Еды на первое время я брал, как и соли, «с запасом». Сотню банок тушенки, мешок риса, две пятилитровки подсолнечного масла. Рис я выбрал в качестве основного гарнира не случайно. В новых условиях воспроизводить его не получится никак. К моменту, когда появится что-то другое, рис должен изрядно набить оскомину. Так будет проще его забыть.
Основную сельскохозяйственную ставку я делал на сорта пшеницы, кукурузы, гречки и проса, адаптированные для выращивания при низких температурах, и неприхотливые к составу почв. Средней продолжительности лета на предполагаемой широте должно хватать для их вызревания. Я долго колебался насчет картошки. Больно привередливая культура для выращивания и, особенно, для хранения. В тепле становится вялой, прорастает и норовит сгнить. А при минусе замерзнет. Персонально для картошки придется сооружать погреб. Но уж очень я ее уважал. Поэтому решив, что двадцать килограммов мне лодку не потопят, а там, как сложится, так сложится, волевым решением включил ее предполагаемый семенной фонд. Морковка, лук, чеснок, редька, свекла – место в ковчеге зарезервировано. Кинза, петрушка, базилик, укроп?.. Да будь я проклят, если не разобью грядку зеленушки где-нибудь на солнечном склоне! А капуста? Грустно без квашенной капусты. Меня должна выручить теплица, по крайней мере, снять вопросы с рассадой. И к куче вещей на полу прибавилась бухта парниковой пленки. Жгучий перец, уху с чем варить? Записываю. Редиска? Как я мог забыть? Также очевидно, что черенки смородины, крыжовника, и черноплодной рябины много места не займут.
Основание пищевой пирамиды ширилось, от сердца отлегло. Получалось, все не так уж и страшно. Главное не догадаться взять для посева фасованную прожаренную гречку из магазина. Чем еще разнообразить рацион? Я хрустнул пальцами. Горох – незаслуженно забытая белковая культура. Это суп, каша и музыка. Тогда и фасоль, я ее не очень люблю, но пусть будет. Подсолнечник? В конце концов он не тяжелый. Горчица? Да, она прекрасно вырастет. Хрен. Его вообще хрен выведешь! Топинамбур. От чего-то потянуло на экзотику. Ни разу не пробовал, но цветет красиво желтым, если придется не по душе, можно разбивать клумбы. Борщевик. Обязательно!.. Чтобы потом бороться…
Волна эйфории налетела на скалу скорби и осыпалась мелкими брызгами. Придется забыть про огурцы и помидоры. Про мандарины, апельсины и яблоки. Лишь в воспоминаниях останется сыр, творог и мороженое. Таможня не пропустит в тот мир виноград, коньяк, вино и кофе. Текилу, шоколад, оливки, крепкий сладкий чай с лимоном… Я рвал ниточки одну за другой. Они лопались с упругим звоном, рождая на прощание тот самый вкус…
К предстоящему туристическому сезону у меня была припасена канистра чистейшего этилового спирта, приобретенного в обход акцизов через знакомого медработника. Вот, как хотите. Я не мог ее оставить. Не хочу тут развивать всяких этнических диалогов, но скажу по правде, как истинно русский человек, я мог со смирением признать невосполнимым любой ресурс. Любой. Кроме этилового. Мой пытливый разум блуждал по просторам мировой паутины в поисках способов возгонки в природных условиях. Что я вам хочу сказать? Не я первый. Оказывается, вопрос подобный стоял давно. И по мнению ряда ученых, несомненно прогрессивных, человека от обезьяны отделило именно желание выпить. В итоге, мой жизненный опыт пополнился четыреста одним способом затворения браги из всего, вплоть до ношенных портянок, а куча вещей на полу – большой вываркой с крышкой на резиновом уплотнителе и медным змеевиком.
