— Идём, мой эльф! — промурлыкала Царапка, двумя руками сжав кисть Сидмона.

Бесшумно ступая, босоногая кошкодевочка повела его в боковой коридор.

— Нет, не хочу, — вдруг остановился Сидмон. — Не хочу в обычную комнату. Хочу, чтобы как в лесу!

— Это можно! — хихикнула Царапка. — Мяу!

Она привела следопыта в помещение с бревенчатыми стенами, вдоль которых стояли горшки с деревцами. Вместо пола зеленел газон, но подстриженный неровно, чтобы походить на дикую лужайку. Через решётчатую крышу виднелись поблескивающие звёзды.

Эльф взялся аккуратно снимать с себя одежду, подолгу возясь со шнурками, которые, как назло, стягивались в узлы. Царапка положила ладонь на руку эльфа.

— Хочешь как в лесу? Не только внешне, но и по духу? Чтоб дико, по-животному, без этих человечьих церемоний?

— Да… — прошептал Сидмон, заглядывая в большие поблескивающие глаза. И уже решительно: — Да-да-да!

Не заботясь о сохранности одежды, он стал с пыхтением грубо срывать её, одновременно притянув к себе кошкодевочку. Их губы слились в страстном поцелуи, и Сидмон языком почувствовал игольчатые клыки Царапки.

Он, наконец, сбросил верхнюю одежду, плотно прижал к себе кошкодевочку и кожей ощутил её отвердевшие соски. Пока одна рука блуждала по изгибам стройного тела, словно табун диких коней, резвящихся на весеннем холмистом поле, вторая рука скользнула вниз.

Сидмон взъерошил ладонью лобок Царапки, а потом и всей пятернёй обхватил её промежность. Девушка застонала, когда пальцы разгулялись между ног, ощупывая каждую выпуклость, каждый бугорок. От поглаживаний эльф перешёл к тисканью, и погрузил палец внутрь. В то же время сжал и чуть оттянул сосок кошкодевочки.

Она протяжно выдыхала, запрокидывала голову и извивалась в его объятиях. Сползли штаны, и отвердевший член уткнулся головкой в живот Царапки чуть выше лобка.

Эльф начал жадно целовать и облизывать сперва лицо кошкодевочки, облобызал всю шею, опустился к груди. Язык резво заскользил по соску; иногда Сидмон целовал его с причмокиванием, а иногда слегка прикусывал. Затем, осыпав поцелуями живот, достиг лобка.

Уткнувшись в него носом, эльф стал шумно вдыхать запах, словно кот, почуявший течку. Царапка блаженно заурчала, когда влажный язык примкнул к клитору. В это время Сидмон мастурбировал, развозя по члену обильно выступавшую жидкость.

Но эльф недолго был ласковым. Он вдруг сперва вжался лицом в промежность, а потом оттолкнул кошкодевочку. Завалившись на лужайку, Сидмон нетерпеливо взмахнул руками, говоря срывающимся голосом:

— Сядь мне на лицо! Быстрее! Садись, дрянная уличная кошка!

— Ах ты наглый мышелов! — зашипела Царапка.

Она по-кошачьи прыгнула на него, и встала над головой. Позволив ему несколько секунд насладиться видом снизу, девушка начал постепенно опускаться, покачивая тазом. Встретились мокрый язык и не менее мокрое влагалище. Царапка заелозила попой по лицу, и поглаживала грудь Сидмона, чуть покалывая кожу когтями. Он лизал с шумным чавканьем, иногда прерываясь, чтобы вдыхать дурманящий запах звериной девушки.

— По-животному, кошка! — в какой-то момент пробурчал он в промежность. — С животной страстью!

Она выпустила когти и сильнее надавила на кожу Сидмона, оставляя тоненькие следы. И чем неистовее лизал эльф, тем больнее царапала кошкодевочка. За когтями тянулись уже не просто красные борозды, местами на груди выступила кровь. Но Сидмона это только ещё больше раззадоривало.

Исцарапав всю грудь и живот, кошкодевочка потянулась к твёрдому как камень члену. Губы сомкнулись на нём; Сидмон ощутил, как она облизывает головку. И это был самый волнующий и чувствительный минет в жизни эльфа, учитывая, что у кошачьей девушки шершавый язык. Одной рукой Царапка оттягивала кожу члена вниз, а другой массировала яйца.

