– Что ты за человек настроения такой! – беззлобно укорила я, почёсывая шелковистые пёрышки.
Сыч издал откровенно ироничный клёкот.
– Раз не хочешь со мной разговаривать, помоги хотя бы советом, – попросила я. – Хочу, пока есть время, ещё раз пройтись вдоль замковой стены, поискать наиболее удобное место для побега. Магию-то на стены наложили, но обыкновенные лазейки в виде плохо закреплённых камней проглядели.
На это предложение Рене отозвался с заметным воодушевлением. Я же прихватила корзинку с вязанием: якобы решила посидеть в беседке за рукоделием, пока день погожий да ясный, и вышла в приятную тенистую прохладу. Сычик должен был, не привлекая внимания, прилететь прямиком в беседку. Я шла и поглядывала по сторонам и на небо; в комнате это не ощущалось так остро, а за пределами дома, на свежем воздухе, я всё отчётливее чувствовала, что Бейгор-Хейл и окрестности ожидает скорое наступление непогоды. Хотя небо пока оставалось ярким и безмятежным, ветерок – игривым и лёгким, а горы молчали, я… Я не знала, как это объяснить.
Рене впорхнул в беседку минуту спустя после того, как в неё заглянула я. Она располагалась в дальней части парка и возившийся на клумбе Саркен точно видел, в какую сторону я ушла. Можно посидеть здесь немножко и потихоньку улизнуть к стене.
– Послушай, – обратилась я к птицу, прыгнувшему в корзинку прямиком на один из клубков. – Не улетай сегодня из замка. Мне кажется, будет сильный дождь или вовсе гроза.
Жёлтые совиные глаза воззрились на меня со всей внимательностью, но возражений не последовало. Я достала спицы, поудобнее разместила клубок и с полчасика играла в прилежную рукодельницу, вдруг совершенно явственно ощущая чужой взгляд. Кто подглядывал, прячась за густой зелёной изгородью, так и не вычислила, но умница-Рене дал знать, когда горе-шпиону надоело на меня любоваться и он покинул наблюдательный пост. Интересно, кому всё же Верген поручил шпионить за « хворающей и блаженной» супругой? Выждав на всякий случай ещё несколько минут, я пересадила Рене на плечо и выскользнула из беседки с другой стороны.
– Пойдём посмотрим, где начинается наш путь к свободе, – нервно хмыкнув, пробормотала я.
Глава 34.3
Мы с сычиком изучили обширный участок высокой стены. Выбираться на свободу в этой части замка было бы удобнее всего: по ту сторону стены дороги не было, только поросший редким лесом и ежевичником склон, спускавшийся к речушке, неглубокой, но очень холодной и быстрой. И я знала, где расположен грубый, но достаточно прочный мостик. Деревня оставалась в стороне, ворота с вечным стражем Олиром – далеко. Да и бежать я думала в ночное время. Удача хотя бы в этом улыбнулась нам: я нашла сваленные в кучу обломки камней, по которым при должной ловкости можно было вскарабкаться наверх, а оттуда по верёвке спуститься. Рене в тот час должен был принять человеческий облик и помочь с преодолением стены. Второй лаз я нашла немного дальше: через него, собственно, я и пролезла на свободу в прошлый раз. Это была небольшая дыра почти в самом низу каменной кладки, но часть камней при некотором усилии вынималась. В тот побег я, выбравшись наружу, потратила время и вернула камни на место, благо они оказались не очень тяжёлыми для моих рук. Я огляделась: заросли белого шиповника почти вплотную подступили к стене. У нас он цвёл поздно, земля вокруг была усеяна нежными ароматными лепестками. Рене так и не торопился принимать человеческий облик, то исследовал замковую стену с воздуха, то складывал крылышки и вспархивал мне на плечо. Переговаривалась я с птицем вполголоса, хотя здесь, без надзора ненужных глаз и ушей, могла бы и не таиться. Я подобрала юбку и опустилась на колени, проверила камни. Те вполне поддавались: мы с Рене сможем снова вытащить их.
– Ну что, этот лаз или тот участок стены? – кивнула я назад. – Где удобнее? Здесь? Ты сможешь пролезть в эту дыру?
И я руками обозначила приблизительный диаметр будущей лазейки. Рене забавно склонил птичью голову, одобрительно присвистнул, перелетел по другую сторону стены, что-то там изучил и вернулся обратно. И ещё раз булькнул. А я, перед тем как покинуть шиповниковые заросли, положила ладони на холодные шершавые камни и какое-то время постояла так, успокаивая дыхание.
