– О, как интересно, – он сверху-вниз одарил ее странной ухмылочкой. –А где твоя сестра? Тебе разрешают играть без присмотра так далеко, да еще возле речки?
– Чего мне спрашивать? Если очень хочется, то можно. А Светке некогда. Она в окно целыми днями смотрит.
– Все интереснее и интереснее… Идем. Провожу до дома. Нам все равно по пути.
– А вы что тут делали? – спросила она его, спустя некоторое время.
– Выгуливал Такера.
– Красивая собачка. А он что, сам погулять не может? Все собаки сами гуляют. Зачем им люди?
– Видишь ли, сам он никогда один не гулял. Живет в большом городе, а там легко потеряться.
– Так тут кто ж потеряется? Каждая собака друг друга знает. Познакомьте его с ними и пусть вместе бегают за кошками. Или по помойкам. А на свалке собак всегда полно. Сводите его туда. Ему точно понравится.
– Думаешь?
– А то!
– Сам бы я до такого никогда не додумался. Какая ты умная. Наверное, еще и по горшкам дежурная?
– По горшкам дежурный Митька Косолапов. Ему три, а мне уже шесть.
– Да, шесть – это аргумент. Не поспоришь. Тогда, может, посоветуешь знакомых собак. Таких, чтоб поумнее были. Такер у меня английский аристократ. Абы с кем водиться не станет. Помойки – это, наверняка, весело, однако, он разборчив в развлечениях. Ему не понравится. Я его уже десять лет, как знаю.
Кто такой английский аристократ ей было неведомо. А как они развлекаются, тем более. Поэтому она решила припомнить качества известных ей местных псов.
– Так… Нет, этого с цепи не спускают, а тот вечно рычит… Рекс злой, а Тузик бабы Гали глупый, – серьезно размышляла вслух, а шедший по правую руку от нее спутник почему-то давился со смеха.
– Ладно, я могу гулять с ним иногда, так уж и быть.
– Ты? Сама? – снова удивился. – Бесплатно?
– Угу.
– Щедрое предложение, сударыня. Вы сама доброта и великодушие.
– А вас как зовут?
– Влад.
Она окинула его изучающим взглядом до середины груди и заправила волосы за уши.
– Вы тоже красивый.
– Интересно, как ты это определила?
– У вас майка белая. И кроссовки.
– Финиш… Я больше не могу держаться… – он почему-то рассмеялся во всё горло.
– Что смешного? Это кантплимен, – обиженно выпятила нижнюю губу.
– Как-как ты сказала? Кантплимен? – мужской хохот смешался с ее злобным пыхтением.
Нину уязвил этот смех. Она не понимала, почему этот парень так заливисто смеется, но точно знала, что смеется он над ней. И это было опять обидно.
– И вовсе вы некрасивый! – нашлась, что сказать, сложила на груди руки и прибавила шагу. – И играть с вашей собакой я не буду!
– Но Такер же все слышал! Ты пообещала выгуливать его иногда.
– Не обещала!
– Обещала, обещала…
– Не обещала!
– Обещала!
Ей захотелось толкнуть его от злости, но вместо этого она накуксилась и шмыгнула носом. Отбежала на несколько метров вперед, больше не желая идти с ним рука об руку.
– Эй, ты что, обиделась? – он тихо спросил, когда они минули огороды и вышли на околицу, вдоль которой тянулись заборы, карды и какие-то хозяйственные постройки. – Мне еще никто не говорил таких классных кантплименов, вот я и растерялся. Не дуйся, а то лопнешь.
Его попытку примирения Нина проигнорировала.
– Вот же, вредная. С таким характером ни одного жениха не найдешь, кроме тех, что сзади прицепились.
Она резко остановилась и обернулась, догадавшись, что он имел ввиду. Потянула ткань сарафанчика на себя, обрывая липучие соцветия наземь.
– Нина, я очень хочу с тобой дружить. Ты тоже очень красивая, – подошел вплотную и склонился перед ней, уперев руки в колени.
За чьим-то забором промычала корова, недовольная тем, что нерасторопная хозяйка запаздывает с вечерней дойкой.
– С коровами, вон, дружите. Сами зовут, – Нина неприязненно посмотрела ему прямо в глаза.
– Ни одна корова мне не нравится. Все они глупые и скучные. Хочу с тобой, – он широко улыбнулся.
Что-то в ее груди неприятно зашевелилось.
«Смотрит так, будто я ему шоколадную конфету должна», – пришло на ум.