Я приходил к выводу, что мне нужно оружие. Для охоты и защиты от темных сил. Бродя по форумам, выбрал неплохой нарезной карабин с оптикой… И слегка огорчился, узнав, что официальное разрешение на такой нужно получать пять лет. В специализированной фирме, куда я обратился за помощью, меня заверили, что процесс ускорить можно. Срок будет зависеть от тарифа. То есть от суммы взяток, которые надо рассовать по цепочке. Но, в любом случае, это не прям, вот, чтобы сразу…
Если с рыбалкой у меня за плечами имелся кое-какой опыт, то относительно охоты я был профаном полным. Пробел взялся восполнить коллега по работе, заядлый любитель со стажем. Мы разлили чай по рюмкам, и я с удивлением узнал, что карабин мне не нужен совершенно. «Начерта», – вопрошал собеседник, – «тебе дальность четыреста метров, когда в лесу видимость – пятьдесят? А в оптику ты собрался разглядывать что? Ветки? Гладкоствол – твой вариант. Во-первых, можно птицу бить дробью. А во-вторых», – заядлый любитель закатывал глаза, проглатывая мой вопрос про возможного медведя, – «останавливающая способность у ружья выше. Пуля там тяжелая, мягкая. При попадании плющится в царский пятак и рвет на своем пути все, ткани, кости»… В общем, когда к концу подходила вторая бутылка чая, я уже знал, куда зацеливаться лосю «на махах», что такое охота «в овсах», и как брать зайца по первому снегу.
В специализированной фирме смену приоритетов восприняли позитивно. И вскоре я стал счастливым обладателем двустволки и изрядного боезапаса к ней, благо, законодательство позволяло. Основной акцент я сместил в сторону пуль и крупной картечи, которые рассчитывал менять на зверя с большим содержанием мяса в организме. На пернатую же дичь, поразмыслив, решил взять лук. Конечно, о стрельбе влет речь не шла. Свои возможности Робин Гуда я оценивал трезво. А вот поцелить зазевавшуюся тушку из засидки считал вполне реальным. Ну, рано или поздно. Миновав череду неудач и длительных тренировок. Да, полсотни заводских углепластиковых стрел разлетятся быстро. Но, в отличие от патронов, их можно возместить стрелами самодельными, из березы или сосны. Вкупе с настойчивостью и терпением это – восполнимый ресурс.
Идея, вызревавшая давно, прорастала в мозг все глубже, обретала новые детали. Я вскакивал среди ночи: а если затупятся полотна пил? Нужен напильник для заточки зубьев. А еще плоскогубцы, ручная дрель, сверла, и хорошо бы – набор резцов по дереву. Лодку пробью, чинить чем? Взять тезу на заплатки, кусок сыромятной резины, клей. У тюбиков срок годности, они усохнут. Нужен клей двухкомпонентный, ацетон. Мясорубку не забыть, крутить котлеты. И к ней еще насадку можно пристроить, чтобы лущить кукурузные початки. Пригодятся целлофановые пакеты и скотч. Проволока, шнур. Не в смысле, лидер группы «Ленинград», а в смысле мотки веревки. Уличный термометр – не подскажете, сколько сейчас градусов ниже нуля? Иглы, шила, нитки – чинить одежду и обувь. Стопка тетрадей и карандаши – для заметок, ну там, в какой фазе луны заколосилась редька. Зубило – если приспичит расколоть камень. Наручные часы должны быть обязательно с ручным заводом, потому что батарейка когда-то сядет. Так космонавтов не собирают на орбиту, как собирался я. Оно же и понятно, там, если чего забыли, на «Прогрессе» довезти можно. Ко мне «Прогрессы» не полетят. Да и вернутся же космонавты когда-то…
Не то чтобы я совсем исключал в мыслях такую возможность. Кто мне запретит, в конце концов? Может, все уляжется со временем, нормализуется. Или я на новом месте… не приживусь. Как человеку сентиментальному, мне было невыносимо примерять страшное «навсегда» на повседневный контекст. Вот, наступит последняя ночь в мягкой кровати. Вот, последний раз в жизни я схожу в теплый туалет. Щелкну выключателем и запру дверь. Последний раз. Перед смертью. С моста выброшу ключи… Я малодушно оставлял себе лазейку теоретического камбэка. Как обезболивающее.
Да, мне тяжело. Я – живой. Не попаданец из романа, не герой мультфильма. Не изгой. Не асоциальный тип. У меня есть дети, взрослые уже, разъехались по другим городам. С матерью их – не сложилось, порознь уже давно. Ту самую, единственную, не встретил, и уже, видно, не встречу. Сын обзавелся семьей собственной. Дочка на третьем курсе. Мы созваниваемся дважды в месяц, видимся три раза в год. Да, я хочу слышать их голоса, хоть изредка, хоть о погоде. Хочу увидеть внуков. Но нас ничего не связывает, кроме общих воспоминаний об их детстве. Я заберу эти воспоминания с собой. Какой прок мусолить их здесь?
