Букер засыпал. Сны, рожденные юношеской фантазией, воссоединяли коррентов. Реальность оказалась суровее, чем мальчишечьи мечты. Племена ссорились: не проходило и месяца без битв и столкновений. Долина, раньше дававшая пропитание, затянула пояса. Охотники забредали в чужие владения, рискуя жизнями, и попадали в западни. Так букеры потеряли Ятта и трех воинов. Неметы вырыли яму, установили в ней острые пики и замаскировали сверху.

Когда четырех отправляли в последний путь, букер стоял у завернутых в белую ткань тел и сжимал кулаки. Ногти впивались в плоть, боль пронзала кожу нервными покалываниями, и крик отчаяния застрял в горле.

В тот вечер он не проронил ни слезинки. Проводив отца, Витт попросил у совета старейшин слово и, получив согласие, обратился к ним с просьбой пройти испытания воина. Вождь Стам удивился, вскинув брови ко лбу, покрутил пальцем густую черную бороду и на правах старшего ответил:

– Я понимаю, что ты жаждешь мести, но в тебе должен говорить разум, а не инстинкты. Ятта никто не вернет, а лишиться тебя, когда ты подаешь надежды вырасти не только телом, но и умом, и духом, – непростительная ошибка. Как вождь букеров я отказываю тебе, но ты можешь не согласиться, сообщив, что пора настала.

– Время пришло, Стам, – ответил Витт. – Отец говорил, что я почувствую этот момент, и я его чувствую… Пришло время…

Охота не заладилась. Дождь, зарядивший с полудня, разросся в ливень, низвергающийся с небес стеной воды, из-за которой ничего не было видно. Вода превратила траву в скользкое полотно, а землю – в непроходимые лужи-болота. Букер залез на дерево томи[6] и спрятался под большими листьями, не пропускающими влагу. Пережидая непогоду, он жевал траву миату[7], обладающую лечебными свойствами, и вслушивался в звуки природы, но острый слух не доносил ничего, кроме падающих капель и отряхивающейся птицы на соседнем дереве.

Дождь радовал Витта. Иссохшая и истощенная долина задышала, впитывая падающие осадки. Букер силился вспомнить, когда наблюдал в последний раз воду с неба: прошедшие несколько месяцев солнце выжигало землю и изгоняло голодных животных; пастбища сбежали, а одинокие экземпляры становились жертвой удачливых стрелков. Мужчина протянул руку и схватил пальцами ветку. Листья дерева, пожелтевшие от засухи, набухали и зеленели, сначала по краям, а потом и ближе к середине, а вскоре весь лист окрасился в изумруд. Томи оживало на глазах, набиралось сил, и Витт, не удержавшись, подставил ладони и последовал примеру, вволю напившись. В прошлом году ливни вымывали долину, а потом здесь надолго воцарилось солнце. Природа переходила из крайности в крайность.

Утолив жажду, букер откинулся на ствол дерева. Ливень прекратился. Монотонный стук дождя убаюкивал. Витт закрыл глаза и вернулся к прерванному занятию, угадывая по звуку, кто или что могло его издать. Шуршание травы – тихое, едва различимое, и касания кожей по травинкам и упавшим листьям – это наверняка змея лимо[8], чей укус вызывает судороги и мучительную смерть. Постукивание по стволу дерева (вдалеке, более тысячи шагов на север) – тук-тук, тук-тук, тук-тук – тройное по два стука – птичка лазе[9], миниатюрная и безобидная, питающаяся жучками и личинками, живущими в кроне томи. Треск и хлопок – плод манило[10] сорвался вниз и разбился, а при ударе о землю он издает громкий «бом», и хранящийся внутри воздух вырывается наружу.

Внезапно один из новых звуков побеспокоил Витта. Он сосредоточился всем телом на его источнике, которым без сомнения являлся человек. Букер слышал, как кто-то сделал пару-тройку шагов и остановился. Точно не олень, точно не нилу, их поступь другая… Чужак или свой?

Мужчина насторожился. Никто и ничто не заставило бы его поменять позу или почесать зудящий нос, на который упала капелька с листа и скатилась к ноздре, щекоча волоски. Букер был как изваяние, неподвижный тотем, кои десятками молчат в хижине их шамана. Он стал органом слуха, дожидаясь, пока свояк или враг допустит ошибку.

