- Не позволяй этому случиться снова. И я снова буду добрым и хорошим и не стану призывать всех этих юных подростков превратить твою попку в рот Джоуи Честната.

Шона провела ладонью по лицу, которое теперь стало розовым.

- Чего?

- Джоуи Честнат... чемпион по поеданию хот-догов. Твоя задница будет набита сосисками, как его рот!

- О, поняла...

Стрелок прикусил нижнюю губу, отчего она стала белой.

«Джоуи бы посмеялся над этим...» - подумал он и огрызнулся:

- Просто заткнись нахрен и пойдем. Кажется, он хочет снять какую-то фигню, что-то про спиритический сеанс или что-то в этом роде. И помни, что я сказал!

Шона кивнула, ее глаза стали влажными от слез.

Стрелок первым вошел в пыльный дом и услышал, как под его весом заскрипели половицы. Здесь пахло запустением, пылью, плесенью и другими запахами, которые он не мог уловить.

Медно-кислый воздух обжигал горло. От запаха, напоминающего нафталин, слезились глаза. Его ноздри ощущали очень многое. Настоящий меланж нечистот.

Стрелок прикурил сигарету. Затем сделал еще несколько шагов.

Вокруг слышался шепот, и это точно были не хныканья измученной Шоны позади него. Нет. Это были...

- Черт побери, где вы были, придурки? - Проворчала Лоис, спускаясь по лестнице. Она успела натянуть футболку на свои огромные сиськи, но ее нижняя половина оставалась обнаженной.

Стрелок поднимался по лестнице, прищурив глаза, сигаретный дым клубился над его лицом. Он был удивлен, увидев Джоуи через несколько секунд после Лоис, обнаженного и усеянного черными жужжащими мухами.

Глаза босса расширились, а его грозные усы затряслись, пока он искал слова, которые никак не мог подобрать.

- Ты в порядке, парень? - Спросил Стрелок.

Джоуи кивнул, но как-то очень странно, словно одна из тех игрушечных птичек, которые носили смешные, фетровые шляпы: мать Стрелка, которая была проституткой, дававшей за десять долларов, однажды принесла такую домой из их местного «Долларового дерева».

Так что он кое-что о них знал.

Джоуи торопливо спускался по лестнице, его тело не отличалось атлетизмом. Его бугристые колени неестественно выгибались, в руке он сжимал видеокамеру.

Миновав Стрелка и ошеломленную Шону, он прошмыгнул на крыльцо.

- Погоди-ка, детка, - он похлопал Шону по плечу, ласково, даже нежно, как это было принято – ведь он всегда предлагал пряник после кнута.

Выйдя через парадную дверь, он застал Джоуи в таком состоянии: ягодицы его задницы были раскрыты, напоминая измазанный говном журнал, так, что стали видны черные кудри, кишащие пухлыми мухами, вокруг грязно-коричневого ануса, который то открывался, то закрывался, словно детский ротик, пытающийся вдохнуть немного воздуха.

- Срань господня. Что за хрень там произошла?

Джоуи повернулся. Пот стекал с его лица крупными каплями, скатываясь с носа, бровей, даже с мочек ушей.

Здесь водятся призраки. Здесь действительно, черт возьми, водятся призраки. Вот что произошло, подумал Джоуи, но вместо этого пробормотал:

- Ничего. Это все печеночная колбаса, которую я съел недавно. Наверно, она испортилась. Просто нужно перевести дух перед следующей съемкой.

Взгляд Джоуи вернулся к доскам крыльца. Все еще сдерживаясь, он подумал о деньгах, обещанных за эту съемку. Он не мог подвести Сомбрака. Старый хрен должен оттянуться, а ему, Джоуи Б. Эйкоку, оставалось снять еще несколько фильмов, прежде чем он сможет наконец уйти на пенсию и осуществить свою мечту – стать «настоящим» писателем. На самом деле он уже набросал свой первый роман, и это будет литературный шедевр - «Бордель из семи комнат».

Его челюсть вяло работала, как будто он жевал что-то, пока размышлял, а затем...

- Ты уверен, что с тобой все в порядке? - Стрелок наклонил голову, кончик его сигареты вспыхнул оранжевым цветом.

Джоуи оглянулся на своего лучшего спермострела, его рот искривился, и он ухмыльнулся, как одержимый.

- Да, я в порядке. Это точно была просто испорченная колбаса.

