— Так-то она права, — неожиданно поддержал Дарну Леог. — Даже не представляю, чтобы мой отец обращал внимание на такие мелочи. Тысяча-две, да даже десять тысяч убитых крестьян, если на то пошло, на самом деле мелочи. Если потерь будет больше — ответственных за сектора накажут. Может даже вмешаются Вершители судеб. Но чтобы дом Голт снизошёл до того, чтобы возиться с какими-то пленниками из какого-то пояса только из-за того, что они самостоятельно неспособны о себе позаботиться — такого я не припомню.
— Тогда в чём вообще смысл клана? — для меня слова Дарны и Леога стали открытием.
— Клан нужен для того, чтобы поддерживать порядок, — ответила Дарна. — Даосы в своём большинстве — безмозглое стадо, не способное к саморегуляции. Если оставить их без присмотра, натворят такого, что последствия потом разгребать будут десятилетиями, если вообще разгребут. Клан такого не допускает, обеспечивая контроль и порядок. Это — важно. Бесполезные людишки — нет. Только не говори, что мы здесь для того, чтобы спасать эту безмозглую серую массу?
Лицо у Дарны стало настолько удивлённо-разочарованным, что хотелось дать добро Вилее, чтобы она основательно прошлась по красноносой физиономии. Чтобы там появились другие эмоции.
— То, что для приёмной дочери клана является безмозглой серой массой, для нас с Вилеей — люди, — произнёс я. — Они имеют такое же право на жизнь, как и ты. Причём намного больше, чем ты.
Дарна ничего не сказала. Фыркнув, показав, что её такие вещи не заботят, она удобней уселась в кресло Батончика и даже глаза закрыла. Весь второй ряд был отдан нашей временной красноволосой спутнице. На третьем, сохраняя невидимость, находился Безымянный. В таком составе мы добрались до ближайшего концлагеря — заниматься очисткой Иллаона от сектантов я решил после того, как спасу людей. Жителей второго с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Из того, что я выяснил, через несколько дней планировалось возвышение ещё одного владыки, так что весь живой товар должен был пойти в работу. Потому их не кормили и не заботились. Зачем, если нужно было подождать всего пару дней, а так они наберутся нужных эмоций и даруют алтарю ещё больше силы? Перевозкой пленников к алтарям занималась особая бригада, состоящая из полусотни огромных вместительных повозок. За один рейс такая бригада была способна перевести весь концлагерь из одной точки в другую. Волов пришлось отпускать, погонщиков убивать, а сами повозки превращать в пепел. Оставлять даже намёк на то, что ими ещё раз можно воспользоваться, мне не хотелось.
Когда я сформировал защитную формацию для полсотни жителей второго пояса, Дарна промолчала. Но когда я произнёс пламенную речь о том, что жители третьего пояса могут быть свободны и они сами отвечают за свою жизнь, она заржала так, что стало неприятно.
— Напомни, что ты говорил о том, что люди должны быть спасены? — сквозь смех спросила она. — Получается, чем слабее человек, тем заботливей ты к нему относишься? Воду ты будущим трупам из второго уже дал, что дальше? Начнёшь кормить их из ложечки, так как они сами этого сделать не могут? А жители третьего пояса, значит, в праве дохнуть хоть тут же, потому что они слишком сильные, чтобы заинтересовать великих помощников? Да… Большего бреда я за свою жизнь не встречала. Тебе бы определиться, искатель, кто ты есть на самом деле. Тот, кто спасает людей, или тот, кто только делает вид? Потому что сейчас я вижу такое безмерное лицемерие, что даже мне противно становится. Это додуматься же надо! Уничтожить концлагерь и охранников только для того, чтобы отправить измождённых людей, у которых нет оружия или хотя бы завалявшейся духовной монеты, чтобы купить себе еды, бродить по третьем поясу. Плевать на то, что они никогда до этого из деревни своей не выходили! Небо само решит, кто из них должен выжить…
— В чём-то она права, — сегодня явно намечается день каких-то противоречий. Вначале Леог, затем Герлон. Вилея по ставшей доброй традицией транслировала все слова Дарны в наше общее место, чтобы народ подивился небывалой чёрствости красноволосой, однако вместо поддержки мы наткнулись на критику.
— Права? — разозлилась Вилея. — Она хотела оставить всех в концлагере! Чтобы они сдохли от голода через неделю!
