза Морвен весело сверкнули.

– Ты не желаешь мне счастья?

Юноша побледнел, но постарался справиться с собой.

– Как никто в наших краях. И все же… О чем говорили твой отец и лорд Бриан? Разве они не скрепили вчера брачный договор?

Девушке хотелось еще немного подразнить его, но он так умоляюще смотрел, что она не выдержала и рассмеялась:

– Я не тороплюсь замуж. И тебе следует устыдиться своих вопросов, учитывая, как давно ты знаешь меня.

Он медленно кивнул, обдумывая ее слова.

– Да, но ведь ты девица благородных кровей и любой лорд Топкой долины…

Девушка закатила глаза:

– Умоляю, остановись. Иначе я запущу кружку тебе в голову.

Ниар, глядя на ее улыбающееся лицо, выдохнул:

– Просто, – небрежно заметил он, – твое замужество здорово подпортит нашу дружбу. Понимаешь? С кем я буду исследовать местные рощи и шутить над соседями, плавать в лодке? В солнечные дни, конечно…

Морвен смотрела на него понимающе. Ниар хотел жить так, будто им не угрожала опасность каждый день, будто ингларцы не испытывали липкий страх перед темнотой и неизвестностью.

Она одна могла безопасно передвигаться по долине, не боясь внезапного нападения. Отец умолял ее не рассказывать об этом никому, чтобы избежать подозрений. Иначе перепуганные люди могли бы неверно истолковать столь невероятное везение. Они даже не подозревали, какую цену предстояло ей заплатить, да она и сама не знала.

Ни о чем не подозревал и Ниар, хотя иногда ей хотелось открыться ему. Он был единственным, кому так хотелось довериться, но отец взял с нее обещание, и ей приходилось слушаться.

Кое-что объединяло их: ее растил отец, а у него осталась матушка, которую он очень любил. Мать Ниара владела ткацкой лавкой, где с утра до вечера пряли шерсть, кроили ткани и шили отменную одежду. В лице Анвин, окаймленного такими же угольными волосами, как и у Ниара, читалось благородство. Говорили, что она была незаконнорожденной дочерью элмаркского купца и знатной госпожи при королевском дворе, но достоверно не знал никто.

Тэлфрин уважительно отзывался о ней, как об успешной женщине с деловой хваткой, но все же родство с элмаркской знатью не делало ее ровней в его глазах. Морвен это тоже понимала, как и все вокруг, и многим было любопытно, к чему приведет странная дружба сына богатой ткачихи и дочери властелина Блэрхайда.

Сам Ниар, с тех пор, как они познакомились с Морвен, долгое время не проявлял к ней никаких особых знаков внимания. Детьми они купались в местном озере, катались на лодках, строили уютные домики на ветвях деревьев, забирались в соседские сады за грушами или бегали с другими ребятишками.

Дружба Морвен и Ниара казалась легкомысленной забавой, пока им обоим не исполнилось по одиннадцать лет, а природа не дала о себе знать. Фигура Морвен становилась все более округлой и женственной, тогда как Ниар был ниже ее на голову и говорил смешным звонким голосом. Изменения во внешности подруги смущали его, и он отчаянно желал стать мужественнее ради нее.

И лишь спустя три года он, наконец, обогнал ее в росте, его голос обрел приятный баритон, мышцы налились крепостью. Вот тут Тэлфрин и обратил внимание дочери на то, что ей следует вести себя осмотрительнее.

Он по себе знал, какой губительной бывает страсть, и в закоулках памяти всплывали прекрасные женские лица, одно из которых вызывало отвращение, а другое – глубокую нежность.

Иногда Сигрун являлась ему в кошмарах, будто пробиралась к нему в опочивальню и целовала измазанными кровью губами, заставляя служить себе. А он просыпался под утро в холодном поту, пытаясь избавиться от мерзкого наваждения.

Он мечтал, чтобы ему снилась милая Хельда, но отчего-то это случалось так редко, что он стал забывать ее лицо.

Так бы и произошло, но, к счастью, Морвен так походила на мать, что это наполняло его сердце теплотой и радостью.