- Вода есть? - Спросил Джоуи, оглядывая разгромленную кухню с кедровыми шкафами с трещинами, столешницами из сколотой «Формики», отслаивающейся пожелтевшей пластиковой плиткой.

Раковина, однако, казалась странно безупречной. Как будто ее отполировали, причем совсем недавно. Она мерцала перед Джоуи... манила... манила... как бы говоря: «Освежись, Джоуи. Смой с себя мух и пот, приятель, тебе же надо снимать фильм».

Театрально вздрогнув, Джоуи подошел к раковине. Лоис прислонилась к стойке на расстоянии вытянутой руки, разглядывая его.

Джоуи дергал ручку крана, изо всех сил стараясь сдвинуть ее с места и одновременно пожевывая уголок усов – привычка, которую остальные сочли неприятной, поскольку он делал это во время съемок, когда был сосредоточен, и они чувствовали бы себя спокойнее, если бы он просто дрочил.

- Воду, наверно, отключили, - сказала Лоис.

- Заткнись, Лоис! - Огрызнулся Джоуи. - Парень из банка сказал, что вода подключена – дом питает центральный водопровод. Унитаз же смывает. Так что избавь меня от негатива, я не в настроении!

Он стоял там, похожий на папашу в ожидании родов, который ждет, когда половые губы его жены разойдутся и вытолкнут вперед уничтожителя его финансов.

Дом словно застонал. Это был металлический, болезненный стон. Звук донесся сначала из подвала, из недр предполагаемого портал в ад, а затем прорвался сквозь все латунные трубы: «кланг-кланг-крик-клинг-банг». Джоуи подставил руки под кран и закрыл глаза с расплывающейся по лицу улыбкой.

Затем с отрыжкой и стоном из крана полился черный осадок. Он заполнил ладони Джоуи, но он не переставал улыбаться, даже когда Лоис, Шона и Стрелок отступили, затыкая носы и корча рожи, потому что от него несло дерьмом. Наверно, потому что это и было дерьмо.

И Джоуи с удовольствием побрызгал им в лицо.

Сделал отшелушивающую маску из пятидесятилетнего содержимого домашнего септика. Вонь была хуже, чем от выпавшей прямой кишки прокаженного. Хуже, чем все, что когда-либо нюхали трое остальных.

- Проклятье! Что ты делаешь! - Завопила Лоис.

Следом за ней закричал Стрелок:

- Это дерьмо! У тебя будет конъюнктивит, и ты не сможешь снимать!

Джоуи едва слышал их слова. Они вырывались из их уст, как крошечные, приглушенные туманом звуки.

ВОМП. ВОМП. ВОМП.

Но он слышал, как Стрелок произнес слово «фильм», каким-то образом оно пробилось сквозь плотные облака в его ушах.

Он повернулся и улыбнулся, выглядя совершенно безумно. С его подбородка и ушей падали комки зеленых, черных и коричневых фекалий.

- О чем ты говоришь? - Спросил он, и в его голове пронеслись образы зеленых банкнот.

- Ты только что намазал... Кажется, это дерьмо. Ты только что намазал дерьмом все лицо, - ответил Стрелок.

- Дерьмо?

- Да, дерьмо, - одновременно сказали все трое.

При этих словах притупленные чувства Джоуи обострились, и его ноздри раздулись от внезапного, резкого вдоха, который отправил влажные, слизистые шарики дерьма в носовую полость.

Запах. Он ошеломлял. Он обволакивал. Он напоминал вонь трупа, раздувшегося за несколько дней в туалете. Отвратительный запах, вызывающий резь в глазах.

О... Блядь!

Остальные с удивлением наблюдали за тем, как Джоуи с воплем выбегает в парадную дверь, а экскременты слетают с его головы, словно коричнево-черные угольки, вылетающие из факела. Его руки были подняты вверх и болтались, пока он в панике бежал вниз по холму, перебегая через причал, чтобы в конце концов плюхнуться в воду.

- Он опять принимает ЛСД? - Спросила Шона с открытым ртом.

- Наверно... - Ответил Стрелок.

- Чтоб я сдохла, парень даже не надел чертовы трусы, - добавила Лоис.

Желтая луна проплывала мимо горизонта реки Амитивилль, распространяя свой тревожный свет сквозь ветви буков, дубов и кленов, заставляя тени ползти по району Лонг-Айленд и всем домам в нем, предвещая нечто настолько нечеловеческое, что человеческий язык даже не мог подобрать слов, чтобы адекватно описать это.