— Ох-хо-хо! — Дед-Хмель прошествовал мимо жриц любви. — Девоньки, вам бы лучше без промедления отправиться к родственникам за город, если таковые имеются. А то в Бабеле скоро тако-ое начнётся! Ох-хо-хо…

Захотев смутить странного деда, самые бесстыдные блудницы задрали юбки и вывалили наружу груди, да потрясли ими. Но старый паломник уже не смотрел на них, а потопал по улице, продолжая разговаривать будто бы с самим собой…

В тот час в этом же городе, но вдали от порта, шестёрка недавно прибывших путников спорила в комнате гостиницы.

— Традиционной разведки недостаточно, чтобы выйти на культ, — утверждала волшебница Лабдорис.

— Так что ещё ты предлагаешь? — спросила Хильда.

Рядом с ней на полу развалился гостиничный кот, и сейчас он с ленцой тянул лапы к слегка извивающемуся хвосту жрицы.

— Раз культ похоти, то и новых сторонников он должен вербовать там, где сильнее всего проявляются развратные черты, — отвечала Лабдорис. — А именно — в борделях!

— Эм-м… что из этого следует? — смутился друид Ансгар, с болью припомнив, как пара соратников просадила деньги в публичном доме.

— А то, что кто-то из нас должен пройтись по борделям, и привлечь внимание демонопоклонников как возможный кандидат для вступления в культ…

— Звучит дорогостояще, — сказал Ансгар после кратковременной паузы. — И кто же этим займётся?

— Ну, мне нужно творить заклятья поиска, так что меня сразу исключаем, — решила Лабдорис.

— Я бы мог, — поднял руку варвар Брук.

— Попридержи коней, здоровяк, — возразила Рамми Лисий Хвост, — там ты впадёшь в состояние берсерка, в щепки разнесёшь блудилище, и передушишь всех баб. Короче, закончится тем, что мы опять загремим в темницу, и тогда весь заказ полетит вон тому коту под хвост.

— М-может я-я, — подала голос Хильда. — Ну, я могла бы прийти туда с проповедью, чтобы вразумить заблудших грешников… Что вы так смотрите? Вдруг это подтолкнёт культистов к действию?

— Нет, — дружно ответили почти все.

— Я в таком точно не участник, — друид Ансгар поднял урчащего кота, и усадил к себе на колени. — У меня, как и у Лабдорис, свои методы поиска. Я буду обращаться к городским животным, дабы вызнать секреты Бабеля. Безмолвных зверей не воспринимают как свидетелей, но они многое зрят. Соприкоснувшись с их разумом, я увижу истину. Делается это так…

Ансгар положил ладонь на голову кота. Глаза эльфа заволокла белая пелена, он погрузился в память животного. А потом заговорил вкрадчивым мяукающим голосом, облекая в слова образы, почерпнутые из кошачьего разума:

— Переулок у дома кожевника, вот куда надо заглянуть!.. Ибо там живёт вертихвостка Мурка с жирной и мохнатой задницей! Как-то её драли всем дворо…

Ансгар встряхнулся, его глаза обрели нормальный вид.

— А ну пошёл отсюда! — покрасневший друид сбросил кота с колен.

— Да уж, неплохой метод, поможет вызнать много ценных сведений, — сухо сказала Лабдорис.

— Я пойду, — решил Сидмон Зверолов.

— Сидмон! — всплеснул друид Ансгар. — Ты же благородный лесной эльф из рода Арфандур! Что бы сказал твоей отец, услышь он такое⁈

— Спокойно, сородич, ведь я иду не ради разврата, а исполнять долг перед родиной, чтоб отыскать принцессу, — сказал эльф-следопыт преувеличенно деловым тоном. — К тому же на то мы и приключенцы, что вынуждены иногда делать грязную работы и марать руки…

— И не только руки, — с ехидной улыбкой вставила Рамми.

На том и порешили.

Следующим вечером Лабдорис и Хильда творили в гостиничной комнате заклятья поиска. Друид Ансгар, скрываясь под капюшоном, — ведь культисты знали его в лицо — «опрашивал» городских голубей, собак, котов и крыс, а варвар Брук следовал за ним как телохранитель. Рамми Лисий Хвост надеялась найти в вертепах старых знакомых и через них что-то узнать — если ещё дышат, ведь уличная жизнь полна опасностей.

