– Склоняюсь к версии, что молодые люди оказались не там, где должны были, – перебил Косых. – Их просто убрали. Напали с ножом. Приходько защищал девушку… он, кстати, отслужил в армии, по уверениям сокурсников, владел приемами рукопашного боя. Но против ножа не сдюжил, много крови осталось на земле. Никанорова могла убежать, но запнулась, разбила голову, и ее, по-видимому, посчитали мертвой. Злоумышленники поспешили уйти. В какую сторону – определить не удалось. Студенты утром бегали, все следы затоптали.

– Ну, хорошо. Пришельцы поднимались наверх. Как они оказались внизу?

– Прибыли морем, товарищ майор, – сказал Ивашов.

– Гениально, – ухмыльнулся Михаил. – Прибыть, кстати, могли из любой точки крымского побережья. Но лично меня эта версия не устраивает. Плохо вписывается в нее убийство ни в чем не повинных людей. Ваши версии, товарищи офицеры.

– Уверен, товарищ майор, мы думаем об одном и том же, – мрачно заявил Косых. – Это были нарушители границы. Прибыли тайно, под покровом ночи, высадились там, где не должно было быть посторонних. Отсюда понятно желание устранить случайных свидетелей. Просто убили, чтобы не болтали. Прибыли, понятно, не на лодке, пусть даже моторной. Откуда? Да из Турции, откуда еще. Болгария, Румыния, Закавказье – наши территории. Рыбаки отвлекали пограничников, чтобы эти безнаказанно подошли к берегу. Действия обеих сторон были скоординированы. Еще уверен, что это было не надводное судно. Как ни отвлекай, а все равно рискованно. Субмарина малого водоизмещения – запаса хода хватит, чтобы пересечь море и вернуться обратно. До Турции не так уж далеко. Глубина моря местами превышает два километра, а это, извините, до хрена. Умелые действия экипажа – и никаких сложностей. Субмарина тоже может попасться пограничникам, применяющим эхолоты, но риск куда ниже. А уведешь катера на ложную цель – и вовсе нулевой. Мы имеем дело с тщательно спланированной операцией. Я пытался об этом доложить полковнику Науменко – тогда еще не знал ни о каких «спящих» агентах, – но не встретил понимания.

– Теперь ты обрел, капитан, благодарного слушателя, – проворчал Михаил. – Ничего, что я на «ты»? Парни, с вами приятно иметь дело. Надеюсь, что сработаемся. Хочу добавить – наши несчастные студенты могли заметить, как всплывает субмарина. Самое мрачное предположение: тот «будильник», что должен был поднять агентов, уже здесь. Причем без малого трое суток. Прибыли, скажем, трое. Они не иностранцы, а если и так – то с безупречным знанием языка и реалий нашей жизни. У них надежные, хотя и липовые документы, пропуска в закрытую зону – иначе какой смысл сюда приезжать? У них хорошо проработаны легенды. У них четкий план, о котором мы ничего не знаем. Куда они могли пойти пешком? В округе только два населенных пункта – Балаклава и Охранное. В последний – они вряд ли шли. Чужакам надо раствориться в большой массе людей. А в поселке такого не сделаешь. Переждали ночь, разделились, переоделись и благополучно проникли в город. Поздравляю, в данный момент мы бессильны что-то сделать. Как вы это себе представляете? Уповать на удачу, ждать, пока эта компашка допустит ошибку? Ну что ж, будем ждать, попутно проверять списки людей, прибывших в город после ночи двадцать пятого июля. Под словом «город» имеется в виду не только Балаклава, но и Севастополь.

– Это сотни людей, – заметил Матвей.

– Но мы же не боимся сложностей? «Спящих» агентов, видимо, уже разбудили, и это также неприятный факт. Так что времени у нас немного. Полагаю, нет смысла посещать место преступления? На режимных объектах трудятся квалифицированные кадры, и вряд ли я там обнаружу что-то новое… Молчание расцениваю как согласие. Не будем терять время… Случались ли происшествия в последние трое суток?

– Точно нет, товарищ майор, – замотал головой Ивашов. – Ничего, что можно связать с этим делом.

