Я моргнула, чувствуя, как заползает под рёбра холодок.

– Кошель с золотом? – уточнила я, старательно удерживая лицо.

– А вот этого не поняла. Болтали разное на постоялом дворе, пока я ужинала. То ли весь кошель, то ли вообще всего несколько монет. Во время игры в кости на привале, мол, охрана расслабилась, потеряла бдительность. И знаешь, кого называют вором? Это самое нелепое! Птицу!

Я с трудом удержала чашку в руках. Поставила на столик, чудом не расплескав.

– Кого?!

– Какую-то птицу, то ли сову, то ли ястреба! Болтали, что птица непростая, выдрессированная или околдованная каким-то незарегистрированным магом, слушается его, ворует для него.

Я провела ладонями по обтянувшей колени ткани юбки, разглаживая её. Смотрела, не отрываясь, на Ализарду.

– Почему незарегистрированным?

– Потому что явно из разбойничьей шайки! Что честному человеку, владеющему даром, делать в разбойниках? Честный маг не стал бы учить птиц грабить!

– А что, это не единственный случай? – изобразила любопытство я.

Спокойно, Гердерия. Очень спокойно, дыши, не суетись, не выдавай себя.

Тётя развела руками.

– В том-то и дело, что нет. Я не поверила, что за бред: грабежи при помощи каких-то птиц? Это неудобно и слишком мелко. Грабят обычно иначе. Наводят сонные чары, к примеру. Ох, ласточка, не бледней так! Со мной всё в порядке, я путешествую очень осторожно… Но на постоялых дворах упоминали похожие случаи, и все объединяет появление птицы и мелкое воровство. То у зазевавшегося торговца монеты утащит, то у трактирщика. И поймать никак нельзя! Возникала будто ниоткуда и так стремительно исчезала, что даже камень вслед метнуть не успевали.

Я вздрогнула. Ох, Рене…

– Ястреб или сова? – медленно переспросила я.

Тётя досадливо сморщила точёный носик.

– Я всего лишь передаю подслушанные слухи, Дэри. Самой любопытно.

Сравнению с ястребом мой безобидный и мелкогабаритный сычик, наверное, даже порадовался бы. Я подлила Ализарде ещё чаю и на полном серьёзе попросила быть очень осторожной в дороге. Впрочем, тётю вельвинд в лицо знал, не думаю, что он стал бы таскать деньги у неё. Я хотела поговорить с ним об этом и о существующих слухах, но, когда вошла к себе, человеком его уже не застала, по каминной полке грустно топтался сычик. Не выдержала, подхватила этот тёплый пернатый комочек на руки; его пёрышки были очень приятными на ощупь.

– О тебе начали говорить, чудо ты в перьях, – обеспокоенно проговорила я, почёсывая маленькое крыло.

Сыч прижмурил яркие глазищи. Я передала разговор с Ализардой, поделилась своим страхом. Рогатка, камень, магический импульс, стрела, что могла оказаться стремительнее взмаха птичьих крыльев – безрассудному вельвинду могло грозить всё. Я просила его прекратить на время, пока не улягутся разговоры. Сыч промолчал, но улетел в ночь, оставив меня одну. На столе, в тетради для упражнений, я обнаружила набросок, сделанный неуверенными штрихами, но вполне умело: оказывается, Рене умел рисовать. Лицо в обрамлении распущенных прядей волос очень походило на моё, только улыбка на более полных, чем у меня, губах, другая: нежная, светлая. Мне кажется, я так не умела. Разучилась. Подпись под рисунком была лаконичной и заставила меня закусить губу. «Моя мечта».

Я не знала, что ему ответить. Убрала книги и бумагу в ящик комода и отправилась спать.

Ализарду проводила утром четвёртого дня; до её отъезда мы снова услышали о странных нападениях птицы. Молочник, привозивший на кухню молоко и яйца, охотно поделился с Рутой новой порцией сплетен, в которых фигурировал гигантских размеров филин, быстрый и ловкий, явно заколдованный: ни стрела его не взяла, ни выпущенный сильной рукой камень. Добравшийся до наших ушей слух заставил Ализарду ахнуть, а меня напрячься. Расставалась с тётей я неохотно и через силу.