Кто-то шмыгнул. Витт спрыгнул, ощутил почву под ногами, выхватил лук и натянул тетиву. В двух сотнях шагов от него стоял немет. Букер успел застать того врасплох: лук врага покоился на спине, а меч – на поясе. Немет затряс бородой с косичками, оскалился и потянулся к оружию, но Витт усилил давление на тетиву, и тот предпочел не шевелиться.

– Стреляй или сразись как воин на мечах, – сказал немет.

– Я подловил тебя, имею право забрать твою жизнь, – ответил букер.

– Заканчивай с болтовней и решай! Гоа не готов ждать!

Букер отпустил тетиву. Враг согнулся в каком-то неестественном прыжке, увернулся от стрелы и помчался в атаку. Сильные ноги немета бежали и не скользили. Завороженный увиденным, Витт едва не пропустил выпад мечом, уклонился, затем подпрыгнул, когда меч скользнул в ноги и снова подпрыгнул, когда хитрый враг повторил удар.

Терять драгоценное время было нельзя. Отменная реакция и недюжинная сила показывали большой опыт врага в военном ремесле, а специальные накладки на ступнях позволяли цепляться за землю острыми шипами: преимущество в бою перешло к немету еще до начала поединка.

Букер нащупал рукоятку меча и потянул на себя. Серебристая сталь вырвалась на волю и отбила несколько атак.

Немет причмокнул губами, довольный соперником, сделал обманный жест, но Витт не повелся на уловку и снова отразил коварный удар. Немет закружил, ища прореху в обороне, а затем неожиданно разразился минутной атакой, нанося удары без остановки слева и справа, кричал и брал нахрапом, но не смутил букера. Тот сражался с малых лет, преимущественно со взрослыми, и знал множество техник боя. Крики и грубая резня его не пронимали, однако он учел фактор скользкой земли, поэтому действовал на контратаках, не помышляя об активном наступлении.

Враг понял, что его изматывают, и изменил стратегию. Меч направился вниз – туда, где ноги не нащупывали тверди и разъезжались, – немет бил, разрубая воздух, ждал, что букер ошибется, не удержит равновесие, и налегал с утроенной энергией. Витт отбивался, прыгал вверх и в стороны и чудом умудрялся не распластаться. Немет, почуяв легкую добычу, увлекся и пропустил: острое лезвие вспороло кожу на груди, и металлический запах ущипнул за нос. Враг встрепенулся и отошел в оборону, снова наматывая круги, а букер брал вправо, ближе к чаще, где воды по щиколотку, и шипы на ногах – безделушка, а не помощник. Здесь, у опушки леса его шансы победить меньше, чем превратиться в корм для червей. Противник силен и не уступает, необходимо уравнять положение.

Витт совершил несколько выпадов, дразня немета, и тот повелся. Ступни ощутили прохладу дождевой воды: враги двигались в сторону чащи. Букер отступал – потихоньку, чтобы немет не забывал атаковать, но бой перешел из активной стадии в выжидающую. Недруги набирались сил для решающего сражения.

– Думаешь, я не понял уловки, – сказал немет. – Вода не поможет тебе.

Витт оценил ситуацию: теперь враг шагал тяжело, можно попробовать прощупать. Букер махнул сбоку, затем сверху и уперся клинком в чужой клинок. На него смотрели глаза не чужака, а потомка коррента: такие же цвета небесной глади в ясный день, голубые, как светлячки на болотах. Родные глаза, похожие, будто братья-близнецы, которые иногда рождались в племени. Затем небо заволокло тучами, ярость окрасила все пепельной злобой, и немет врезал букеру кулаком по лицу. Хук получился ладным, Витта покачнуло, но он успел поднять меч и откинул немета. Тот отпрянул, но в следующее мгновенье накинулся на букера. Удары сыпались, немет поражал выносливостью: казалось, он напился из жизненного источника. Витт оборонялся, искал прореху в защите врага и пропустил тычок в грудь. Сталь вонзилась во плоть, немет надавил, намереваясь проткнуть его, но букер дернулся назад и влево, пропуская врага, и вспорол тому бок. Не дав немету опомниться, Витт довершил дело двумя атаками. Враг упал в лужу. Букер забрал чужое оружие и перевернул поверженного противника.