Хотя Тьма жила с ними бок о бок, они научились мириться с ней, как с чем-то неизбежным. Тэлфрин старался не обращать внимание на копошащиеся мрачные тени позади себя, на шуршащую паутину и молчаливых пауков, поселившихся под деревянными балками Блэрхайда, на то, как скребутся мыши, злобно вгрызаясь в деревянные перекладины.

Он понимал, что Хельда успела дать им последнюю надежду, подарить дочери самое дорогое, что могла сделать мать перед смертью: искреннее, полное любви благословение. Лишь поэтому Тьма не завладела ими полностью, не превратила их тела в черные коконы, хотя и погрузила свои когти в каждого обитателя замка.

Когда Морвен и Ниар вышли из таверны, небо уже затянули низкие плотные тучи.

Отсутствие солнца заставляло жителей Топкой долины быть осмотрительнее. Улыбки тотчас исчезали с их лиц. Всюду заполыхали факелы, а на площади и улицах возникала суета. Многие спешили отправиться домой, чтобы усиливающаяся темнота не застала врасплох.

Отразилось беспокойство и на лице Ниара. Он то и дело озирался, словно ожидал нападения, и сказал:

– Тебе пора ехать, пока окончательно не стемнело. Проклятая погода точно издевается над нами.

Девушка кивнула, испытывая благодарность за эти слова, понимая их причину:

– Не волнуйся. Ты же знаешь, что мой Мидхар самый быстрый в округе.

Ниар вздохнул:

– Да, но и те твари своего не упустят. Мы договаривались, что ты не будешь рисковать напрасно. Три дня тому огромный ольфарг утащил одного из завсегдатаев таверны. Прямо с заднего двора, понимаешь?

В его глазах промелькнул страх перед силой, которую невозможно было постичь. Морвен не стала спорить, чтобы не расстраивать друга:

– Но тогда ты и сам поспеши домой. Должно быть, твоя матушка переживает. Ты пьешь ту настойку, что она приготовила?

Ниар замешкался с ответом и покраснел. Девушка покачала головой:

– Что с тобой такое? Мы тоже договаривались, что ты не будешь пропускать прием лекарств. Лекарь сказал, что обмороки повторятся, если не принимать настойку.

Юноша раздраженно махнул рукой, отступив назад:

– Я был бы тебе признателен, если бы ты не напоминала об этом.

Она пристально посмотрела на него долгим взглядом, а потом отвернулась, чтобы взяться за луку седла и вскочить на лошадь.

– Как знаешь, – голос ее зазвенел. – Подумай о своей матери, если не хочешь думать о себе.

Он не ответил, лишь недовольно поджал губы, хотя в глазах мелькнули отчаяние и боль.

Морвен пришпорила лошадь, досадуя на несдержанность, но то, как поступал Ниар, сердило ее. То, о чем шептались соседи и на что намекал отец, выводило из равновесия. Странная болезнь Ниара преследовала его с детства, а с недавних пор участились внезапные обмороки.

Об этом знал и сын лорда Бриана, Кайден.

Девушка терпеть его не могла. Его холодную заносчивость, то, с какой гордостью он отзывался о своем роде и как уничижительно говорил о бедном Ниаре. А уж когда разговоры о болезни юноши дошли до ушей Кайдена, тот не скупился на злые и язвительные слова. Если до недавних пор он с опасением относился к нему и даже считал кем-то вроде соперника, то теперь его сомнения развеялись.

– Разве, – заявил он Морвен, когда она с отцом гостила у них в усадьбе, – твой низкородный дружок сможет оставить после себя наследника с такой-то хворью? Было бы гораздо лучше для всех, если бы его утащил ольфарг, чтобы бедняга не мучился.

Девушка так и вспыхнула от ярости, но не успела ответить на это язвительное замечание, ведь рядом появился отец. Лишь это и удержало ее от опрометчивых слов. Позже, засыпая в своей спальне, она ворочалась с боку на бок и корила себя. Теперь Кайден будет думать, что она согласна с ним. Мерзкий тип.