– Здравствуйте, – услышала я за спиной мужской голос.

Я повернула голову. Прямо передо мной стоял темноволосый, среднего роста молодой мужчина очень приятной наружности. Весь его облик, от фигуры до лица, создавал впечатление, что он только что сошел с обложки модного журнала.

«Сильвестр Сталлоне – ни больше ни меньше», – отметила я про себя, любуясь им. Я даже не сразу ответила на приветствие, будучи немного ошарашенной увиденным. Что поделать – красивые мужчины слабость любой женщины.

– Здравствуйте! – ответила я через пару секунд, отчего-то немного покраснев. – Я частный детектив Татьяна Иванова. Веду расследование по поводу гибели вашего бывшего одноклассника Сергея Баулова, – быстро заговорила я, пытаясь отогнать от себя романтические грезы, навеянные созерцанием этого красавца.

– Как покойного? Кто? Когда? – недоуменно уставился тот на меня.

– Баулова Сергея, – снова повторила я.

– Что Сергей? – спросила хозяйка дома, внося поднос с чаем в зал. – Как он, Сереженька?

Мне стало ясно, что это семейство ничего не знает о смерти Баулова или мать и сын хорошо играют свою роль. Я коротко рассказала о произошедшем. Матвеева-старшая при этом все время охала и вздыхала, сожалея о такой нелепой смерти, а красавец сын тупо смотрел в пол, периодически смахивая скатывающиеся из глаз редкие слезы и напрочь опровергая утверждение о том, что мужчины не плачут.

– Когда похороны? – задал он вопрос. – Сто лет его не видел. Хотел в гости зайти. Все как-то не собрался. А вот теперь… пойду.

– Куда ты? – закудахтала около своего чада мамаша. – Ты же с гриппом. Осложнение подхватишь. Мороз ведь на улице.

– Пойду, – заключил Матвеев. – Потеплее оденусь и пойду.

«Да. Этот красавец вряд ли может быть убийцей Баулова, – заключила я. – И для этого есть две причины. Первая – о смерти последнего он действительного ничего не знает. „Хотя, может, все же очень искусно играет?“ – снова заподозрил мой ехидный внутренний голос. И вторая – Матвеев настолько увлечен собой и своей внешностью, настолько непробиваем и туп, что ему доставит большие, неразрешимые для него проблемы даже сама мысль об убийстве кого бы то ни было. Этот отпадает», – сделала заключение я.

– А вы машину водите? – на всякий случай спросила я.

– Машину? – удивленно посмотрел он на меня.

– Что вы, милочка, – ответила за него мать. – Какую такую машину. Еще чего. Сашенька на автобусе и то не всегда ездит. Машину… Свят, свят, свят, – трижды перекрестилась она.

«Я права, и права на все сто. Этот не способен на убийство. Слишком ленив», – подытожила я и откланялась, пожелав здоровья хозяевам дома.

Я вышла из подъезда и направилась к своей «девяточке». Сев на водительское место, завела мотор и стала его прогревать. За то время, что я провела у Матвеевых, машина успела остыть, поэтому в моем распоряжении было несколько минут, чтобы подумать, принять решение о своих дальнейших действиях и маршрутах. Я достала из сумки пачку сигарет и закурила, разглядывая двор. Я успела сделать пару затяжек, когда из соседнего подъезда вышли две женщины и подошли к стоявшему неподалеку «Шевроле» серебристого цвета.

«О! Да это, кажется, мои знакомые», – мысленно отметила я.

И действительно, жена покойного Оксана Баулова, в черном длинном платье, которое было видно из-под коротенькой дубленки, в черной шапочке, уютно примостившейся на только что сделанной прическе, села в автомобиль справа, а маленькая юркая парикмахерша Люда пристроилась на место водителя.

«Да, – удивилась я. – Не слабо для парикмахерши. Интересно, какая же у нее заработная плата, если она разъезжает на такой тачке? Или муженек, животик, кошелечек и лысинка, ни в чем половиночке не отказывает?»

Мотор машины завелся, и дамы отбыли в неизвестном направлении.

«Интересно, куда это мы? – запоздало подумала я. – Что это я сегодня все время торможу? – снова пожурила я себя. – Быстро за ними. А вдруг мелькнет что-то интересное для меня. Не может же быть совпадением, что они оказались именно тут, где живет один из друзей покойного мужа».

