– Ты не считаешь, что попытка привлечь магию поставит крест на букерах не хуже войны с неметами? – спросил целитель. – Пока Тат далеко, мы живы и здоровы, а если влезть рукой в улей, все медоноски разозлятся и покусают обидчика.
– Давай без сравнений, – парировал Стам. – Медоноски, ульи, к чему это?! Переживаешь, что Тат отомстит и уничтожит всех? Брось! Хотел бы – давно в пепел превратил да по равнине разнес! Ты отрицаешь, Авер, а ежели отрицаешь – предлагай. Я не запрещал давать толковые советы!
Пока старцы спорили, подбадривая окружающих колкими фразами, Витт замечтался и унесся в прошлое, о котором так много сказали… Стам, еще без седой бороды, а со смоляной копной, сверлящий юнца взглядом исподлобья после того, как букер изъявил желание пройти испытания воина. Поседевший Авер, сидящий рядом с вождем и ухмыляющийся – незаметно для других, но не для своего ученика, запоминающего любые свойства растений с лёта. Еще живой Врей, мудрец, знающий ответы на любые вопросы, – колоритный и толковый вождь, передавший бразды власти наследнику, правящему поныне.
– Хочешь стать воином – дерзай. Посмотрим, так ли ты хорош, как тебе кажется, – сказал Стам.
Утром молодой букер, отпраздновавший тринадцать рождений, предстал перед вождем. Никто в столь юном возрасте не решался попробовать себя. В Коре тонули и взрослые, а паренек, не набравший мышечной массы, и весивший, как перышко, вряд ли справился бы с беспощадным течением. Обычно юнцы дожидались шестнадцатилетия и приходили на поклон к вождю окрепшими.
Посвящение в воины – обряд, привлекающий к действу всех жителей без исключения. Будущий солдат и защитник слабых – кактут не переживать! Витт не удивился, обнаружив на берегу знакомые лица. Некоторые из них светились улыбками, некоторые сжали губы, но большинство выражали сомнение. Веры в то, что подросток завершит хотя бы первое испытание, у букеров не было. В прошлом году балагур Ех, которому не доставало веса, пообещал взять Кор скоростью и до середины реки держал темп. На вторую половину дыхания не хватило, Еха снесло течением и набежавшей волной ударило о камни. Кор был беспощаден и получил очередную жертву. Женщины ахнули, мужчины всплеснули руками, а Стам спрятал лицо в ладонях.
Витт помнил о неудаче Еха, как и о словах отца.
Я хочу, чтобы ты не забывал, что Кор нужно уважать. Тогда он отплатит тебе той же монетой.
Оказавшись перед рекой один на один, Витт вдохнул полную грудь. Закрыл глаза, ища в памяти наставления Ятта. За спиной царила тишина, букеры не нарушали ритуал и не мешали претенденту. Витт знал, что не все из них желают ему победы. Есть те, кто жаждут смерти. Минус конкурент – шажочек по лестнице к званию воина, а малолетний выскочка, дерзнувший посягнуть на право обладать оружием, отправится туда, куда и должен. На дно.
«Помоги мне, могущественный Кор, – обратился Витт к реке. – Не сочти за глупость то, что я хочу переплыть твои воды в надежде заслужить уважение соплеменников. Если я погибну, то достойно. Если выживу, поклонюсь и поблагодарю, однако не стану судачить об этом».
Кор шумел, предостерегая подростка, но у Витта не было дороги назад. Отказаться – наложить позор на себя и на отца. Он сделает все, как велел Ятт. Получится или нет – решит судьба.
Букер прыгнул и поплыл.
Несмотря на жаркую погоду, течение реки обожгло холодом. Витт набрал воздуха и нырнул.
До середины лучше плыть под водой – так, чтобы виделось дно. Течение сверху сильное и ледяное. Как ни греби, рано или поздно конечности онемеют, и закончишь ты размазанным по валуну.
Букер прислушивался к совета отца. Всплывал, дабы наполнить легкие, и половину реки одолел без происшествий.
Далее трудный участок. Вниз соваться нельзя, тут холодное течение меняет расположение, а верх бушует – можно захлебнуться. Если сил хватает – по верху – ине расслабляйся. Если чувствуешь, что выдохся – по низу, но недолго, лучше чередуй. Перед обратной дорогой натри руки и ноги чукой, попрыгай и разогрей мышцы.
Отец не обманул. На втором участке Кор раскрылся во всей красе. С неугомонным характером, не знающий пощады, ревущий, сумасшедший. Витт едва успевал вдохнуть, как ледяной кулак бил по лицу. Нырять букер не отважился: если вода студеная здесь, что же у дна? Сведет руку или ногу – верная смерть. Парень не останавливался, но откланялся – туда, где погиб Ех. Туда, где сотни несостоявшихся воинов похоронили надежды.
Когда поймешь, что Кор надавливает, ныряй и бери правее. Выравнивай курс и всплывай, не вздумай по низу заканчивать. Не заметишь, как сознание потеряешь.
