— Нет, только слегка в глазах белеет, — осмотрев комнату, сказал я.

— Прекрасно, — похвалил врач, — Пожалуста, понаблюдайте за фонариком, — он достал маленький карманный фонарик и стал водить им из стороны в сторону.

Я, превознемогая боль и прищуриваясь, следил за огоньком.

— Рефлексы не нарушены, но заторможенность присутствует, — озвучил доктор медсестре, — Вам больно смотреть на свет? — вновь обратился врач ко мне.

— Да, слегка по глазам бьёт, — прищурился я.

— Так и запишем, — пробубнил он себе под нос, записывая в телефон. — Так. А теперь самое главное. Вы помните, как вас зовут?

— Миша, — выдавил я.

— Угу, а фамилию с отчеством назвать сможете? — продолжал доктор.

— Пассковский Михаил Алексеевич, — не понимал смысла вопроса я.

— Хорошо. Скажите мне, Миша, как меня зовут? Вы знаете людей, которые к вам пришли?

Он указал рукой на посетителей.

— Да. Это мои коллеги. Но вашего имени я не запомнил, простите, — без промедления сказал я.

— Ничего страшного. Вы можете назвать мне их имена? — улыбнулся мужчина.

— Лера. Макс. Сергеич. Сергей Сергеич, — поправил себя я.

Врач обернулся на моих друзей и взглядом уточнил, всё ли верно. Макс кивнул в ответ.

— Отлично. Что вы помните из последних событий? — продолжил доктор.

— Помню кафе… Салат. Потом ушли оттуда. Участок… Я попил воды, — я задумался и напряг всё своё сознание. — Машина. Чёрная фигура вдалеке. Сергеич автомобиль завёл… Почему-то подъезд. Чемодан. Серый такой… Ай! — вскрикнул я, снова ощутив ту боль.

Я скорчился и коснулся головы.

— Удар, — пояснил я.

— Тише, тише, не напрягайтесь, — выставив раскрытую ладонь, произнёс врач. — Что-то ещё? —

— Мужчина… Неизвестный. Потом Сергеич… Кровь. Много крови. Скорая. Пистолет, — вспоминал я. — Вроде бы всё.

— Вы очень даже хорошо сохранили память. Есть какое-нибудь нарушение последовательности действий? — обратился он к Сергеичу.

— Нет, — подтвердил мои слова тот.

— Вы приходили в себя несколько раз? Верно? — продолжал врач.

— Да, проговорил я.

— Хорошо. Вялость в теле присутствует? Попробуйте сжать кулак как можно сильнее, — попросил он.

Я надавил со всей силы, пытаясь сомкнуть пальцы, но они лишь плавно приняли положение кулака.

— Так. Неплохо, — похвалил доктор

— Пить очень хочется, — облизнув губы, сказал я.

— Возьмите, — он протянул мне стакан воды.

Я жадно глотал воду, задыхаясь.

— Простите, но больше одного стакана дать не могу, жажда обманчива. Нам необходимо проверить, есть ли у вас нарушения координации. Вы могли бы слегка приподняться? — учтиво попросил медик.

— Думаю, смогу.

Я опёрся на локти и с трудом переместил своё тело, облокотившись на койку. Всё поплыло.

— Голова кружится? — подметил врач.

— Да.

— Белая или чёрная пелена перед глазами? — уточнял он.

— Белая, — уверенно произнёс я.

— Замечательно, можете прилечь, — разрешил он.

Я вернулся в прежнее положение. Стало легче.

— Екатерина, ему необходимо пропить курс Седальгина. Его головная боль будет нарастать, так что обезболивающее необходимо. Ноотропин для восстановления чёткости восприятия, так же уколите Диакарб — у него повышено внутричерепное давление. Капельницы с В1, В6, В3 и фолиеву кислоту. В комплексе пусть пропьет магний. На всякий случай Актовегин. Не хватало нам ещё осложнений. Если тошнота и головокружения усилятся, можете дать Хофитол или Танакан. При усилении симптомов сразу сообщите мне. Дозировки распишу чуть позже, — обратился он к медсестре.

Та кивнула, а врач продолжил:

— Итак, вердикт: у вас сотрясение средней степени. Вас ударили тяжёлым тупым предметом. Судя по рассечению головы, что-то имеющее круглую или овальную форму, диаметром около 10 сантиметров. Скорее всего, это достаточно тяжёлая труба. У вас прекрасно сохранилась память, даже последовательность не нарушена, что поразительно. Ваши мысли слегка скомканы, но это совершенно нормально, учитывая довольно сильный удар, пришедшийся на голову. Симптомов амнезии нет. И это замечательно. Тошнота и головокружение вполне нормальны. У вас нарушена координация в пространстве, но это временно. Вам необходимо проколоть курс медикаментов, и, думаю, через дней пять вы уже вполне себе сможете покинуть больничную палату. Но! С условием абсолютного отдыха дома и приёма курса препаратов.

