Бабуля вызвала всех. Скорая надолго не задержалась. Так-обработали Ползуну глаз и правую руку. Ну дали там чего-то нюхнуть… А вот начальница…

Женщины наши, если захотят, сто очков форы нам дадут. Таких оборотов речи, да ещё в матерном варианте… Даже в армии, на стройке такого не услышишь…

Бабушка, вся в чёрном, с клюкой (но без косы), топталась с утра у крыльца дежурки участка. Её хищный крючковатый нос водил из стороны в сторону и напоминал клюв огромной старой вороны, которая следит за порядком и ищет себе жертву-или молодняк для воспитательных целей или-на предмет "чего (или кого) покушать". Жутковато было…

Евсей вышел первым и столкнулся с бабкой нос в нос. Он аж подпрыгнул от неожиданности. Перекрестившись, смачно сплюнул через левое плечо и чётко угодил в физиономию вышедшего за ним Ползуна…

Немного удивившись тому, что на его лбу невесть откуда появилась сопля, Ползун, после долгих раздумий, вытер лоб, посмотрел на Евсея, который, смутившись, произнёс:

– Бабка напугала, вот я и плюнул. Откуда мне знать-то было, что ты за спиной окажешься?

Пробормотав что-то вроде:

– Окуляры на затылке иметь надо, – Ползун спустился с крылечка и уставился на бабку.

Бабкин хищный нос повернулся в сторону двух приятелей, клюв раскрылся и раздалось карканье:

– Это вы сантехники?

Ползун отрицательно помотав головой ответил, что он плотник, а сантехник, вот он, Евсей. Бабка каркнула, что ей без разницы кто есть кто, а сейчас ей нужен смельчак, который не побоится  "вступить в контакт с нечистой силой", которая завелась в её квартире после пропажи бабкиного любимца-чёрного кота. Евсей, как уроженец деревни, немного напрягся. Он знал, чем может грозить встреча с чертовщиной, а Ползун, лишь весело улыбнувшись, так как родился в Москве и в нечистую не верил, громогласно спросил:

– Бабуля, сколько ставишь за изгнание?

 Недобро глянув на балагура, бабуля прошипела:

– Хоть упейтесь, вот сколько… Если умом не тронетесь, – хрипло – "ласково" добавила "чёрная бабушка".

 Ползун глянул на притихшего Евсея и приободряющим тоном сказал:

– Евсей, чего сопли жевать, пойдём и быстренько, за пару секунд всё решим. Пошли.

 Евсей двинулся за Ползуном и бабкой на ватных ногах. Предчувствие у него было тревожное. Подошли к бабулиному дому, старому, единственному такому на их участке. В три этажа, кирпичный, приземистый и тёмный, он внушал Евсею трепет, или ещё проще, его начал "бить мандраж". Бабуля жила на третьем, последнем этаже. Они поднялись по скрипучей лестнице на площадку перед квартирой и открыв дверь, вошли в коридор. Не буду Вас утомлять описанием жилища "чёрной бабушки". Можете сами догадаться. Травы было много. Везде. Пахучие пучки свисали с потолка отовсюду. И сухие и свеженабранные. Пожалуй, хватит рассказывать о "келье". Теперь о сути визита.

 Подведя дружков к двери туалета, бабуля прокаркала:

– Вот здесь бес и появился. Прямо в туалете. Я уже два дня хожу в горшок. Боюсь. Как свет включу, из стены вой идёт, а по ночам скребётся кто-то, – уже шёпотом добавила бабуля.