– Хорошо. – Михаил помедлил. – Будем работать… невзирая на вашу адскую жару. О нашем разговоре языками не болтать – даже начальству. Это приказ. Раскрывать правду будем дозированно – по мере работы с людьми и организациями…

К вечеру дышать стало легче. Сумерки укладывались на полуостров. Магазины пока работали – в гастрономе на улице Волочаевской к прилавкам выстроились очереди. Закрытые объекты снабжались лучше остальных, но создавалось впечатление, что люди здесь более голодные. Служащие флота и пограничники стояли в родной очереди. Средних лет майор с петличками войск связи терпеливо ждал, пока отоварится стоящий перед ним прапорщик. Военных на улицах было много. С усталыми серыми лицами люди возвращались со службы домой. Фактически служба не отличалась от работы, та же монотонность, рутина, восемь часов, и домой – к жене или еще какой-то женщине…

Температура стала комфортнее, можно было надеть оттянувший руку пиджак. Майор медленно шел по тротуару, осматривался. Незнакомая местность всегда настораживала, и благословенный юг не был исключением. Мимо прошла семейная пара с коляской. У этих все было наоборот – женщина носила форму, а спутник жизни был в штатском, толкал коляску с младенцем. Город, разбросанный по холмам, насыщали запахи – цветочные, йодистые, лавровые. Балаклава оказалась растянутой, кварталы малоэтажной застройки убегали в седловины холмов, забирались на покатую гору.

До городской больницы Кольцов добрался пешком за пятнадцать минут, свернул с приятной тихой улочки в темноватый больничный переулок. Трехэтажное здание было древним и требовало ремонта. В больничных стенах царили тишина и покой. Редкие посетители блуждали, словно призраки. Стены украшала наглядная агитация, призывающая соблюдать гигиену полости рта, беречься от дизентерии и опасных сезонных вирусов. Пациентка по фамилии Никанорова лежала в палате реанимации на втором этаже. Михаил поднялся по лестнице с внушительными перилами и фигурными балясинами. Медицинские заведения он не любил всем сердцем – от них веяло тленом и унынием.

– В палату нельзя, – сказала строгая темноволосая медсестра – дежурная по этажу. – Доктора ушли, дежурный врач занят. Пациентка без сознания, и нет никакой уверенности, что в обозримом будущем она придет в себя. Что она знала?

– А так? – Михаил показал удостоверение.

– А так – можно. – Медсестра вздохнула и поежилась. – Только очень вас прошу, товарищ, наденьте халат и ведите себя тихо.

Палата была двухместной. Тусклый вечерний свет просачивался в окно. Справа хрипло дышала пожилая женщина с двусторонней пневмонией. Девушка слева лежала под одеялом. Она казалась мертвой. Симпатичное лицо покрывала синюшная бледность. Голова была перевязана. Рядом высилась капельница, но в данный момент она не работала. Кольцов мрачно разглядывал пострадавшую, подошел ближе. Девчушке крайне не повезло – и это еще мягко сказано. В какой-то момент показалось, будто дрогнули склеенные глазными выделениями ресницы. Михаил нагнулся. Нет, показалось. В лице пострадавшей ничего не менялось. Дай бог, чтобы выздоровела. Жизнь уже не будет прежней, но хоть так. Чем она полезна для расследования? Видимо, ничем. Лиц нарушителей границы, скорее всего, не видела, голоса не слышала. Бежала, охваченная ужасом… а потом все внезапно оборвалось. Но она оставалась единственной ниточкой к преступникам. Интересно, они в курсе, что их жертва выжила? – возникла занятная мысль. Где они? Рассеялись по Балаклаве, ушли на дно и ждут часа Х? Отправились дальше – в Севастополь или еще куда?

Он покинул палату, учтиво поблагодарив медсестру. Женщина робела, но смотрела с любопытством на статного, светловолосого и явно приезжего мужчину. На крыльце он закурил, задумался. Органы, как всегда, опаздывали. Если все понято правильно, чужаки уже три дня разгуливают по советской земле и не несут за это никакой ответственности. Одного они убили, другая по их милости получила увечья. То есть люди, лишенные морали и готовые на все. Информированные, с хорошими легендами, точно знающие, что делать. Они где-то здесь, любой встречный может оказаться членом их компании…