Я глубоко вздохнул. Ну я и идиот. Теперь я бесполезен! Ещё и убийцу упустил.

— Я ясно выразился? — перебил мои рассуждения врач.

— Да, — с огорчением ответил я.

— Это для вашей же безопасности. А сейчас отдыхайте. Вы можете поговорить с ним, но недолго, — предупредил он ребят. — И не задавайте ему много вопросов, ладно? Не перегружайте его память. У него стресс. А эмоциональная нестабильность скажется на его здоровье. И мне придётся назначить ещё курс успокоительных.

Все кивнули, что всё поняли. Врач поднялся, передал больничный лист, а медсестра, поставив мне капельницу, вышла из палаты.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Макс, присев рядом со мной.

Он был очень обеспокоен. Его глаза бегали, осматривая меня. Друг вечно сглатывал слюну, словно пытался протолктуть комок в горле.

— Всё хорошо. Голова побаливает. Ну, это мелочи, — сказал я, успокаивая товарища.

— Ты нас так напугал, — заплакала Лера.

— Прости меня, Миша. Я должен был ускориться, но… — продолжил Сергеич.

— Прекрати. Ты мне жизнь спас. Если бы не ты, что бы со мной было? — я перебил его оправдания.

Психолог улыбнулся, но несчастливой улыбкой. Улыбкой виноватого человека. Человека, который не может забыть ту картину, увиденную всего пару часов назад. Человека с окровавленными руками.

— Ты его видел? — спросил Сергеич.

— Да, но нет. Лицо было как в тумане. Я дурак, — растирая лицо руками, сказал я. — Упустить вот так глупо! — злился я.

— Миш, не вини себя. Он на тебя напал, — сказала Лера, держа меня за руку.

Ну, конечно! Теперь она держит меня за руку, сидя на больничной койке, хотя ещё вчера целовала Ветвицкого. Совершенно не понимаю, что у неё в голове.

— Я придурок. Я плохо осмотрелся. Просто пошёл вверх по лестнице. Дурацкий чемодан! Зачем он мне вообще понадобился?! — чуть не плача ругал себя я.

Вы, скорее всего, скажете, что я слабак. Да. Я не мог себя простить за то, что упустил убийцу. Сколько ещё людей умрёт из-за моей ошибки? Вновь из-за моей ошибки. Я совершенно ни на что не гожусь и ненавижу себя за это.

— Тише, тише! Ну хватит тебе. Если бы я потерял своего брата, было бы хуже, — со слезинкой на глазах сказал мой друг. — Ты не виноват. Я найду его, обещаю. Он посмел тронуть тебя и даже не представляет, что я за это ему сделаю.

— Я не достоин тебя, Брюллов. Никого из вас, — сказал я.

— Это не так. Тебе надо поесть. Мы принесли суп. Лера варила, — предложил Сергеич.

— Да. Сильно голова болит? — спросила девушка.

— Довольно, — попытался не врать я.

— Прости меня за вопрос, но… Ты сказал про чемодан. Сможешь описать его? — произнёс Сергеич.

— Мне кажется, я его уже где-то видел. Знакомый кейс. Но не могу вспомнить. Ничего на ум не идёт. Железный такой. У него еще на ручке царапины и следы от краски, — постепенно вспоминал я.

— От краски? — уточнил психолог.

— Да. Синей вроде бы, — закончил я.

— Ты открывал чемодан? — спросил Макс.

— Да, но я не успел ничего рассмотреть. Только эта синяя краска на ручке, — я не оправдывал их надежды за что-нибудь зацепиться.

— Хорошо. Как ему удалось подойти к тебе сзади? — не понимал мой товарищ.

— Я зашёл в подъезд. Было темно. Видел только лампочку дурацкую. Ну, знаете, такую, которая на движение загорается? Я увидел чемодан. Через перила. Подумал: «он пошел наверх». Это была очевидная ловушка, но я не понял! И зашагал вверх. Решил открыть чемодан, посмотреть, что там. Если он безоружен, то мне не нужно ждать подкрепления. Я наклонился к чемодану. Дальше ты знаешь, — снова потирая голову, сказал я.