Девушка изменилась в лице, окаменев от лба до точеного подбородка. Подавила в себе тяжелый вздох.

– Случилась ошибка. Нэд был слеп и взял не ту невесту. И теперь его поспешный брак может обернуться гибелью всего континента, – она поджала губы, поморщила нос и умолкла.

Тревога расползалась по телу и забиралась под золотое трисольское кружево, которое тут же принялись перешивать прямо на мне лучшие портнихи Ташера. Голубые кристаллы, закрепленные временными нитями, позвякивали от предательской дрожи.

Завтра. Со мной вархова ошибка может случиться завтра.

***

Уже в темноте, когда я осталась одна и убивала ночь в попытках сомкнуть глаза, дверь тихо скрипнула. Раздались мягкие шаги женских домашних туфель, и в кресло рядом с кроватью кто-то опустился.

– Не открывай глаз, Эллайна. Спи, – голос леди Кетрисс пробрался в почти случившуюся дрему. – Я расскажу тебе о главной традиции Ташера.

– Мм? – промычала я сонно, подтверждая, что все слышу.

Боги, пусть эта неведомая традиция будет приятной, ладно?

Укладываясь в незнакомую постель, я обещала себе завтра попытаться. Попытаться увидеть красоту в негостеприимном севере. Попытаться отыскать приятные черты в характере будущего мужа. Попытаться стать для Эйдана Эквенора той самой невестой, достойной его любви. Это все-таки продуктивнее, чем с унынием смотреть в серое небо и оплакивать не случившуюся судьбу.

Но это все я запланировала на завтра. И пока мое уныние было при мне.

– Герцогство Эквенор построено в сердце магии рода. Крепостные стены пропитаны ей, она течет по венам каждого дома, что стоит на земле. Это наша первая и единственная защита от тварей, что приходят с наступлением зимы, – рассказ леди Кет мягко пробирался в уши. – Магия рода Эквенор – воздух. Но ты уже знаешь: отродья изнанки боятся лишь огня. Первые северяне, взявшиеся охранять Предел от мрака, нашли способ…

– Брачные узы? – промычала в подушку, послушно не открывая глаз.

Хотя, видит Варх, от сказок леди Кет всякий сон сбегал прочь.

– С давних времен северяне связывают магию рода и огненный дар, чтобы укрепить защиту, – согласилась хозяйка. – Невеста, которой суждено передать жаркую стихию Пределу, выбирается заранее. Ее крепкий дар проверяется в разные годы, девушка находится под опекой герцогства. С юных лет ее связывает магический договор. И с приходом первой Великой ночи она дарит старшему наследнику Эквеноров свою искру, с тем чтобы он смог раздуть из нее защитное пламя…

Я собралась возразить, что меня герцогство не опекало, дар не пестовало, учителей не нанимало и вообще… Выбрало за какие-то сутки! Вытащило из теплой южной постели, как детеныша каффы за мохнатую шкирку, не дав и недели, чтобы свыкнуться с судьбой. Перетащило жутким Хребтом и выбросило на северной обочине мира!

Но потом вспомнила, что я – «вторая попытка». Вероятно, первой была та самая – избранная заранее и связанная контрактом. Это ее искру ждали в Ташере, она была надеждой Предела.

– А как происходит «передача» искры? – от непривычно жаркого одеяла я вся взмокла, и теперь растирала влажные волосы по вискам.

– Об этом я и хотела поговорить, Эллайна. Молодые супруги традиционно знакомят друг друга со своими стихиями на алтаре в Погибшем саду, – тихо проронила леди Кетрисс, и я сжалась под одеялом в тугой комок. – И тем самым скрепляют брак, благословленный богами.

– В каком смысле «на алтаре»?

Подоспевший сон как вирра слизнула!

– В саду есть древний камень… Он же – первое брачное ложе и… – женщина подыскивала слова, но я и без витиеватых фраз догадалась, куда все клонится. – И место, где ты в третью Великую ночь познакомишь Эйдана со своим огнем.

– Ночью… на камне… в саду за крепостной стеной?!

– Таков ритуал магического единения, – шумный вздох прокатился по спальне. Не мой. Я вообще не дышала.

– Боги, но это же так унизительно! – я вскинулась на постели и в священном ужасе уставилась на женщину.

Уже поняла, что все, что произнесено северянами и выглядит дурацкой шуткой, оказывается истиной. Весьма тревожная тенденция.