 Бодро открыв дверь, Ползун, не включив свет, шагнул в темноту. Из стены раздалось утробное рычание, скрежет, а затем, раздался такой вой, что у Евсея, стоявшего за спиной Ползуна, зашевелились на голове волосы и он, схватив бабку за руку, другой, левой, как попало перекрестился и зашептал:

– Свят, свят, свят…

 Бабка была само спокойствие даже тогда, когда большое и обмякшее тело Ползуна, в глубоком обмороке, упало на Евсея…

 Опустив "ползуновы останки" на пол, Евсей лихорадочно вытащил из кармана комбеза свой телефон и онемевшими пальцами набрав номер, лихорадочно затараторил в трубу:

– Геша… Спасай… Тут такое!? Ползун в отрубе. Нет, трезвый. Обморок у него. У кого, у кого, у Ползуна! Он чёрта в стене, в туалете, увидал! Да, я тоже трезвый. Ты охренел? После стёкол и "полотенчика", нас Самуиловна в порошок чуть не стёрла! Давай, подгребай, а то я сам боюсь… Да! Вот именно-боюсь! Тут из стены два "угля зелёных" светятся и вой с рычанием. Жду. Геша, только поскорей, а то мне уже приспичило, а я в туалет зайти не могу – страшно. Во! Ползун ожил. Всё. Ждём.

Геша пришёл быстро. Он, вообще-то, мало чего боялся и поэтому лез во все дыры. Правда, справедливости ради, он и огребал по полной, когда не слушал других ("Гешина расплата"). Но это его мало волновало. Ну так уж он устроен.

 Войдя в квартиру, Геша чуть не споткнувшись о Ползуна, прошёл к туалету и включив свет, начал осматриваться, не обращая никакого внимания на вой и скрежет, идущие из стены. Взгромоздившись на унитаз, он вытащил из кармана отвёртку и "поколдовав" ей несколько минут, открыл решётку вентиляции…

 Бабкин чёрный кот сидел в малюсенькой камере вентшахты и утробно урчав, зажмурился от яркого света, бившего в его в глаза. Геша спокойно взял кота за шкирку и явил "нечистую" пред светлы очи бабки и Евсея. Ползун, наконец, стал подавать признаки жизни. Бабка же, буквально онемела от счастья!

 Всё оказалось довольно- таки и просто и сложно. Кот загулял. Бабуля уехала на денёк к родне. Кот поболтался у двери и пошёл на чердак. Там он залез в трубу вентиляции и "съехал" к себе домой. В камере было тесно и он оказался зажатым. Вот от такого неудобства, он и выл как чёрт. Да ещё учуял хозяйку. Стал ей "знаки подавать". Несколько дней без еды и без воды "отсидел", бедолага. Похудел.

 Учуяв поднесенный стакан, Ползун мгновенно пришёл в себя. Встал, как ни в чём не бывало, выпил и узнав о том, что с "нечистой" покончено, бодро зашагал на выход. На прощанье, бабуля выдала смельчаку Геше бутылочку особой настойки (чтобы "девки любили"), а Евсею- бутылку водки.

"Ба-бах"! "Пуля" просвистела прямо перед носом сидящего за столом Ползуна. Весь в манной каше, наш "Буратиныч", на полусогнутых дрожащих ногах, еле-еле, с трудом передвигаясь, спустился вниз по лестнице. Из дверей выглянуло белое перепуганное лицо Евсея. Ползун произнёс одно только слово, звучавшее вопросом и "приговором" одновременно:

– Кто?

Евсей молча показал большим пальцем себе за спину. Ползун понял и отодвинув всё ещё находящегося в прострации Евсея, вошёл в дверной проём… Лицо его было мертвенно белым и не выказывало ни одной эмоции. Страаашно!

– Не подходи ко мне! – взвизгнул Геша, держа в руках строительный пистолет для забивания в бетон дюбелей выстрелом.

Ползун, всё также, без эмоций глядя на Гешу, медленно, через зубы, произнёс:

– За такую саечку- литр с тебя, в течение недели, каждый день.

Трясущийся Геша, лишь молча кивал в такт произносимым Ползуном словам, полностью с ним соглашаясь.

Они втроём подрядились "пристрелить" в детском саду направляющие на потолок. Для гипсокартона. Ползун предложил поработать ударной дрелью, что было, в принципе, логично. Всего-то, двадцать отверстий в старом бетонном перекрытии. Но Геша! Он недавно приобрёл строительный пистолет и ему было невтерпёж это испытать своё новое "строительное оружие". Расписав перед  соратниками все прелести данного инструмента, он их переубедил. А зря…