Возвращалась к беседке одна: сычик выдал на своём языке длинную заливистую трель и снова упорхнул за стену. Отправился изучать маршрут бегства, – решила я. Никак не желал он сегодня побаловать меня беседой. Я, разумеется, пересказала ему всё, что мы успели обсудить с Райдером, но к тому монологу так хотелось живых комментариев! Рене мог взглянуть на наши версии и рассуждения свежим взглядом, помочь увидеть что-нибудь, что упускала из вида я.
Рута ворчала от души: я прозевала обед, что, по её мнению, являлось страшным оскорблением. Я не сдержала смеха, но принесла извинения и безропотно съела всё «невкусное, потому что уже холодное, а подогретое повторно ещё более невкусное!» В спальне первым делом проверила окно, убедилась, что Рене, когда вернётся, беспрепятственно нырнёт в специально открытое для него отверстие. Надеюсь, мы всё-таки сегодня перебросимся нескольким фразам до того, как я снова побегу в Лордброк. В этот момент ожил артефакт связи, который по настоянию Вергена я теперь держала в спальне. Я успела застонать про себя, но оказалось, что вызывал не муж, а Ализарда. Я увидела её лучистый взгляд, открытую улыбку и невольно расцвела ответной улыбкой: события последних недель невольно отдалили меня от тёти, а между тем наших бесед, её живого участия мне очень не хватало.
Я взяла шкатулку-артефакт в руки и пересела на кровать.
– Как ты, ласточка?
Я бодро отчиталась о здоровье и самочувствии, а сама вглядывалась в изображение Лиз: прекрасное, молодое, с ровной сияющей кожей и затейливо уложенными волосами. Она выглядела существенно моложе своих тридцати трёх лет и всё ещё легко разбивала мужские сердца. Наверное, единственным, кто не поддался тётиным чарам, оказался мой супруг. В арсенале Вергена для Ализарды находились лишь крайне неприятные эпитеты: недалёкая курица, вертихвостка были самыми приличными из них. Я давно перестала реагировать на эту грубость мужа: в ответ на любую реакцию и несогласие он ещё сильнее сыпал оскорблениями.
– Что у тебя нового? – в свою очередь, поинтересовалась я.
Ализарда говорила не о себе: ёмко и не без юмора поделилась очередной порцией столичных сплетен, а сама не сводила с меня глаз.
– Выглядишь хорошо, милая, – искренне похвалила она. – Светишься просто. И этот наряд тебе очень к лицу!
На мне были далеко не новые белая блузка и юбка, но я поблагодарила лёгким кивком и улыбкой.
– Я недавно вернулась с прогулки. Целое утро провела в парке, там очень хорошо.
– Да только ли в парке дело? – с лукавым прищуром прекрасных фиалковых глаз усомнилась Лиз. – Я давно не видела тебя такой радостной, даже счастливой. Глаз не нарадуется, девочка моя. И голосок! Ты просто щебечешь! Что случилось?
А я… Мне так хотелось поделиться! Хоть чем-то из того, чем я жила последнее время. И именно с родным человеком, небезразличным к моей судьбе, принимавшим в ней живейшее участие – по мере своих сил, но всё же.
– Ничего-то от тебя не скроешь, – шутливо проворчала я.
– Ну-у-у?! – округлила глаза Лиз. – Из тебя каждое слово клещами придётся тянуть?! Я же умру от любопытства, Дэри!
Я рассмеялась, нарочно выдержала паузу, набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула в слегка подрагивающее в воздухе изображение:
– Я не больна, Лиз. И никогда не страдала никаким смертельным недугом. Оказывается, я абсолютно здорова и полна сил.
– Что?! Что-о-о?! Как это?!
– Вот так, – хихикнула я, наслаждаясь глубочайшим ошеломлением на тётином лице. – Неизвестная целителям лихорадка, якобы неизлечимая, была проявлением возвращающегося дара. Я проснулась, Лиз.
Она охнула и закрыла рот ладонью. Я же, сполна оценив произведённый эффект, рассказала, как разбился весь мой запас зелий, после чего магия наконец вырвалась на волю. Об участии некоего Райдера лэйр-Альвентея во всём этом я пока умолчала. Хватило и первой новости: Лиз ахала, смахивала слезу и просила детали и подробности.