Я быстро выехала за угол дома. Машина, на которой уехали мои знакомые дамочки, стояла перед очередным светофором. Я несказанно обрадовалась такому стечению обстоятельств и направилась за ними.

Похоронная церемония, на которую прибыли Баулова со своей подругой-парикмахершей, близилась к своему логическому завершению. В зале ритуального агентства заканчивались прощания родных и близких покойного. Катафалк уже стоял у подъезда. Дамы проследовали к телу. Оксана не спеша подошла к свободному стулу в изголовье покойного и, точно королева трон, заняла его. Парикмахерша, скромно потупив глаза, стояла в дверях зала.

Я окинула взглядом присутствующих. Кроме уже знакомых лиц, здесь были и те, кого я не знала. Слепой отец молча гладил руку сына. Вдова Оксана с аккуратно налаченной прической восседала на троне-стуле, изредка смахивая белым платочком скатывающиеся по ее щекам слезы. Матвеев Александр, тоже успевший сюда добраться, не стесняясь слез, плакал. От этого он казался похожим на бабу, а виной всему наверняка была собственная мамочка, избаловавшая сына и сделавшая из него тряпку.

Куда приятнее было наблюдать за компаньоном погибшего. Жора Маляр крепился изо всех сил, сдерживая слезы. Да и остальные участники этого малоприятного события молча оплакивали погибшего, изредка тихо перешептываясь между собой и безутешно покачивая головами. Не намереваясь более здесь задерживаться, я покинула помещение. Осадок на душе был неприятный, да и узнать в такой момент можно немного, скорее даже ничего. Работникам этого учреждения не позавидуешь: постоянно, изо дня в день, им приходится наблюдать подобные картины и, мало того, слушать душераздирающие крики и плач. В скверном настроении от увиденного и оттого, что дело пока еще не сдвинулось с мертвой точки, я направилась к машине.

«Из списка у меня осталась лишь Марина Сыч – секретарша покойного, – подумала я, подходя к любимой „девяточке“. – Сейчас рабочий день закончился. Ее домашнего адреса у меня нет. Телефон – только рабочий. Придется ждать утра. А утречком сразу двину в офис Баулова знакомиться с этой дамочкой, – размышляла я, планируя завтрашний день. – А пока чашка любимого кофе и сигаретка помогут мне выйти из этой неожиданной депрессии», – успокоила себя я, выруливая машину на улицу Столыпина. Но, как говорится, не тут-то было. Не успела я прибыть в родные пенаты, сварить кофе и приготовиться осушить чашку животворного напитка, как раздался звонок в дверь.

– Танюха, ну что? Идем? – затараторила Ленка, едва переступив порог моей квартиры и чуть не сбив меня с ног.

– Куда? – удивилась я, растерянно застыв перед ней, невероятно нафуфыренной.

Ленка была сама не своя, не в плане психического состояния, а в плане внешности. Волосы у нее были завиты. Лицо Елена подрумянила, брови частично выщипала и подкорректировала, свои огромные глазищи подкрасила и, что самое главное, сняла очки, заменив их контактными линзами.

– Вот это да! Чудесно выглядишь, – расплылась я в довольной улыбке.

Ленка жеманно покрутилась вокруг собственной оси, затем остановилась и, шумно вздохнув, выдала:

– Но ты-то чего, готова?

– Куда? – как дура, снова повторила я.

– Как куда? Ну, ты даешь, Танюха. Мы же с тобой договорились. В ресторан. Забыла, что ли?

– Забыла, – подтвердила я, приходя к мысли, что не столь уж и глупа эта Ленкина затея.

«Денек бестолковый, пустой. Опять же похороны. Настроение поганое. А почему бы, на самом деле, не развлечься?»

– Идем, – согласилась я.

– Вот здорово, – радостно заверещала Ленка. – Давай свои наряды! Перетрясем твой гардеробчик и сделаем из нас конфетки.

«Я и так ничего, – усмехнулась я про себя. – Ну что ж, конфетку так конфетку».

– Но мое, чур, то красное платье, – подстраховалась Ленка.

– Так и быть. Бери, – милостиво согласилась я, впрочем, тут же добавив: – Хотя тебе и твой наряд очень даже к лицу.