Сидмон Зверолов неторопливо шагал по кварталу красных фонарей. Оглядываясь, эльф скользил взором по полуголым девушкам, что с открытой грудью высовывались из окон, и свешивали её на оконные отливы. Конечно, здесь жрицы любви тоже подманивали к себе прохожих мужчин, но изящнее, чем портовые хабалки: певучими голосами, складным словом и грациозными танцевальными движениями.

Испытывая даже больший наплыв азарта, чем когда брал след в погоне за редким зверем, Сидмон высматривал бордели с не шибко богатыми фасадами, потому как мыслил, что культисты скорее предпочитают вербовать новых членов из среднеобеспеченных развратников.

Взгляд замер на вывеске перед домом, на которой были вырезаны кошачьи ушки. «Мохнатые радости» — гласила надпись. Здесь Сидмон Зверолов задержался дольше, чем где-либо ещё. Потоптавшись немного, лесной эльф сделал выбор.

Затаив дыхание, он перешагнул порог, и очутился в просторном зале. В чувствительные ноздри ударил резкий аромат духов, но даже сквозь него Сидмон уловил запах шерсти. И это разом опьянило эльфа сильнее, чем любые парфюмы для соблазнения, что втюхивают алхимики.

Протяжный выкрик заставил Сидмон вздрогнуть, но когда он посмотрел на источник звука, то обнаружил не клетку с какой-нибудь экзотической птицей, как ожидал. На деревянном насесте устроилась, свесив ноги, крылатая девушка. Помимо волос макушку венчал цветастый гребень, а вместо человеческих стоп имелись длинные лапы с загнутыми когтями.

На бархатных подушках развалилась вроде бы обычная человеческая женщина, однако по запаху Сидмон понял, что перед ним оборотень. Видимо, она для любителей особого экстрима, ведь попробуй пережить ночь полнолуния со свирепой волчицей. Пожалуй, будет даже пострашнее страстного ража Брука.

На краю бассейна вальяжно растянулись русалки. Они лениво шлёпали мокрыми хвостами по плиточному полу и вкушали виноград. Капельки сока стекали по грудям, и падали на животы с золотым пирсингом.

Цокот копыт, эхом разносящийся по залу, привёл эльфа в чувство. Вдоль стены медленным аллюром прошлась кентавриха. При каждом шаге её сиськи задорно потряхивало, как и сплетённый в косу хвост, увитый праздничными ленточками.

— Желаеш-шь с-скрасить тос-ску по родине, благородный лес-сной э-э-эльф?

На стойку облокотилась стройная высокая женщина. Вот только вместо кожи у неё была зелёная чешуя, а в жёлтых немигающих глазах узкие продолговатые зрачки. Наверное, хозяйка «Мохнатых радостей».

— У нас-с о-очень богатый воборс-с-с! — высунулся змеиный раздвоенный язык, и пощекотал бугорок носа, прежде чем юркнуть обратно под жёлтые губы.

Потеряв дар речи, Сидмон Зверолов озирался как мальчишка, впервые попавший на увеселительную ярмарку. Пока взгляд случайно не пал на девицу, развалившуюся прямо на широких перилах второго яруса зала.

Она увлечённо облизывала руку, при этом сладко щуря крупные глаза. Пушистый хвост выгибался перевёрнутым знаком вопроса. Из волос выбивались большие кошачьи уши. Слух эльфа уловил довольное урчание.

— Она… — только и смог произнести Сидмон Зверолов.

— Царапка-с-с! — позвала змеиная женщина.

Услышав своё имя, кошкодевочка встряхнула голову, и грациозно потянулась на перилах. Когти заскрежетали по мраморной поверхности.

Названная Царапкой не утруждала себя обычным спуском по лестнице. Кошкодевочка попросту спрыгнула со второго яруса, и мягко приземлилась рядом с лесным эльфом.

— Мяу!

Не поднимаясь с четверенек, Царапка как обычная кошка потёрлась головой об ногу Сидмона. Змеиная хозяйка назвала цену. Эльф, у которого от предвкушения путались мысли, дрожащими руками кое-как отсчитал золото. Всё это время кошкодевочка ласкалась лицом и боком, постепенно поднимаясь всё выше, пока не встала в полный рост.

— Приятно-ого вечера-с-с-с!..