Букер вылез из реки и перевел дух. Размазал по ладони чуку[18] и втирал в ступни, которых не чувствовал. Он не представлял, как плыть обратно: сил потратилось больше, чем ожидал. В последние минуты правую ногу свело, а воды нахлебался – полный желудок.
Не раскисай. Передохни и вставай. Пусть кровь разгонится по тебе.
Он поднялся и размялся, совершая вращательные движения руками. Попрыгал на месте и поприседал, давая ногам нагрузку. Вдалеке виднелись букеры, они махали ему, подбадривая, но Витту не нужны были напутствия.
– За честь отца, – сказал он. – Вперед.
На обратном пути открылось второе дыхание. Казалось, что будет с точностью до наоборот, но силы не исчерпались.
Когда он вышел обратно на берег, кто-то удивился, кто-то опустил глаза, не ожидая возвращения подростка. Витт припал на одно колено и сказал реке «Спасибо», чем поразил окружающих, особенно старцев, не понаслышке ведающих об уважении к Кору.
– Испытания не закончены, – напомнил вождь, обрывая нарастающий гул голосов.
Они переместились в деревню. Букер стрелял из лука в манило, служащие мишенями, носил тяжести, лазил по деревьям, соревновался в беге и достиг решающего сражения.
– Выследи немета и добудь его ленточку, – сказал Стам. – Пойдешь на рассвете.
Витта накормили ужином из супа и куска мяса (почти воин, порции прибавились!), угостили медовой настойкой, и он, опьяненный крепостью напитка и удачей, клевал носом.
Сон, однако, не шел. Букер вертелся, не находя удобного положения.
«Мне предстоит убить человека, чтобы получить звание воина. Честь взамен жизни… Как это сделать, если немет ни в чем не виноват»…
«А как же отец? – перебивал внутренний голос. – Он попал в ловушку, оставленную неметами. Его смерть – на их совести. Каждый сородич, повязавший на лоб желтую ленту, – причастен к гибели Ятта. Никого нельзя щадить. Они придут и заберут душу любого, кто встанет на пути».
«Эту войну придумали не мы, – спорил букер сам с собой. – Почему я должен поддерживать чужие решения?»
«Потому что ты воин. Засыпай. Ятт должен быть отмщен».
В хижину заглянул Авер. Будто ощутил, что душа подростка неспокойна. Увидев, что Витт не спит, взял стул и сел напротив.
– Что тревожит тебя, друг мой? – спросил целитель. – Ты взволнован. Обрадовался успеху, или что-то тяготит?
– Не знаю, справлюсь ли я с последним испытанием. Чтобы добыть ленту немета, придется его убить… Боюсь, не смогу… Лежу вот, а сомнения грызут изнутри. Вчера хотел быть воином и отомстить за отца. Правильное ли я принял решение?.. Ты когда-нибудь убивал, Авер?
– Все мы грешники. Человек – хищник, у него в крови заложено – убивать себеподобных. В мире правят сильные, а чтобы быть сильным, избавляйся ото всех, кто посягает на тебя… Я рад, что ты колеблешься. Быть воином – почетное звание, и оно заключается не только в отрубании голов. Это искусство. Сейчас наступил момент, когда ты должен победить себя, того слабака и труса, что скрывается внутри. Одолев его, ты перенаправишь страх в другое русло. Борись и совершенствуйся… Отвечаю на твой вопрос. Да, я убивал… Я не воин, Витт, я – знахарь, но единожды погрузился в муки совести. Всем нам когда-то приходится.
– Как это произошло?
– У меня был враг. Звали его Вай. Он тоже считался целителем, но, как и Тат, ступил на кривую дорожку. Вай навел на меня порчу, мне становилось хуже и хуже. Я не понимал, в чем причина, грешил на болезнь, но мой амулет показывал, что я здоров. Двинулся я через поля в горы к светлому колдуну Онего. Онего – сильный маг, нет подобных ему в округе, да и в городах не сыщутся. Описал я ему проблему, пожаловался на плохое самочувствие. Онего обвел вокруг моего лица рукой, и появилось фиолетовое свечение. «Порча на тебе от чернокнижника», – сказал он, и я догадался, кто виновник злодеяния. Светлый маг подарил мне амулет лунного камня, пообещав, что порча перейдет к глазливому… С тяжелой душой я воротился к эленам, чья кровь текла и течет во мне. Никому ничего не сказал, вроде как и не случилось беды. Жил, собирал травы, делал настойки, а со временем заметил, что Вай изменился: мешки под глазами появились, покашливает и по ночам запирается, какие-то ритуалы совершает. А я излечился, не устаю, не чихаю, сил, как и прежде, с избытком… К концу года, с наступлением дождей Вай зачах, сгорбился и походил на старика. Зубы выпали, есть ничего не мог, а энергетика угасла… Если бы он попросил прощения, я бы сжалился и простил обидчика, но он ходил с гордым видом, не пожелал унизить черное зло, гниющее в нем. Да только не помогло оно ему. Будь Онего слабым магом, изжил бы Вай Авера со свету земного, однако могущества хватило с избытком.