Сидмон вылез из-под кошкодевочки, и поставил её на четвереньки. Царапка с готовностью оттопырила зад и гибко выгнула спину. Сперва эльф несколько раз провёл обслюнявленным членом между ягодиц, по лобку, и только после этого направил его внутрь.

Зверолов начал трахать Царапку с грубой первобытной пылкостью, не заботясь о ритме и ровности движений.

— По-животному! — заверещала она как кошка во время мартовской случки.

Пушистый хвост плетью ударял по израненной груди и лицу Сидмона. Иногда он сжимал его там и сям подобно человеку, быстро взбирающемуся по канату. А в какой-то момент склонился над ней, и вцепился зубами в волосы на затылке.

Хвост взъерошил волосы Сидмона, оставив на них шерсть. От пронизывающих всё тело ощущений кошачьи уши Царапки прижались к голове. Пальцы эльфа крепко стиснули плечи девушки. Она вытянула руки вперёд, прорезая когтями землю.

Чувствуя накатывающее волной удовольствие, Сидмон ускорился до предела. И замер, с громким рычанием вскинув голову. Член запульсировал, впрыскивая семя внутрь. Нависая над Царапкой, эльф прерывисто дышал, почти не двигаясь.

После нескольких секунд он откинулся и тяжело уселся на лужайку. Сперма вытекала ручейком, задержавшись на лобке девушки. Глубоко вздохнув ещё раз, Сидмон повалился на траву. Он устремил взор сквозь решётку, за которой перемигивались звёзды полуночного неба.

Над эльфом нависла Царапка.

— Ты что? Мы ещё не закончили, — промурлыкала она, покалывая когтем сосок эльфа. — Ещё не всё отработано.

Из «Мохнатых радостей» Сидмон вышел только в полдень. Вернее не вышел, а вывалился на полусогнутых ногах.

Волосы эльфа были растрёпаны как после удара молнии, вдобавок из них торчали перья птичьей девушки. На остроконечных ушах краснели следы от змеиных укусов. Всё лицо и руки исполосованы когтями. Тело ныло от синяков после ударов копытами. Глаза красные из-за длительных погружений в бассейне с русалками.

Сидмон спустил всё отведённое на миссию золото, но культисты не клюнули на дерзкий загул. Впрочем, ни о каких демонопоклонниках истощённый эльф думать в этот момент не мог. Позабыв обо всём, постоянно держась за стену, он потопал сам не зная куда, то и дело пошатываясь как пьяница.

Удивительно, но ноги будто сами вывели его к гостинице. Там его заметил варвар Брук.

— Боги, тебя что, дракон прожевал и выплюнул⁈

Взвалив измождённого эльфа на плечо, варвар притащил его в комнату, и аккуратно опустил на лежак.

— Сидмон! — воскликнул друид Ансгар. — Неужто ты столкнулся с культистами⁈

Зверолов промычал что-то нечленораздельное и уткнулся носом в подушку.

— Великая матерь! — взвизгнула Хильда Полудевственница. — Должно быть, он пережил тяжёлый бой! А может, даже долгие пытки.

Соратники забрасывали Сидмона вопросами, но у него не было сил отвечать. Жрица Хильда и друид Ансгар захлопотали вокруг с исцеляющими заклятьями. Задумчиво молчала Лабдорис.

Но, несмотря на всеобщую обеспокоенность, Рамми Лисий Хвост вдруг рассмеялась в голос.

— Он не бой пережил! — сказала она в ответ на недоумённые взгляды. — Он просто слабак! Выдохся раньше срока… Эх, до чего же вы, лесные эльфы, хлюпики! Видно, придётся мне выходить на постельную охоту за культом! Так и быть, сделаю это!

6 Глава — Постельная охота

Звякнули колокольчики на двери, возвещая о приходе посетителя. Сорокалетняя распорядительница борделя подняла взгляд от страниц книги к выходу. Там стоял мужчина, стыдливо прячущий глаза за полями цилиндрической шляпы. Вернее мужчинка, молодой человек субтильного телосложения и в сером плаще, нелепо свисающем с узких плеч.

Что-то буркнув в загнутые усики и надвинув повыше воротник, посетитель скованно зашагал к распорядительнице. При этом он не смотрел по сторонам, избегая встречаться с любопытными и насмешливыми взглядами проституток, которые шушукались на диванах.

«Юноша, девственность пришёл потерять», — поняла распорядительница.

Однако что-то насторожило ветераншу постельного фронта. Что-то неуловимое отличало этого мальчишку от множества других юных и стеснительных посетителей, которых удалось насмотреться за годы.