Ещё раз заговорила с Рене, дождавшись его обращения, о необходимости взять на некоторое время паузу, не таскать деньги. Был вечер, его привычное время, и, несмотря на холодный ветер и падающую с неба сухую мелкую снежную крупу, мы гуляли на галерее, частично защищавшую наши головы от снега. Сыч резко замотал головой.

– Поверь, я действую осторожно, успеваю убраться подальше до того, как самые быстрые потянутся к оружию.

– А если среди путников и постояльцев маги? Что ты можешь противопоставить на случай беззвучного заклинания?

– Дэри… – вельвинд подошёл близко, протянул руку к лицу, и я не успела отшатнуться: прохладные пальцы погладили мою щёку. – Я такое чувствую. Текущую по каналам силу. Сначала не было, но сейчас могу. Не волнуйся за меня. Хотя, должен честно сказать, мне приятно твоё беспокойство. Хоть так.

Я подавила желание стукнуть его кулаком в грудь.

– Но направление полётов изменить надо, – завершил свою мысль Рене. – У тебя карта есть?

Ответом на мои страхи стало изменение маршрута: во всяком случае сыч заверил, что в окрестностях Дасса и Санары в ближайшие недели появляться не будет. Расположение ещё нескольких населённых пунктов я показывал ему и на карте, и давала собственные пояснения, ужасаясь тому, как быстро необходимость в деньгах сделала меня не самой законопослушной дэйной. И Рене… начал пропадать на несколько дней, заставляя меня с ума сходить от тревоги и беспокойства. А он мог не появляться в замке три, а то и четыре дня. Я взывала к здравому смыслу, ругалась и с птицей, и с человеком, но птиц только быстро верещал что-то в ответ, не самое покладистое, судя по звукам, а человек прижал к себе и уткнулся носом в высоко собранные волосы.

– А если ты не успеешь к обороту вернуться в замок?!

– Ну и не успею, – упрямо вздохнул Рене, разжав объятия, из которых я стремилась поскорее выбраться. – Лиро, это всего пара часов, выкручусь как-нибудь. Если в поле или лесу, вообще отлично.

– А если в городе, прямо на улице?!

– Значит, на улице. Ну не убьют же! Самое страшное, что может случиться – арестуют и оттащат в камеру. Из которой, опять же, спустя пару часов я исчезну.

Я поражалась его беспечности. Нет, упрямому безрассудству.

– Но ты голый, Рене!

Вельвинд демонстративно оглядел рубашку и штаны, которые я успела худо-бедно подогнать по его долговязой фигуре. Теперь одежда не болталась на нём морским парусом.

– Да, в наготе есть ряд неудобств, – подняв бровь, вежливо согласился он. – Благородные дамы визжат и падают в обморок, пачкая в уличной пыли прекрасные наряды, благородные господа…

– Хватит паясничать, лирэн! – рассердилась я.

– Я выкручусь, если такой конфуз всё-таки случится в неудобный момент. Прежде всего, я стараюсь рассчитать время так, чтобы оборот не застиг меня в людном месте.

Я не смогла его переспорить. Но разговор вдруг навёл на мысль, которая должна была прийти в мою голову раньше, много раньше! С досады на собственную несообразительность я с силой хлопнула ладонью по столу, отбила руку и долго сидела, баюкая её, пока не унялась боль. Сычу нужна зачарованная одежда, это решило бы неловкие ситуации. Хотя бы один комплект для начала. Такую одежду носили оборотни, избегая появления голышом. Если заказывать такую у мага с соответствующим даром, пришлось бы выложить кругленькую сумму за одни только вплетённые в ткань чары, но, я знала, такие вещи можно было приобрести и поношенными, в лавках готового платья, например. В Риагате наверняка есть подобные магазины.

Это был редкий случай, когда общения с мужем я ждала с нетерпением. Обычно он связывался через артефакт сам, прося экономить заряд моего. Да и подозрительно бы выглядел мой вызов. Я готовилась к предстоящему разговору, репетировала выражение лица, ровное дыхание, важный для себя, нет, для Рене вопрос.

Изображение Вергена, всплывшее на фоне окна в кабинете, держало возле лица сигару, я могла рассмотреть струйку дыма и необычайно умиротворённое, довольное выражение его лица. Муж заговорил первым, о насущных тратах и своих ближайших планах. Я слушала и ждала.