Из‑за активации сразу двух шаблонов утром я чувствовал недомогание. Легкое, но все же неприятное: болела голова, немного ныли мышцы, ослабло зрение – физическое тело перестраивалось. Все это должно было пройти к обеду или раньше. И я не ожидал, что тело Райса отреагирует так капризно на два шаблона сразу: все‑таки «Усы Тигра» – штука достаточно простая. Но ладно, такие реакции сложно предугадать.

Встав с постели, я не стал напрягать себя тренировкой, лишь сделал легкую разминку, несколько минут повертел в руках посох – вернее говоря обычную парку, ставшую моим вчерашним трофеем. После недолгих упражнений я направился в водную комнату, привел себя в порядок и спустился на завтрак. За три гинара я получил ломтик ветчины, сыр и горячую лепешку. Чуть позже подавальщица поднесла травный чай, ароматный и особо вкусный с клубничным вареньем.

Первым в моих планах на утро стояло посещение дома клана Хартун Тран. Вчера вечером я заходил туда, но не застал ни Тенариона, ни его жены, и какой‑то хмурый эльф сказал мне прийти сегодня до полудня. Из его слов я понял, что Тенарион что‑то выяснил, и это «что‑то» в мою пользу – клан остроухих вроде перестал видеть во мне врага. В тот же вечер, вернее уже ночь, я остановился у Железного моста и долго смотрел в сторону дома госпожи Арэнт. Смотрел с сожалением, что между мной и Ольвией вышло такое глупое непонимание. Глядя то на противоположный берег Весты, то в воду, отражавшую серебряный серп Андры, я боролся с желанием пойти поговорить с графиней. И может быть пошел, если бы не было так поздно для визита. Я чувствовал, что Ольвия нуждается во мне, и в ее душе происходит что‑то сложное.

Допив чай, я поднял дорожный мешок, взял посох и направился к выходу. Спросил на всякий случай у девушки за стойкой распорядителя, не было ли для меня записок. Она, не отрываясь от своих дел, покачала головой.

Выйдя на улицу, я с минуту прислушивался к шуму, доносившемуся с площади Арно: лошадиное ржание, чьи‑то крики, ругань – в общем‑то дело обычное: кто‑то с кем‑то что‑то не поделил. Мне до этого не было дела. Перехватив удобнее посох, а направился вниз, в сторону храма Алеиды – его высокие, позолоченные купола виднелись над крышами соседних домов и оттуда доносился долгих звон гонга.

– Господин Ирринд! – услышал я окрик и быстрые шаги за спиной.

Повернулся и увидел запыхавшегося, взъерошенного Гурвиса.

– Прошу, подождите, – он подбежал ко мне. – Понимаете, у меня случилась неприятность… Как бы вам сказать…

– Скажи, как есть, – я ободряюще улыбнулся ему.

– В общем, я потерял письмо госпожи Арэнт. Она мне поручила отнести вам письмо и… – он поднял глаза к небу, словно рассчитывая на помощь богов, – … его больше нет.

– Подробнее, Гурвис, как это вышло? Что на словах передала графиня? – несмотря на явные трудности, которые переживал паренек, меня эта новость обрадовала. Обрадовала тем, что вчерашние чувства меня не обманули: я нужен графини, и она желает видеть меня. Иначе зачем бы она отправляла послание прямо с утра пораньше.

– Вышло так, я положил письмо в карман камзола этого, для выхода в город, – он подергал полу своей одежды. – Потом меня отвлек Шолан и сказал, что зовет Иветта отчитаться о вчерашних покупках. Я пошел к ней, пояснил ей все по списку купленного, потом вернулся, надел камзол и скорее к вам. Уже здесь обнаружил, что письма у меня нет. Не знаю, как это может быть, уважаемый господин Ирринд. Такого как бы быть не должно, но вот есть. Может я его выронил – все‑таки карман неглубокий и оно торчало. А может… – он с опаской глянул на меня, – может его украли.

– Кто его мог украсть, Гурвис? – версия с кражей письма мне показалась сомнительной, скорее всего мальчишка просто опасался вызвать очередное недовольство графини, и решил придумать несуществующих виноватых. Украсть могли кошелек на рынке или где‑то в толпе, но письмо из кармана – для такого нужны очень ловкие руки. Если, конечно, не предположить, что письмо стянули еще в доме Арэнт.