– Никто не будет смотреть, Эллайна, – «успокоила» леди Кет. – Кроме звезд и богов…

«Великая ночь не сегодня», – с этой оптимистичной новости, выданной пожилой прислужницей, началось мое утро. Морщинистая и медлительная Фенора отвела меня в личную купальню, примыкавшую к спальне невесты.

После омовения я, чтобы чем-то занять дрожащие руки, принялась открывать шкафчики. Нашла ряд цветных бутыльков, откупорила каждый, понюхала. Убедилась, что это дорогие парфюмированные воды – вроде той, что я однажды видела в спальне леди Беатрис.

Выбрав самый приятный запах – сочетание нежных нот водяной нимфейры, диких лесных ягод и цветущего луга, – я нанесла капельку на шею. Флакон забрала в свою комнату, чтобы не потерять. Леди Беатрис подобными сокровищами не баловала даже дочерей, так что ароматные смеси мне были в новинку.

В утреннем свете мое платье переливалось перламутром. Серебряная вышивка играла бликами, прозрачные камешки рассыпали радужные лучи по всей комнате.

Пока Пилар застегивала ряд частых пуговиц на спине, Фенора укладывала волосы в незнакомую северную прическу. Старчески удивлялась ярко-золотой рыжине, бурчала на непослушные завитки, закручивала тугие косы на макушке…

Она была права: даже белый капюшон из полупрозрачного трисольского шелка, покрывший огненную голову, не сделал меня северянкой. Я была чужачка – вся целиком, от розовых щек с ямочками до трясущихся колен.

– Платье вам необычайно идет, леди Эль, – шептала ободряюще Пилар, оставившая сестру доводить до ума мою «южную» кружевную сорочку.

Портниха прямо на ходу добавляла декор. Ее швейно-магическое чутье «кричало», что ташерских кристаллов должно быть больше. Еще больше! Я не протестовала. Я едва могла шевельнуться в тяжелой ткани и вдыхала через раз, какой уж тут бунт?

Зеркало осуждающе пыхтело: даже закованная в хрустально-ледяную чешую, я была слишком яркой для севера. Непривычной, пугающей.

Натянув капюшон до носа и скрыв рыжее пламя непослушных завитков, я нашла еще раз свое отражение. В светло-голубых глазах словно по льдинке застыло. Или это были слезы?

– Что, если я тоже окажусь «ошибкой»? – бросила растерянно молодой помощнице.

– Не слушали бы вы Хари, леди Эль, – фыркнула Пилар, рассыпая прилипчивую серебряную пыль по краю шлейфа. – Всякий ташерский воин, пытавшийся добиться внимания аскарки, знает, кому отдано это дикое сердце.

– И кому? – просвистела я, пытаясь сделать вдох в тугом лифе.

– Уж точно не им, – промычала Пилар, набивая рот серебристой нитью и хищно клацая зубами, как эшерская акула. – Она бы сама… на тот камень влезла… да теперь знает цену ошибки, дурочка…

Губы дрожали – не от холода, а от мыслей о каменном алтаре, на который придется влезть. Мое лицо вытягивалось ровно так, каким его надеялся увидеть сир Нетфорд. Впрочем, у него еще оставался шанс.

Дверь распахнулась от дуновения ветра. Студеный поток прошелся по комнате, задев тяжелый подол и заставив кристаллы звенеть.

– Сюда нельзя! – первой опомнилась Фенора, но вслед за ветром уже входил старший Эквенор.

Это еще какая-то северная традиция? По которой любой ташерец может вваливаться в мою спальню без стука и разрешения?

– Что вы творите, ваша светлость? – шепеляво простонала прислужница, порывисто закрывая капюшоном мое лицо.

– Я не жених, – напомнил он равнодушно, топая по комнате громко и бесцеремонно.

– Все равно, сир Нетфорд… примета дурная…

Она торопливо осенила себя ритуальным знамением, когда трисольский шелк скатился на мой затылок, обнажив неудавшуюся прическу.

– Я не суеверен.

– А стоило бы! После всего, ваша светлость!

– Я принес… это, – герцог поставил на дамский столик высокую шкатулку. Открыл крышку и сухо пояснил: – Здесь разные украшения. Что-то фамильное, что-то отец привозил из походов, что-то дарили матери гости из Эррена… Кетрисс вручила шкатулку мне в день свадьбы, но я, признаться, о ней забыл. Полагаю, теперь это все ваше, ланта Экарте, можете что-то подобрать к наряду.