— Что ничуть не хуже того, что сделали вы. Отпустить неподготовленных людей в мир — это равносильно тому, что вы их просто убьёте. Причём сразу их убить будет даже милосердней — ты можешь сделать так, чтобы они не испытывали боли. Быть искателем — не просто игнорировать правила. Это значит уметь принимать тяжёлые решения. Искатели не нанимались няньками людям. Если кто-то желает умереть — это его воля. Задача дома, который следит за поясом, чтобы таких смертей было как можно меньше. Но это не задача искателей. Мы игнорируем чужие страдания, потому что они не ведут нас к высшей цели — искоренению зла с этого мира.
— Вот только в этом случае мы сами становимся злом, — пробурчал я в реальности. Слова Герлона больно удалили по моему моральному состоянию. Всегда считал, что в таких делах мой кровный брат меня поддержит. Вот только он слишком глубоко погряз в понятии искатель и не собирается из него выходить. Собственно, по этой же причине Герлон игнорировал рабов, наводняющих всевозможные поместья. Если эти люди допустили, что с ними так обошлись, значит такова воля Неба. Противиться ему не в традициях искателей.
Вот только, видимо, я неправильный искатель, потому что конкретно меня такое развитие событий не устраивает. Эти люди… Да, их судьба меня не волновала. Главное, чтобы их не пустили на алтарь, или они от голода не загнулись, остальное уже неважно. Вот только слова Дарны и Герлона затронули в моей душе какие-то особые струнки. Все привыкли отводить взгляд от бесполезных людей, делая вид, что их не существует? Удачи всем в их возвышении! Ибо моё Небо не позволяет так делать!
— Планы меняются! — над концлагерем пронёсся мой усиленный техниками голос. — Жители третьего круга — собирайтесь в кучу.
— Зандр? — нахмурилась Вилея, когда в воздух взлетело две огромные земляные платформы. На одной находилась защитная формация, поэтому эта плита была весьма толстой, чтобы спрятать в своей тверди энергетическую сферу. Вторая оказалась значительно тоньше, но имела трёхметровые бортики. Будет неправильно, если кто-то из спасённых случайно свалиться за борт во время транспортировки.
— Знаешь, а ведь Дарна права — нельзя быть хорошим только наполовину. Либо мы спасаем всех, либо не спасаем никого. Сегодня мы спасём всех.
— Девять концлагерей? — скептицизм Вилеи не добавлял мне мотивации.
— Почему нет? Разве у тебя есть какие-то ограничения в объёмах формируемых пластов земли? У меня таких нет.
— Ладно, а что мы будем с едой делать? — продолжила допытываться Вилея, угрюмо глядя на парящие платформы. Радости это моей жене не доставляло.
— Что-нибудь придумаем, — при Дарне мне не хотелось говорить о том, что нужно дать команду нашим ученикам купить во втором поясе еды. Много еды. Однако в пространственной аномалии никто мне не запрещал командовать и Эльда с Кармином уже высказали мне всё, что думают по этому поводу. Но разве это меня хоть когда-то останавливало? Мало того, я ещё и мчащейся на самоходной повозке Герлона троице поручил заехать в деревни и города, дабы скупить там всё необходимое. Искатель Зандр принял решение, что вызволенные из лап сектантов люди второго и третьего поясов будут жить. Значит группа искателя Зандра должна обеспечить такое решение. Вопрос закрыт.
Девять концлагерей… Оказалось, чтобы просто до них добраться, требуется определённое время. Чтобы реализовать то, что взбрело в мою голову, этого времени потребовалось на порядок больше. Причём приходилось спешить — с каждым новым концлагерем жителей второго пояса в живых оставалось всё меньше и меньше. Радовало одно — спасённые довольно быстро организовались. Они разделились на группы и мне не приходилось тратить время на то, чтобы раздавать каждому еду. Этим занимались уже бывшие пленники. Они же поясняли вновь прибывшим правила — тратить время на это мне тоже не хотелось. Мы заваливались в концлагерь, Вилея благополучно всех уничтожала, я превращал лагерь в чёрную пыль, после чего сортировал людей и грузил их в свои увеличивающиеся с каждым разом платформы из земли. Когда мы подъехали к девятому, последнему концлагерю, относящемуся к Иллаону (в том, что существуют другие концлагеря, я не сомневался ни на минуту), размеры моих самодельных летающих средств ужасали. Две стометровые стены летели по бокам от красной повозки. Высоко поднять их над землёй я уже не мог — на это требовалось слишком много энергии, тратить которую я не желал, так что высокие деревья скашивались, словно гигантской косой.