– Не знаю, господин. Может, Шолан. Хотя такого тоже не может быть. Зачем ему письмо нашей госпожи? – Гурвис пожал плечами и сделал несчастное лицо.

– Не знаешь, что было в письме? И вспомни хорошо, что говорила графиня, когда отправляла тебя ком мне, – я переложил палку, в левую руку и направился в сторону храма Алеиды.

– Не могу знать, что там. А ее сиятельство сказала лишь, чтобы я утром сходил к вам и передал письмо лично вам или оставил его у распорядителя, – ответил он, поспевая за мной.

– Сделаем так, Гурвис. Я приду к вам немного позже, примерно часов в 12. Раньше не могу – сейчас нужно по одному дельцу к эльфам.

– Госпожи в это время может не быть. Знаю, она собиралась к герцогине Альгер, – прервал меня паренек.

– Ладно, тогда я приду попозже. Скажи, что буду у нее ближе к вечеру. О том, что письмо не получил, я промолчу. За это не переживай. Но ты мой должник, Гурвис, – я усмехнулся и шутя погрозил ему пальцем. При этом подумал, что добрые отношения со слугами графини мне могут пригодиться.

Спускаясь через Масляный квартал, я вспомнил, что здесь недалеко находилась оружейная лавка. Она почти соседствовала с башней стражников. Поскольку лавка находилась почти по пути, и я позволил потратить себе лишние полчаса, свернул в переулок. Память Райса не подвела: в конце переулка над кронами акаций показалась островерхая башня караульной стражей. Не доходя до нее две сотни шагов, я остановился, оглядывая двухэтажный дом за зеленым газоном. Над приоткрытой дверью красовалась деревянная вывеска «Жизнь Воина», рядом с ней висел рыцарский шлем с красным плюмажем и открытым забралом. Отчего‑то он напомнил мне отрубленную голову.

Зал освещало несколько самосветных колб, поскольку света от маленьких зарешеченных окон не хватало. У простенка напротив входа стояло в ряд с десяток копий и алебард, напротив несколько щитов, которые здесь вряд ли были ходовым товаром. Двое мужчин деловито обсуждали полуторный меч арсийского образца с витой гардой и безупречно прямым клинком. То ли хозяин лавки, то ли продавец им что‑то живо подсказывал, похлопывая по прилавку ладонью. К мечам у меня интереса не было. В данный момент меня интересовали только алебарды с достаточно длинным, в меру толстым древком. Именно алебарды потому, что как правило на древко такому оружию идут самые прочные сорта древесины.

– Уважаемый, интересует что‑то? – раздался за моей спиной голос мужчины средних лет, который, судя по уверенности был хозяином лавки.

– Мне нужен посох. Эта штука… – я потряс палкой, отобранной вчера у медноруких, – меня не слишком устраивает – нужно бы на локоть‑полтора длиннее, прочнее и немного тяжелее. Вот смотрю, может есть подходящее древко на какой алебарде.

– Вы думаете купить алебарду ради древка и превратить ее в посох? – усмехнулся он.

– Нет, я думаю попросить вас, чтобы вы заказали у оружейников то, что хотелось бы мне получить. Если есть бумага, я могу нарисовать, что мне требуется и оставить задаток. Такое возможно? – тут же я засомневался в своей поспешности. Не назначит ли он из‑за нее слишком грабительскую цену, и спросил: – Сколько вы за мой каприз возьмете?

– Ну видите… Такое как бы нечасто заказывают. Если ломается древко, то идут не ко мне, а в мастерскую. Но у меня есть очень хорошие мастеровые, которые что угодно сделают, если внятно им объяснить. И достойно заплатить, – сказал он, набивая цену.

– Так сколько? – задал я немаловажный вопрос.

– Пятьдесят гинар задаток и сто потом, по готовности. Я сегодня иду к Туроису, может он сделает сразу, – хозяин лавки надел на лицо добрейшую улыбку. – Но это так, цена прикидочная. Может выйдет дешевле, – тут же поправился он, видя, как исчезает мое вдохновение.

– А может дороже. Грабеж, – рассмеялся я. – Если за двести можно купить кое‑какую алебарду, то за древко те же деньги как бы многовато. Не находите?