– Тогда не смейтесь и не обзывайтесь, – сказала надменно.
– Больше никогда, обещаю, – заверил серьезно. – Мир?
Нина согласно кивнула.
– Зайчик, – снова обозвал и снова прищурился. Она топнула ножкой от возмущения. Зайчик хоть и не лягушка, но разговаривать с обманщиком было больше не о чем. До ее дома они добрели молча.
Солнечный диск коснулся горизонта и позолотил крыши последними лучами уходящего дня. Нина, остановилась возле серого деревянного забора, окружавшего ее кирпичный дом покосившимся кривым частоколом. Следовало сказать ему «до свидания». Баба Галя просила уважать старших приветствием и прощанием. Всегда. Даже незнакомых и не особо приятных.
– Здрасти! – она со всей силы пнула ногой калитку, и та, распахнувшись, чуть не слетела с петель. – И до свидания!
Кольнула парня мимолетным взглядом. Тот опять посмеивался.
– Пока-пока, картинка. И больше не реви в лопухах! – ответил и пошел с собакой к синему домику бабы Вари.
Нина добежала до порога и резко притормозила. Через открытую дверь до нее донеслись обрывки нецензурной брани. Мать и сестра громко ругались.
– У тебя мозги-то есть, бесстыжая? Нинка – ребенок! Право от лево отличить не может! – кричала мать. – Завтра к обеду чтобы грядки были посажены! Ведь просила же по-человечески! Что трудного? Тетя-мотя, чёрт и что и сбоку бантик!
– Я тоже мало что прошу, но ты никогда не делаешь!
– Ах, ты, тварь неблагодарная! – злобный рёв и следом звонкий шлепок.
Нина зажмурилась и сбежала со ступенек, спрятавшись за пристройкой.
– Я кручуся, как белка в колесе, чтобы вас одеть и обуть. И чем ты мне платишь? Беспросветной тупостью! Вырастила овцу!
– Я тоже ребенок! Не буду я мыть полы за тебя! Вот только так ты меня еще на все село не пропозорила! И так вечно в тряпье хожу, как оборванка!
– Поглядите-ка, какая цаца тута у нас живёти. Оглянуться не успеешь, как сентябрь на носу вылезет. А там, тетрадки подавай тебе, да туфли. А деньги-то где взять? Мне платят три копейки!
– И те ты пропиваешь!
Казалось, звериный рык матери разобьет все стекла на окнах вдребезги. Нина зажала рот ладошкой, чтобы не закричать от страха. Плачущая Света молнией пролетела рядом, чуть не сбив ее с ног. Сердце сжалось от сочувствия. Она поплелась за сестрой, как делала это далеко не впервые. Та не изменила привычке и оплакивала обиду в старом курятнике на заднем дворе.
Нина слушала рыдания снаружи, за грубо сколоченной дверцей сарайчика, и неуверенно топталась на месте, не решаясь войти внутрь. Она думала о том, как сделать так, чтобы сестра перестала плакать. В таком деле слова не помогали, а баба Галя в прошлый день принесла ей одни носки, да трусики. Ни резинок, ни заколок, ни конфет. У нее не было ничего, чтобы порадовать Свету, разве что… Нина засунула руку в нагрудный кармашек и сжала в кулачке банкноту с жевательной резинкой. Жадиной она не слыла. Для Светы ей было ничего не жалко. Уж денег точно.
– Света… Свет? Не плачь, – тихо позвала под дверью. – Пойдем домой, а?
– Пошла отс… – сестра запнулась и с придыханием выдохнула. – Отсюда.
– Смотри, что у меня есть, – она робко вошла к ней и достала свои драгоценности. – Выбирай. Что хочешь?
– Где ты это взяла? – Света удивилась, взглянув на протянутые подарки. – Украла у кого-то? Признавайся! – Больно впилась пальцами в ее плечи.
– Влад… Влад меня угостил! А на это еще можно сто таких купить. Он так сказал. На, бери, – протянула ей бумажку ближе. – Не плачь.
– Какой еще…. Влад? – неверяще переспросила. – Тот, что с собакой приезжает к бабе Варе?
– Да, он, – подтвердила Нина.
Лицо сестры вмиг преобразилось. Страдальческая маска несчастного Пьеро сменилась на ликующего Арлекина. Серые глаза двумя сверкающими топазами пытливо посмотрели на нее.
– Ты где… Ты как с ним познакомилась?